Страница 18 из 21
Николас Хилльярд. Набросок для Большой королевской печати Елизаветы I
На параллелизм двух текстов указывали и гравюры, предваряющие каждую эклогу в издании 1579 г., выполненные в манере, близкой к гравюрам в «одноименном» альманахе. Для современников эта связь была очевидна, а астрология была одним из «кодов», определяющих саму структуру, последовательность тем и акцентов «Пастушьего календаря» Спенсера.
Эдмунд Спенсер. Пастуший календарь. Заставка к январской эклоге
Заметим, что связь космических зодиакальных ритмов и сельских трудов была тщательно разработана в пластических искусствах Средневековья и раннего Возрождения. Так, А. Шастель пишет, что «в космологических композициях средних веков часто изображались временные ритмы: месяцы связывались со знаками Зодиака, времена года – со стихиями. Их смена и противоположность выражались через место в круге (или розетке), в которую вписывались символы».[113]
Сам жанр пасторали, если возводить его к «Трудам и дням» Гесиода, был изначально связан с кругом годовых работ и праздников, которые с древнейших времен «размечались по звездам», определяясь положением небесных тел (как, заметим, и поныне в обиходе Церкви определяются дни Пасхи), и астрономические подтексты были тем самым присущи пасторали «от рождения».[114]
Сочиняя свою поэму, Спенсер опирался кроме «Календаря пастуха» на еще один образец, имеющий отношение к астрологии. Речь идет о латинской поэме Марселло Палингенио «Зодиак жизни»,[115] которая в 1576 г. была переведена на английский.[116]
Марселло Палингенио. Зодиак жизни. Лондон, 1576
«Зодиак жизни» – весьма «пестрое» дидактическое произведение, где весь жизненный путь человека «наложен» на движение Солнца через двенадцать зодиакальных знаков, те или иные формы деятельности, различные образы жизни и т. д. соотнесены с их зодиакальными управителями. Исторические отсылки в поэме перемежаются медицинскими наставлениями, практическими советами и т. д.[117]
В цитированном выше фрагменте предисловия к поэме Спенсера Эдвард Керк упоминает о прохождении Лабиринта Любви, в котором долго блуждал автор, надеющийся теперь «предостеречь… юных пастухов». Топография этого лабиринта сложным образом соотнесена с двенадцатью стоянками Солнца в Зодиаке, – т. е. с прохождением страсти – включая смену объектов влечения и самого отношения к тому, что есть любовь, – через Зодиакальный круг.
Этот прием встречался у многих континентальных – итальянских и французских поэтов: Понтано, Лоренцо Бонинконтри, Базино де Пармо, оставивших «астрологические» циклы сонетов.[118] После Спенсера он будет использован английским поэтом Варнавой Барнсом в книге «Партенофил и Партенопа»[119] (1594), написанной в форме серий из двенадцати сонетов, где неверная возлюбленная проходит через все знаки Зодиака.
Предисловие Э. К. к поэме Спенсера кончается рассуждением о том, почему эклоги развертываются в последовательности от января к декабрю: «…ибо многим может показаться нелепой ошибкой, когда в силу недоразумения автор начал с месяца, который не является началом года. Ведь широко известно и достойно подкреплено рассуждениями ученых мужей, что год начинается с Марта. Ибо именно тогда Солнце вновь начинает свой оконченный путь[120] и с наступлением весны земля обновляется… Мнение это поддержано древними астрологами и философами… и того обычая придерживались как греки, так и римляне… Египтяне же начинали год с сентября, да и согласно мнению ученейших из раввинов и самому Писанию, именно в этот месяц, который назывался египтянами Тирси, Бог сотворил мир…»[121] В защиту каждой из этих систем приводятся серьезные ученые аргументы как из астрологии, так и из истории, упоминаются имена Макробия, Цезаря, Ромула, Нумы Помпилия, сравниваются лунный и солнечный календари… Чтобы в конце заявить: «Автор… полагал приспособить свою последовательность всего лишь к той, что привычна обычным людям, и начал с января… потому как пастухи не должны размышлять над столь сложными вещами».[122] Астрологическая насыщенность этого рассуждения и столь противоречащая ей простота вывода – вовсе не случайность. Предисловие (которое иные исследователи склонны обвинять в непоследовательности[123]) указывает на два способа чтения поэмы – ученый, которому соответствует сложная система доказательств, – и простой, ориентированный на «наивного» читателя.
The kalendar of sheperdes. London. 1503
Заметим только, что в известном смысле сами спенсеровские пастухи «простецами» вовсе не являются. В «декабрьской» эклоге Колин Клаут – один из главных персонажей ПОЭМЫ – ГОВОРИТ:
Там же в уста его вложена еще одна реплика, в которой читатель сталкивается с астрологической терминологией:
Следует отметить, что в астрологии знак Льва является домом не Венеры, а – Солнца (ил. 13). Однако в глоссах к поэме сам автор указывает: созвездие Льва упомянуто здесь потому, что «Лев определяет середину лета, и это лишь аллегория, означающая: любовь породила в говорящем небывалый жар желания… Комета значит здесь красоту, послужившую причиной влюбленности… Венера – богиня красоты и любви и планета на небосводе – именно в этом значении упомянута она в этих строках. Красота же – один из неотъемлемых атрибутов Венеры, и именно она – причина того, что эта любовь была столь непохожа на другие».[127]
Сам характер этих замечаний ясно свидетельствует о том, что поэт полагает свою аудиторию достаточно искушенной в астрологии и хорошо знакомой с астрологической терминологией, – во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы читатели могли оценить предлагаемую им сложную систему образов, восходящих к астрологической практике.
113
Шастель Анри. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великого. М. СПб, 2001. С. 221.
114
Ср.: О. М. Фрейденберг в работе «Образ и понятие» (1953 г.) пишет: «…жизнь внешней природы воспринималась главным образом в виде „погоды“, которая и представлялась „нравом“ („поведением“) стихии кроткой или стихии свирепой. В силу этой неразрывности образов погоды и поведения создался знаменитый дивинационный параллелизм, который заполнил впоследствии все фольклорные, особенно античные, календари…Календарь учил: в такой-то день или в такую-то погоду поступай так-то…Эсхатологические явления, как град, снег, бури, ливни и т. п., имели свое соответствие в „нравах“: брат шел на брата, в городах поднимался мятеж, среди людей вспыхивали раздоры и распри». Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 435.
115
См. Tuve R. Spenser and the Zodiaque of Life/ Journal of English and Germanic Philology, 34 (1935). P. 1–19.
116
The zodiake of life, writetn by the excellent and Christian poet, Marcellus Palingenius Stellatus. Wherein are conteined twelue seuerall labours… Translated out of Latine into Englishe, by Barnabe Googe and by him newly recognished. London, R. Newberie, 1576. См. также: Marcellus Palingenio Stellato, Marcello. Stellatus The zodiac of life…: now for the first time rendered into English prose…Created or Published: London: priv. print., 1896.
117
Watson F. The «Zodiacus Vitae» of Marcellus Paligenius Stellatus: An Old School-Book. London: Philip Wellby 1908.
118
Allen Don Cameron. The star-crossed Renaissance: the qurell about astrology and its influence in England. New York, 1966. P. 155–156.
119
Barnes, Barnab. Parthenophil and Parthenophe. Carbondale: Southern Illinois University Press, [1971].
120
Речь идет о весеннем солнцестоянии.
121
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 419–420.
122
Ibid. P. 420.
123
Ср. характерную оценку этого предисловия Керка к «Пастушьему календарю» в труде А. Н. Горбунова, резюмирующем состояние исследований елизаветинской поэзии к началу 90-х гг. XX в.: «Предисловие и комментарии эти были написаны в духе литературной игры-мистификации, столь популярной в эпоху Ренессанса. Э. К… порой и путался, противоречил себе, случайно или намеренно вводя читателя в заблуждение». Горбунов АН. Джон Донн и английская поэзия XVI–XVII вв. М., 1993. С. 50.
124
The Works of Edmund Spensr. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 465.
125
В данном случае перевод исходит из глоссы самого автора к поэме, в которой говорится, что речь идет о «затмении Луны, всегда происходящем в Хвосте или Голове Дракона».
126
Спенсер дает к этому глоссу: «Звезда Венера называется Геспер или Веспер и Люцифер; и то и другое название – от того, что она – самая яркая из звезд, а также первой восходит или заходит последней».
127
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 466.