Страница 32 из 39
На некоторое время в вагоне водворилось молчание. Добровольский не отрывал глаз от астрономической трубы. С каким удовольствием он спустился бы на Луну, чтобы раскрыть ее тайны. Есть ли там влага и воздух? Какова природа светлых полос, окружающих цирки, а также замечательных глубоких трещин? Какие изменения происходят на Луне? Есть ли на ней жизнь и какова она? Все эти важные вопросы ждали разрешения.
Но спуститься на Луну было бы очень рискованно: ни человек, ни какие-нибудь другие существа, на него похожие, не могут жить в этом странном мире. Резкие колебания температуры, отсутствие достаточного количества воздуха и проч. — делают Луну для них необитаемой. Может быть, какие-нибудь лишаи да мхи и сумели бы приспособиться к подобным условиям, но что там нет высших животных и растений, организованных, как земные, является совершенно несомненным.
Отсюда однако вовсе не следует, что Луна непременно мертвая пустыня. Разве не могут ее населять существа, совершенно особенные и приспособленные к данным условиям так же, как земные организмы приспособлены к своим? Может быть, они мыслят и чувствуют, может быть, у них есть своя, непохожая на нашу, цивилизация.
На такие вопросы нельзя отвечать ни да, ни нет, а только сказать: «не знаем».
Астроном внимательно изучал Луну. Он ведь находился в столь исключительно благоприятных для этого условиях! Во-первых, он был в 380 раз ближе к Луне, чем на поверхности Земли, а, во-вторых, ему не мешала толща атмосферы. Но тщетно пытался он открыть признаки какого-нибудь города или вообще след деятельности разумных существ; перед ним была пустыня. Дикие скалы в беспорядке громоздились одна на другую, но все было мертво и неподвижно под палящими солнечными лучами.
На этот раз Имеретинский первый прервал молчание вопросом:
— Каково ваше мнение, Борис Геннадиевич, с происхождении лунных кольцевых гор?
Добровольский подумал и ответил:
— Вы, конечно, знаете, что на этот счет существует несколько гипотез: одни сравнивают лунные цирки с земными вулканами. Однако, их исполинские размеры и количество делают это толкование очень шатким. Луна сравнительно столь невелика, что непонятно, откуда могла бы на ней развиться столь грандиозная вулканическая деятельность. Другие объясняют образование кольцевых гор падением метеоритов. Летя с огромной скоростью, метеорит, при ударе о лунную поверхность, в одно мгновение нагревается до такой степени, что обращается целиком в перегретые газы. Это производит грандиозный взрыв, и выбоина получается в сотни раз больше по своему протяжению, чем был сам метеорит. Наконец, третьи предполагают, что когда при остывании огненно-жидкого шара Луны на ней образовалась первая кора, она местами не выдерживала внутреннего давления и лопалась пузырями. Вот остатками этих-то «пузырей» и являются кольцевые горы. Эта гипотеза отчасти подтверждается опытами со шлаками, на которых можно наблюдать многие аналогии с лунной поверхностью.
— Но ваше личное мнение? — еще раз спросил изобретатель.
— Я полагаю, что последнее достовернее, но все-таки загадка лунных гор еще ждет разрешения. Однако, будем ловить последние удобные для наблюдения моменты. — С этими словами астроном опять подошел к трубе.
Аппарат уже давно прошел между Землей и Луной и теперь быстро удалялся от последней.
Без 20 минут десять Имеретинский привел зеркало в прежнее положение, и «Победитель пространства» вновь получил скорость 150 килом. в сек. и направление от Земли и Солнца под углом в 45°.
— Какого пути вы думаете держаться теперь, Валентин Александрович? — спросили путешественники своего путеводителя по эфирному океану.
— Мой план таков, — ответил изобретатель, раскрывая чертеж солнечной системы и отмечая на ней маршрут небесной экспедиции, — мы пройдем по принятому сейчас направлению 500 или 600 тыс. ки-лом. и там остановим аппарат, повернув зеркало ребром к Солнцу. Таким образом, мы обгоним Землю и Луну и вместе с тем будем от Солнца дальше, чем они. Само собой разумеется, что как только мы прекратим действие лучевого давления на зеркало, «Победитель пространства» начнет падать на Солнце, притягиваемый могучей силой тяготения. Но это падение сначала будет очень медленным, благодаря чему Луна и Земля в своем быстром движении вокруг Солнца успеют пройти между нами и центральным светилом. Это обстоятельство дает нам большое преимущество, о котором я не подумал раньше.
— Я, кажется, понимаю! — воскликнула Наташа, — проходя под нами относительно Солнца, Луна и Земля окажут нам важную услугу, так как во много раз увеличат своею притягательной силой скорость падения аппарата на Солнце.
— Совершенно верно, — согласился и Добровольский. — Это однако в высшей степени любопытно. Сейчас я сделаю небольшой расчет.
Молодой астроном был великолепным математиком и быстро окончил вычисления. На лице его отразилось разочарование.
— Влияние Луны и Земли оказывается гораздо более слабым, чем я думал; их совместное действие сократит наш путь всего на полдня. Это объясняется тем, что они пройдут слишком далеко от нас.
— Но тогда, может быть, нам лучше изменить соответствующим образом направление аппарата? — спросил изобретатель.
Добровольский отрицательно покачал головой.
— Все равно, Земля и Луна больше отклонят путь в сторону, чем ускорят его. Нам придется искать Венеру в пространстве, и мы, в конце концов, ничего не выиграем. Лучше останемся при вашем прежнем маршруте.
Имеретинский согласился с доводами астронома, и «Победитель пространства» продолжал свой полет в том же направлении и с тою же невероятною скоростью.
— Через 40 минут мы остановимся и тогда-то, собственно, и начнется наше путешествие или, точнее, падение на Венеру. Я надеюсь, что нам ничто не помешает, — промолвил изобретатель с улыбкой.
— Да, кажется, столкновения со встречным поездом не предвидится; нашему аппарату достаточно простора.
Какое страшное ослепление охватило путешественников! Почему никто из них не вспомнил про Персеиды? Как будто сама судьба толкала их к роковой развязке!
Но пассажиры вагона были совершенно уверены в своей безопасности и чувствовали себя превосходно.
Они постепенно привыкали к странностям окружающей обстановки и очень мало от них страдали.
— Знаете, — сказала Наташа, — по-моему вовсе не плохо быть такими невесомыми, как мы сейчас; по крайней мере, не устанешь, бегая вверх и вниз по лестнице.
— Да, но зато рискуешь набить себе шишку, — промычал зоолог.
— Что вы и исполнили с большим успехом, — дразнила его молодая девушка. — Будьте другой раз осторожнее. Господа, я имею один небольшой, но весьма соблазнительный проект. Борис Геннадиевич, да бросьте вы хоть на минуту свою трубу!
Но астроном, увлеченный наблюдениями, ничего не видел и не слышал.
Зато Флигенфенгер с любопытством спросил:
— Какой проект?
— Просто-напросто напиться чаю. Мы кончили обедать около половины шестого, а теперь уже десять.
— Ура! — закричал Флигенфенгер. — Наталья Александровна, позвольте вам предложить руку; мы пойдем наверх за посудой, так как все шкафы там.
— Пойдемте, пойдемте; только, пожалуйста, не ударьте меня о потолок.
Молодые люди в буквальном смысле слова вспорхнули на лестницу и стали доставать чашки, стаканы и чайник. Имеретинский пока зажег газовую плиту, и в холодильнике начала собираться вода.
Вдруг он услышал испуганный крик Наташи:
— Карл Карлович, что вы делаете?
Изобретатель подошел к лестнице и посмотрел, что случилось. То, что он увидел, поразило его до последней степени.
Флигенфенгер схватил чайную посуду и швырял ее прямо вниз мимо лестницы. Крик Наташи не остановил его, и зоолог продолжал со смехом кидать посуду. Но тут рассмеялся Имеретинский; он понял, в чем дело: стаканы, блюдечки, чашки не разбивались со звоном, а медленно опускались и осторожно становились на ковер нижней комнаты.