Рассказы

— Что же он, ля, делает! — обречено заорал Пчел в лицо старпому, показывая в сторону ходового, на котором «рулил» командир. — Радиомаяк же еще работает! Ломайте антенну или тащите фольгу, чтобы ее заэкранировать. Вес, ля, повяжут нас янки!

Через десять минут корабль шел средним ходом, сводя с ума операторов американских станций слежения, у которых пеленг на мишень вдруг начал перемещаться со скоростью 15 узлов.

— Иваныч, ломай ее скорее нахрен! — понял ошибку старпом, и механик заработал кувалдой как отбойным молотком. Кто-то прибежал с пожарным топором, и работа закипела! Через полчаса «тело» было расчленено на три части: первую — головную с пенопластовыми муляжами бортовой РЛС и боезаряда, вторую — отсек управления с кучей «вкусных» внутренностей, приправленных главной изюминкой — тогда еще невиданным портативным цифровым компьютером, и третью — двигательный отсек с миниатюрным турбовентиляторным джетом, который впору было устанавливать на велосипед!

Разнося «расчлененку» по разным помещениям, не досчитались двигателя и парашюта.

— Хрен с ним, с парашютом! У матросов трусы поизносились. Пусть новые нашьют! — пошутил старпом, не ведая, что глаголет истину. — Где движок, волки!

Движок, естественно, нашелся в зиповой запасливого Пчела, который ныл, отдавая его: «Я аэросани хотел сделать дома!» — за что получил подзатыльник и ходовую вахту вне очереди. Знал бы старпом, как это чревато!

День закончился тихо, принеся нам одно очко в первом тайме. Все, кроме Пчела, заступившего на вахту, разбрелись по своим каютам. Пора было отдыхать после дня полного событий. Верное решение, так как не ведали мы, что последующие три дня станут бессонными для большинства из нас. Проходя мимо своего заведования, заглянул не боевой пост, чтобы узнать обстановку.

— Ребята, где «Леги»?

— Тащ, крейсер на подходе к Сан-Диеге и уже заказал буксир.

— Добро! Если отметится в связи опять, немедленно доложите на ходовой.

А на ходовом стоял Пчел, поэтому многие ворочались в койках, не в состоянии заснуть от беспокойства. Пчел был «талисманом», нет — черной меткой корабля! Практически все нештатные ситуации происходили на борту, когда «рулил» он. Сейчас же «Чарли» шел полным ходом под Лос-Анджелес , и мы знали, что завтра там будет проводиться парусная регата, для участия в которой многие яхты вышли в море с ночи и лежали в дрейфе. Говорят, Пчел поработал на славу, создав панику среди яхтсменов и едва не задавив двух из них, пройдя всего в пятнадцати метрах. Но мы узнали об этом утром, когда было уже не до этого...

Ужасно хотелось спать, но колокола громкого боя не давали. Мозг пытался вспомнить, были ли вначале три коротких звонка, которые означали бы учебную тревогу, но получал отрицательный ответ. Когда же корабельная трансляция голосом самого командира гаркнула «Боевая тревога!», мозг сказал «Опа!» и приказал телу бежать со всех ног на ходовой мостик. Там он окончательно и активировался, оценив обстановку и вынеся вердикт: «Погано все, брат!». Действительно, поганее не бывает: хмурый командир сидит в своем кресле с лицом лишенным следов сна, рядом курит смущенно-печальный старпом, вахтенный офицер «морщит мужественную репу», своим видом показывая, что все «по-взрослому», что он не нажимал кнопку локтем, заснув на вахте.

— Толя, что? — тихо спросил его, невольно пригнувшись от воя реактивных самолетов, побривших наши мачты.

— Гинтрудеры, ять! — вздохнул вахтенный, кивнув в сторону делающей разворот для повторного захода пары американских штурмовиков «Интрудер».

Оглянувшись по сторонам, увидел выплывающие из тумана силуэты «Леги» и компании и сразу все понял. Ударив ребром ладони по кнопке «Лиственницы», вызвал свой боевой пост и недобро спросил: «Что, ля, больше радиограмм от „Леги“ не было?».

— Была, тащ, но очень короткая...

— Ну-ка, «сыграй» ее мне! — рявкнул, уже зная, что услышу.

Динамик захрипел возмущенным голосом «Плид Контрола», забывшим в своей ненависти о любых правилах радиообмена: «Леги», запрещаю заход в Сан-Диего, пока ракета не будет найдена и возвращена!».

Получив фитиль, разъяренный «адмирал», лишенный субботних радостей, всю ночь рыскал по обширному району, чтобы найти нас затерявшимися среди частных яхт. Найдя, пыхтел в трех кабельтовых от лежащего в дрейфе «Чарли», не зная с чего начать экзекуцию, чему мешала презумпция невиновности — видимые признаки «преступления», скрытые туманом, пока отсутствовали. Подсказали мы сами, объявив протест и заметив, что нам трудно дышать в «тесных объятиях братского американского флота». Казалось, «Леги» просто взорвется от такого нахальства. В ответ «боевики» плотнее прижались к нам с трех сторон, намекая, что текущий счет 1:1, и играть нам, сердешным, теперь сугубо в обороне.

— Самый малый вперед. Рулевой, держать нос на мидель крейсера. — начал закипать уже наш командир, надеясь вырваться на чистую воду. «Леги» нехотя дал ход, открывая нам путь на запад, и тут же пристроился в кильватере, приказав фрегатам «вести русского под руки». Сверху нашу «голову» прижимали прилетевшие с авиабазы Норт Айленд противолодочные «Викинги», подключившиеся к акции «устрашения». Какое уж тут устрашение, когда над головой летают «пылесосы» без оружия на внешних подвесках! Безуспешно применив весь незамысловатый иезуитский набор, «Леги» решил сменить кнут на пряник и попытаться поговорить с нами как флотский с флотским. С этого бы и начинал, глупый! А так упустил свой шанс, давя нам бока.

— «Чарли», мишень у вас?

— «Леш», вопрос не понял.

— Вчера она приводнилась у вашего борта. Вы ее видели?

— Видели! И что?

— Вы взяли?

— Нет. Она отдрейфовала от нас на... хм ... в сторону. А что, вертолетчики ее все же утопили?!

— Спасибо за помощь! — обречено процедил сквозь зубы «адмирал».

И тут включился величайший демаскиратор всех времен и народов — Солнце, рассеивая остатки дымки и ярко освещая корму «Чарли», левая часть которой оказалась не шарового, а ядовито-зеленого цвета. «Рыбкина кровь» разбрызгалась!