Почти скандал

Эта фраза была подобна порыву встречного ветра. Слово «странный» отнюдь не ободряло и не обещало ничего хорошего.

– Вчера вечером я с удовольствием обнаружил, что ваши братья в вас ошиблись. Они полагают, что из вас никогда не получится настоящий моряк. Мэтью и Доминик считают, что вас лучше оставить с вашими книгами и унылыми проповедями. Но вы не похожи на книжного червя. Ни в коей мере.

Внутри у Салли все словно перекрутилось в узел. Такое начало разговора не предвещало ничего хорошего.

– Я сделал что-то не так, сэр?

– Если вы совершили то, о чем я подозреваю, тогда это самое скверное, что можно представить. Черт возьми, Кент, у меня насчет вас большие сомнения. – Коллиар сдернул с головы шляпу и каким-то отчаянным жестом провел пальцами по волосам, совершенно их взъерошив. – Вы привлекли мое внимание, едва поднявшись на борт и… – он на мгновение замолчал, подыскивая слова, – и ввергли меня в смятение.

– Извините, сэр, я не хотел… – Салли услышала панические нотки в своем голосе, а ее сердце подскочило чуть ли не до самого горла. – Понимаю, я опоздал, но… – ухватилась она за первое, что пришло в голову.

– И почему так произошло, Кент? – Повернувшись, Коллиар вгляделся в ее лицо, будто на нем мог быть написан ответ. Его голос звучал гортанно и казался обожженным, как будто он прошел сквозь огонь. В нем все казалось таким же темным, угольно-насыщенным – черные как смоль волосы, текучая глубина глаз, из которых исчез свет, и бронзовая кожа, годами подвергавшаяся воздействию солнца, ветра и дождей. Вблизи в нем все казалось темным и неумолимым. – Почему вы явились с опозданием?

Салли нужно было солгать, несмотря на обжигающий жар, прокатившийся по ее телу. Несмотря на то, что не далее как сегодня утром он назвал ее неумелым врунишкой. Она должна солгать, потому что в противном случае ей придется отказаться от своей мечты.

Поэтому она сказала то, что ближе всего было к правде, отчаянно надеясь, что Коллиар поверит:

– Я не был уверен, сэр… Что мне следует занять место на корабле.

Коллиар нахмурился, продолжая взирать на нее, и меж его бровей образовались три вертикальные складки.

– Вы, наверное, по-прежнему ощущали, что ваше истинное призвание – церковь?

Салли должна была понимать, что письма братьев будут откровенными. Ей следовало лучше подготовиться.

– Да, – только и смогла ответить она. И это было правдой – по крайней мере, правдой Ричарда.

– А что, позвольте спросить, вы думаете сейчас?

Салли постаралась вложить в ответ всю силу своей убежденности:

– Я думаю, что, поднявшись на борт, я принял абсолютно верное решение.

– Абсолютно?

– Да, сэр. Мое истинное призвание – море. – Эти слова, без сомнения, были наиболее правдивыми из всего ею сказанного. В данный момент Салли была совершенно искренна. – Мистер Коллиар, вы сомневаетесь в моем рвении? Я всеми силами старался и стараюсь доказать свою нужность и полезность, как советовал капитан Маколден. У меня это не получилось?

– Получилось. – Коллиар смотрел ей прямо в глаза, и Салли вновь ощутила всю силу его проницательного взгляда. Казалось, он видит только ее, но она знала, что это не так – он видел все вокруг. Всегда и неизменно.

– Однако вы не хуже меня должны понимать, что иногда даже этого бывает недостаточно.

Коллиар узнал ее. Это было неизбежно. Но даже холод осознания сего факта не мог пригасить жгучее ощущение в ее груди.

Салли отвернулась, чтобы Коллиар не мог увидеть слезы, наполнившие ее глаза. Она не будет плакать. Черт возьми, ведь она из семьи Кентов.

– Это довольно забавно… Весь день я размышлял о том лете. О лете, проведенном в вашем доме в Фалмуте. Я помню этот замечательный дом с великолепным видом на море.

– О да… – Салли постаралась произнести это с юмором, уже догадываясь, к чему он ведет. – Думаю, мой отец и дня не выдержал бы в доме, из окон которого не открывается вид на море.

– Идея использовать те полтора месяца для подготовки к экзаменам принадлежала вашему брату Мэтью. Вы помните?

– Да, конечно. – Салли помнила все, как будто это происходило лишь вчера. Она была достаточно большой, чтобы завидовать их карьере, и ловить каждое слово как Мэтью, так и Коллиара. Особенно, Коллиара. – Тогда на две недели собрались сразу все: Мэтью, Доминик, Оуэн, Даниэль и папа. Это был последний раз, когда мы собирались дома все вместе.

– Те дни я помню особенно. Как мы пели по вечерам, и один из нас играл на мандолине.

На мандолине играла именно Салли. А Ричард играл на скрипке, которая сейчас лежала на самом дне ее сундучка.

– И мы пели ту же самую песню, что сегодня исполнил Панч: «Спляши для папы».

Будь проклята эта песня! Салли следовало прежде подумать. Она должна была понимать, что Коллиар услышит ее столь же четко, как видит все вокруг.

– Это очень старая песня, – проговорила Салли.

– Да, – согласился Коллиар. – И, похоже, многие матросы знают ее слова. Она оказалась кстати сегодня утром.

Ее прямо-таки убивало это ожидание приговора, который был неизбежен. Горячий комок, образовавшийся в горле, мешал Салли говорить.

– Я хорошо помню эту песню. – Коллиар на мгновение взглянул на нее, и выражение его глаз не оставляло сомнений, что он действительно все знает. – А вы помните тот вечер, когда мы ловили светлячков у вас в саду? Эти насекомые освещали наступающие сумерки. Вы помните?

– Да, – выдавила Салли, и это слово оставило холодно-пепельный привкус у нее во рту.

Коллиар сумел в мгновение, несколькими точными словами воссоздать волшебство того вечера. Салли почти ощущала запах сминаемой травы, меж тем как они пробирались по заросшему саду, ловя светящихся букашек в горшочек из-под варенья.

– Один светлячок уселся вам на голову, и мне пришлось стряхнуть его, хотя он смотрелся очаровательно в ваших волосах. Зеленое на фоне оранжевого.

Жгучие слезы в глазах буквально ослепляли. Коллиар не мог придумать более изощренной пытки, чем это медленное и обдуманное проникновение в ее память.

– А еще мы бросали в вашего брата упавшие яблоки, чтобы он не докучал нам своими проповедями.

– Да… – проронила Салли.

Слезы скатились в уголки ее глаз, и она смахнула их рукавом. Черт бы ее побрал… Она не заплачет. Только не перед мистером Коллиаром. Несмотря ни на какие провокации.

Ведь это был не кто иной, как она. Именно она пробиралась с Коллиаром по саду и, сидя рядом с ним на высокой ограде, швыряла в Ричарда яблоки за его нудные нравоучения. Они безудержно смеялись, и Салли было лестно, что она допущена в священный круг молодых моряков. Она гордилась своей меткостью, как будто это могло произвести впечатление на такого парня, как Дэвид Коллиар.

Ричард тогда убежал в дом, оставив их в саду вдвоем, наедине. Салли могла поклясться, что Коллиар собирался поцеловать ее, но в последний момент она оробела, отпрянула и, засмеявшись, стала бросаться ветками, чтобы скрыть смущение.

Глаза Дэвида, бескомпромиссно-твердый взгляд свидетельствовал о том, что он разоблачил ее. И с его губ, сжавшихся в жесткую линию, сошла улыбка, вызванная теплотой воспоминаний.

– Да, все именно так, как я и думал, – кивнул Коллиар. Тепло окончательно покинуло его глаза, и он потряс головой, словно не желая верить. – Вы могли бы сказать мне, Кент. И избавить меня от… – В голосе Коллиара что-то изменилось, его словно тронула ржавчина, как меч, слишком долго остававшийся в ножнах. Он чувствовал себя обманутым. – Вы могли бы сказать капитану Маколдену. Вы должны были сказать! Черт возьми, вы вообще не должны были всего этого делать!

Однако Салли это сделала. Совершенно обдуманно и намерено. И сейчас была готова на все, чтобы не осталось возможности что-то изменить.

– Сэр, пожалуйста… – начала Салли. Ей было просто необходимо его убедить. – У меня не было другого выбора. Вы, как никто другой…

– Это вы, как никто другой, как человек, воспитанный капитаном Александром Кентом, должны понимать всю серьезность содеянного вами.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.