Страница 9 из 16
4. Заниженная самооценка
Согласно нескольким недавно проведенным исследованиям, только у одного из троих американцев достаточно развито чувство собственного достоинства. «Посмотрите направо от себя, а затем налево. Только один из вас троих в полном порядке и думает о себе хорошо!» – вот стандартный зачин, который мы используем на наших семинарах. Один из троих! Мы страдаем от общенациональной эпидемии низкой самооценки.
Большинство из нас не чувствуют себя достойными любви, счастья и полной реализации своих потенциальных возможностей. Мы страдаем от комплексов неполноценности, от невротического чувства вины и отсутствия уверенности в себе. В результате мы не считаем, что наши потребности и желания по-настоящему важны и достойны того, чтобы стремиться к ним. Мы становимся зависимыми от нашей убежденности в том, что потребности других людей более важны, чем наши собственные, – особенно потребности наших мужчин, наших детей, наших стареющих родителей, нашего начальства, а также всех бездомных и нуждающихся независимо от пола, возраста и прочих качеств. Мы жертвуем реализацией своего потенциала, принося ее на алтарь заботы о других людях.
В моей жизни было так, что если я нравилась кому-то из мужчин, то автоматически вступала с этим человеком в достаточно серьезные и близкие отношения. А как же иначе? Ведь он хотел меня! Я даже не спрашивала себя: «А могу ли я завоевать внимание кого-то получше?» или «Чего хочу я?» Для меня гораздо большее значение имело другое: «Боже милый, кто-то хочет быть со мной». Это было главной и единственной причиной нескольких из моих браков, которые очень быстро проследовали один за другим, когда мне не было еще тридцати.
Когда мой первый супруг сделал мне предложение, я даже не была в него влюблена. И уж тем более не задавалась вопросом, насколько он подходит мне как человек и как мужчина. Я вообще никогда не задавала себе в ту пору никаких вопросов. Я просто соглашалась и плыла по течению, ибо кто-то хотел меня. Впоследствии я и на своей фирме действовала аналогично – нанимала сотрудников просто потому, что эти люди действительно хотели быть рядом со мною. Я никогда не спрашивала себя: «А действительно ли они обладают необходимыми способностями? Компетентны ли они? Смогут ли они работать хорошо и качественно? Насколько они нравятся мне?» Я лишь принимала как факт, что они нуждались во мне, – и соглашалась с этим. Такой подход мне дорого стоил и принес много боли и разочарования.
Во время Второй мировой войны я командовал ротой солдат, которая сражалась в районе реки Рейн. После страшных боев, которые продолжались трое суток, я понял, что оказался единственным, кому удалось остаться в живых. Я потерял всех своих подчиненных до единого – все подразделение. Я был просто раздавлен. Мне доверили молодых парней, за которых я нес ответственность, и все они оказались мертвы. Почему только мне одному довелось выжить? Я считал себя предателем, неудачником, мерзавцем – кем угодно. И меня терзало чувство вины от того, что я остался в живых, тогда как все остальные погибли. Это было ужасно.
Когда я вернулся домой, в Майами, то ударился в трехдневный загул, пил и гулял напропалую, а затем ушел в монастырь бенедиктинцев, осуществив тем самым свои сокровенные желания. Я не чувствовал себя достойным того, чтобы после всего случившегося пользоваться благами и радостями жизни, раз никто из моих ребят не мог этого сделать.
Я убеждена, что чувство собственной неполноценности – это самое главное препятствие, мешающее людям просить о помощи. Когда я чувствую себя человеком достойным, мне легко просить.
Каждый раз, когда женщина обращается к кому-нибудь с просьбой, ей приходится вступать в войну против многих тысяч лет наследственного программирования. Соответствующие взгляды укоренены в ней очень и очень глубоко, на генетическом уровне. Если женщинам приходится действовать самостоятельно, то они исходят из присущего большинству представительниц нашего пола чувства собственной беспомощности, нашей неспособности содержать самих себя, из ощущения, что нас как женщин непременно обманывают или используют, а потому мы должны держаться за то, что сильнее нас: за мужчину, за работу, за друга – неважно, за что или за кого именно, но только не полагаться на саму себя. Ради нашей собственной безопасности мы должны опираться на что угодно, только не на собственные силы. Отсюда почти повсеместная убежденность женщин, что коль вы не хотите подвергнуть риску свою безопасность, или, иными словами, собственное выживание, то надо искать себе опору, а поэтому не стоит особо суетиться и рассчитывать на иные варианты.
Среди женщин афроамериканского происхождения вероятность заболеть СПИДом в пятнадцать раз выше, чем среди белых представительниц прекрасного пола.
При проведении исследований с указанной группой населения выявилась очевидная связь между самооценкой, с одной стороны, и уходом за собой и вниманием к собственному здоровью – с другой. Одну женщину спросили, всегда ли она использует презерватив, когда занимается сексом. Та ответила отрицательно, объяснив это тем, что она состоит со своим мужчиной в действительно близких отношениях и не считает возможным просить его о такой мелочи; кроме того, все, что у него есть (в том числе и болезни, передающиеся половым путем), в полной мере является и ее принадлежностью. Таким образом, поддержание отношений с мужчиной для такой женщины в некотором смысле важнее, чем собственная жизнь. Существенным фактором является в данном случае и страх потерять партнера.
Другая участница упомянутого исследования – женщина, которой уже далеко за сорок, – разразилась во время беседы горькими слезами: «Сегодня впервые в жизни кто-то проявил малейшую заботу обо мне – во всяком случае, хотя бы поинтересовались моим мнением». Было совершенно очевидно, насколько глубоко она тронута тем, что нам важны ее взгляды. В конце концов, сорок с лишним прожитых лет – слишком большой срок, чтобы пренебрегать им.
Не хочу, чтобы из-за меня ты влип в какие-нибудь неприятности.
Прошу тебя – не вникай в мои проблемы и не доставляй себе лишних хлопот.
Не хочу причинять тебе беспокойство.
Когда мы не получаем желаемое от близких нам людей, то зачастую приходим к выводу, что наши желания и потребности вообще не играют никакой роли. Фактически мы можем пойти еще дальше и стать зависимыми – обрести убежденность, что нужды и желания других людей важнее, чем наши. А затем мы вообще перестаем просить о чем бы то ни было.
Точно не могу сказать, сколько раз за годы нашего брака мой бывший муж спрашивал у меня, что бы я хотела получить в качестве подарка в свой день рождения, но после того, как я говорила ему о своем желании, он всегда вручал мне что-нибудь совершенно другое. А когда я в недоумении задавала вопрос: «Почему ты не купил мне то, о чем я просила?», он неизменно отвечал: «Я просто подумал, что этим ты будешь пользоваться куда чаще».
Хорошо помню, как мне однажды позарез нужен был комплект дорожных сумок – я в ту пору много разъезжала. Мой отец занимался тогда мебельным бизнесом, и у него имелись связи с людьми, работавшими в самых разных магазинах и на складах. Поэтому он решил помочь мне и поинтересовался, чем именно я хотела обзавестись. Недолго думая, я ответила, что как-то видела то ли на витрине, то ли в рекламе один синий комплект фирмы «American Tourister», который мне действительно понравился. Он куда-то съездил и вскоре действительно вернулся с комплектом для багажа, но только совсем с другим – зеленым набором чемоданов фирмы «Crown». Это было совсем не то, о чем я просила. Вроде бы я четко сказала ему, что мне хотелось приобрести, но купил он совсем другое, с моей точки зрения – гораздо худшее, что стоило не намного дешевле.