Страница 12 из 27
- Мирослава, - усмехнулся Руслан, - вспомни.
В этот самый момент зажглись фонари, отчего смогла рассмотреть его лицо. Оно было спокойным, без налета кровожадности, немного бледным, но в пределах нормы - без синевы и черных кругов под веками. Любопытные глаза щурились насмешливо, наблюдая за неспешным побегом.
Да, выходило, что я медленно пятилась, боясь наступить в яму и подвернуть ногу, но еще больше страшась - обернуться и побежать открыто. Из-за этой неторопливости Руслан нагнал очень быстро – сделал несколько шагов, покачал головой:
- Я не собирался тебя пугать, прекрати драпать, двигаясь задом наперед.
Вечер абсурда – хотела крикнуть, но Руслан не дал. Снова обхватил ладонями предплечья и повторил, на этот раз настойчиво:
- Вспомни!
- Что, что я должна вспомнить, черт возьми?! – от страха и непонятной злости, закричала.
- Свой зов, вспомни его, - спокойно ответил Руслан.
От невозмутимости, с которой он говорил, от пляшущих в глазах огненных искр, меня замутило. Задышала чаще, чувствуя, как мало вокруг воздуха, как отчаянно жарко становится внутри: будто по венам уже не кровь течет, а самое настоящее пламя. По спине градом пот потек – холодный, липкий, мерзкий. Во рту пересохло – моментально, тяжелый язык к нёбу прилип – не оторвать. Перед тем, как перед глазами сделалось совершенно темно, яркой вспышкой – ослепляющей, забирающей последние силы, мелькнуло воспоминание.
Гонка от судьбы была в самом разгаре: я успела поскитаться по разным городам, перепробовать множество профессий, но уютного места не нашла.
По привычке, от тоски - страдала. Сидела на кухонном подоконнике, в съемной квартирке, вертела в руках маленькую полосатую чашку с недопитым, на самом донышке, кофе. Смотрела вниз на макушки прохожих, что спешили по различным делам.
Этот нехитрый досуг не был передышкой, наоборот, именно в такие моменты думалось о запретном. За последний год бесконечные переживания вытерзали, выели все позитивное, что только оставалось. Изнурила себя – воспоминаниями, вечным сослагательным «а что было бы, если».
Это «если» убивало. За время «свободного плавания» я успела мысленно примерить тысячи жизней, сотни тысяч возможных вариантов событий. Примеривала их к нам с Даниилом, как карнавальные маски: что было бы, будь он на десяток лет моложе, к примеру? Или, не встреть мать, а познакомься сразу со мной? Что, если бы он был обыкновенным трудягой-рабочим с завода, а я – увидела его в вагоне метро: остановилось бы мое сердце тогда, рискнула бы подойти? Что, если бы не уехала от него, не сбежала – были бы счастливы? Полюбил бы меня, смог?
Вертящиеся по сотому кругу вопросы – затерлись до дыр, надоели. И так всё осточертело, что хоть в петлю полезай!
Я отставила в сторону кружку, прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу и пожелала, как умела: истово, всем существом – разлюбить.
Так и подумала: вот бы навсегда избавиться от этого чувства. Пусть случится невероятное, любое, только чтобы исчезла эта одуряющая тоска, и выматывающая все силы, душевная боль.
***
Не знаю, что случилось – упала ли в обморок, на секунду выпала из реальности, или просто вытошнила завтрак куда-то в траву, но пришла в себя так же резко, как и сомлела. Мушки перед глазами перестали мелькать, дыхание выровнялось, стало резко хорошо. Так хорошо, что не хотелось шевелиться.
Мы находились на том же месте – у озера. Ночная прохлада во всю мощь норовила забраться под одежду, но меня это не смущало. Больше нет.
Я сидела на траве, привалившись боком к Руслану. Он жевал травинку, закинув голову и глядя в звездное небо: бескрайнее, черное, такое непостижимо низкое, каким бывает только вне мегаполиса – руку протяни и звезды коснешься.
Уже не страшно было совсем – ни капельки, не было нужды убегать.
Я вспомнила.
Вспомнила, что мои желания – сердечные, истовые, искренние, имеют свойство сбываться. И вот, сейчас, сидя рядом с непонятным, чуждым самой планете существом, я не была удивлена или поражена.
- Кто ты? - спросила, крепче прижимаясь к теплому боку, привлекая его внимание.
Руслан опустил голову, перевел взгляд прозрачных голубых глаз и пожал плечами:
- Тот, кто тебе нужен. Кого ты звала.
Помолчали с минуту. Я знала, что он расскажет, поэтому не подгоняла, и Руслан, поглядев на свои руки, затем вдаль на водную гладь, начал говорить:
- На самом деле меня не существует – здесь. Не может существовать, потому что твой материальный мир жесток в своих уродливых рамках: физических законах, устоявшихся традициях, религиях. Отсутствие веры делает невозможным сам факт моего существования. Но я тут – и уже это поистине чудно, - перевел на меня взгляд, улыбнулся. – Представляешь, сколько там, - он указал рукой на небо, - всего? Разнообразных галактик, со своими планетами, формами жизни, расами. Не представляешь, Мирослава, даже вообразить не можешь. Сотни миллиардов. Больше, гораздо больше, чем может вместить человеческий разум. Они такие разные, бесконечно далекие друг от друга, что никогда не смогут пересечься. Каждый организм, живущий во Вселенной, уверен, что он – один в своем роде: уникален, неповторим. Там, - ткнул в небо носом Руслан, приобнимая меня за плечи, - даже не подозревают о том, что мы с тобой – представители разных рас, эпох, беседуем здесь, на самой приземленной планете из тьмы существующих.
- Не понимаю, - хрипло произнесла я.
То, что он говорил – было бесконечно жутко и непостижимо.
- Конечно, понимаешь, - засмеялся Руслан, – ты захотела и я пришел: из другого полотна Вселенной, оставив к дела, буквально запнувшись на половине слова, оставив собеседника недоуменно озираться. Я – тот, кто может забрать любовь - то самое чувство, что мешает тебе, саднит вот здесь, - Руслан приложил руку к груди, наглядно показывая, где болит.
- Забрать? – переспросила, вглядываясь в чужое, безмерно чужое лицо собеседника.
Кем бы он ни был, я верила, что он – не человек. Теперь, когда раскрылись карты, стало очевидно: не человек. Слишком прозрачные глаза, слишком часто в них загораются чуждые нашему виду, искры.
Не знаю, пугало меня все это или просто не до конца осознавала – не сплю. Все происходит на самом деле. Здесь и сейчас.
- Все, что тебе нужно сделать – вспомнить. А вспомнив, захотеть избавиться от воспоминаний и чувств. От той бесконечно болезненной любви, что мешает, Мирослава. А я – съем ее. Да, не удивляйся, ведь я говорил, что не приемлю твердой пищи. Меня может накормить только такая бесплотная материя, как любовь, и, пожалуй, еще немного – страх, но им я сыт. Еще на пару сотен лет уж точно.
- Для чего нужен был этот спектакль? – обвела рукой пейзаж, территорию загородного клуба. – Пришел бы ко мне домой, сквозь замкнутую дверь и закрытые окна.
- Было интересно, - пожал плечами.
Такой человеческий жест не вязался с ним – существом, что называлось Русланом.
- Посмотреть на тебя в обычной среде, понаблюдать немного, и совсем чуть-чуть поиграть. Помнишь нашу первую прогулку, где я исчез, а ты увидела то ли собаку, то ли волка?- после кивка, продолжил: - Таким способом хотел слегка напугать, чтобы попробовать на вкус, пригубить. Образ волка – первое, что пришло на ум, но ты не особенно испугалась. В тот раз я не наелся.
- Слоек с яблоком попросил, но так ни одной и не попробовал, - припомнила я.
- Да, на самом деле они были для тебя, - улыбнулся Руслан, - чтобы все было в порядке после нашего «общения», нужно покушать.
Покивала, ведь помнила странную сонливость, что навалилась после испуга.
- Еще, я думал, что девушка, способная поверить, будет особенная, но ты оказалась обыкновенной, простой девчонкой.
- Что значит «способная поверить»? – за его последние слова не было обидно.
Ведь я на самом деле была обычной. Той, кто мог затеряться среди города-миллионника, скрываясь от своего личного палача.
- Значит, знать – возможно все, абсолютно все, что только можно вообразить. Нужно только одно – поверить.