Грани Игры

— Тём, — Марина назвала его игровым именем, словно соединив в себе того, кто стал ей родным в Файролле с этим, ставшим родным уже в реале и сидящим сейчас рядом с ней на роскошной кровати в отеле чужого города чужой страны, — а чем в твоем представлении является игра? Не молчи, я очень хочу это знать.

Артём молчать и не стал. Он уже спрашивал себя об этом же и имел для себя ответ. Но вслух сказал его первый раз.

— Марин, я не оригинален. Я пришел в игру за новизной ощущений. Но ты, наверное, не это хотела услышать. Я получил то, за чем пришел. Я получил намного больше того, что ожидал получить. Но при этом Файролл был и по — прежнему остается для меня черным кубом. Пока я был внутри, я видел только одну грань. Ту, на которой я играю в Игру. Именно там я получил желаемые ощущения. Увы, невозможно всё время жить в плоском мире, если привык видеть объем.

Я даже не зная всего того, что ты мне сейчас рассказала, уже был готов сделать шаг в сторону, чтобы получше рассмотреть другую проявившуюся грань Файролла. Ту, на которой в Игре играют меня. Ты мне сегодня помогла её рассмотреть.

И это пока всё. Я не вижу остальных граней. А они есть. Если получится отойти от ящика чуть дальше то, может быть, увидим больше? Или перестанем видеть этот черный ящик совсем. Что тоже хороший вариант.

— Тём, а ведь наши представления об игре похожи. Только я рассматривала Файролл не как черный ящик, а как набор матрешек. Мое представление повеселее выглядит, а то в твоем изложении черный ящик пугательно ассоциируется с ящиком Пандоры. Сильно надеюсь, что это не так.

— Я тоже на это надеюсь. На мрачные краски в моей картинке сильно повлияло отношение корпорации ко мне. Оно мне категорически не понравилось.

Со мной можно договариваться, меня можно нанять в аренду, я могу закрыть глаза на некоторые не очень мне приятные вещи, но меня нельзя использовать в тёмную.

А теперь, когда это случилось, я может и смог бы играть как ни в чем не бывало, но жить Файроллом так, как раньше и ощущать в нём свободу быть собой я уже не смогу.

На миг Артёма кольнуло сожаление о потерянном реально "золотом" последнем квесте. Было чувство, как будто он выиграл в лотерею миллион, а по пути в банк у него спёрли выигрышный билет.

Марина, почувствовав эту паузу, верно её поняла.

— Об утерянных деньгах за непроданные с аукциона места в квесте с вещами Праматери подумал?

— Подумал, — не стал врать Артём.

— Тём, ты можешь вернуться в игру. Явно на тебя никто давить не будет. Ты даже не сразу вычислишь нового куратора.

Артём промолчал, но через несколько секунд, всё же ответил на не отпускающий его вопрос об утерянном большом куше.

— А вот абсолютно не факт, что мне дали бы возможность конвертировать монеты в реальные деньги. Особенно учитывая под каким плотным колпаком я находился последних пару месяцев.

— Если бы операция по пеленгации Хозяина прошла удачно, закрыли бы глаза.

— Марина, а ты сможешь вернуться в игру?

— Я — нет. Мне уже некуда возвращаться. Я сожгла за собой мосты, и моей сумеречной ведьмы больше нет.

— Вот и я "нет". Хоть мой Тём по прежнему ждёт меня в Файролле.

Но если я вернусь, всё будет как в старом честном фильме: "Они предложат сигарету. Потом жизнь. Сигарету можешь взять, а вот от жизни придется отказаться". А это моя жизнь. И в Файролл я пришел совсем не для того, чтобы позволять кому‑то играть мной вместо меня. Это не пафос, это мой жизненный принцип.

— Даже если такое решение поломает всю твою дальнейшую жизнь или будет ей угрожать?

— Даже если.

Марина о чем‑то надолго задумалась, Артём терпеливо ждал. Наконец она тряхнула копной волосы, будто отгоняя ненужные мысли, и с отчетливыми нотками грусти в голосе сказала:

— А мне всё же хочется знать, что было у Холма магов после моей смерти…

— После твоей преднамеренно самоубийственной атаки?

Тём сказал это наугад, исходя из своих интуитивных ощущений, а не из логических размышлений и попал. Марина не стала отрицать его догадку.

— Угу… Я уже знала, что это мой последний заход в игру. Мне уже нечего было терять. Вот и прикрыла ребят этой атакой. Так что?

— Хочу ли я знать, чем закончилась битва у Холма магов? Мариш, честно тебе скажу, что не знаю ответа на этот вопрос. Но больше "нет", чем "да". Для меня Клаус и Старик это не цифры, а живые люди рядом с которыми я и сам жил ярче, чем когда‑либо. Они помогли мне быть настоящим, понять чего я действительно хочу в жизни.

В своей памяти я никогда не смогу относиться к ним или к погибшим Анти и Анату, как к прописанным пусть и чьим‑то гением, но программам.

Я теперь, как кот, выскочивший из‑под колес мчащегося автомобиля, на реал смотрю совсем другими глазами. Хочу, чтобы в моей памяти они и дальше были для меня живы. Пусть так и будет.

— Значит, близнецы погибли?

— Да. Защищая меня от Лорда Смерти. И защитили, хоть и не надолго. И это ещё одна причина, которая заставит меня подумать ещё раз, прежде чем решиться вернуться в игру.

— Близнецов жаль. С их гибелью Файролл стал беднее. А вот с причиной я туплю. Не поняла, что ты хотел сказать.

— Мы с Всадником нанесли последний удар одновременно. Я это сделал кинжалом Мизуки. Меня буквально выбросило болевым шоком из игры. И проверять, кто там сейчас живет в моём кинжале, мне не очень хочется.

— Воздействие вирта на реал это закрытые программы корпорации. Доступ к ним имеет очень ограниченное число сотрудников Радеона. Я в их число не входила.

— Да фиг с ним! Иди ко мне, солнышко моё! — Артём притянул к себе сидящую перед ним девчонку за талию, уткнулся лицом в её колени и начал медленно с удовольствием двигаться от них вверх.

Марина положила свои ладони ему на плечи и через несколько минут Артём почувствовал, что стальные ногти сумеречной ведьмы никуда в реале не делись, а ещё через мгновение его накрыло той же волной, что заставила громко кричать Марину.

Вечер, сменивший день, они заметили только по быстро вползшим в номер сумеркам.

А потом эмоциональный перегруз и усталость наконец‑то взяли своё и Артёма "вырубило". Вот только повернувшись спиной к Марине, он потянулся за стаканом воды, да так и отключился, уйдя в глубокий сон.

Марина с нежностью провела тонкими пальцами по обнаженному бедру мужчины, которого она знала то ли день, то ли полгода, чмокнула его "контрольным" поцелуем и поднявшись с кровати достала свой мобильник.

Она не сразу нашла в адресной книге нужный ей сейчас телефон. Он был записан так давно, что Марина уже не помнила как его обозначила в справочнике. Ни директора, ни шефа, ни Валяева в адресной книге не было. Был один Никита которому она звонила всего один раз. И это был нужный ей телефон. Она постояла ещё немного, собираясь с духом и мыслями и, отбросив все сомненья, решительно нажала на "вызов".

— Никита Небранович, это…

— Да, Марина Николаевна, у меня обозначилось, кто мне звонит.

— Не думала, что мой телефон найдется в вашей адресной книге.

— И ошиблась. Ты позвонила сказать, что твой демарш с увольнением это просто срыв от усталости? Ты же знаешь наши правила. Из Радеона никто не уходит просто так. Так что у тебя было о чем подумать и решить, что ты находишь, и что при этом теряешь.

— Никита Небранович, вы мне сейчас угрожаете?

— Ни в коем разе. Напоминаю. Ты же наверняка не удержалась и рассказала всё Артёму.

— Рассказала. То, что знала. А знала я чуть больше, чем ничего. Так что все корпоративные тайны так и остались только вашими тайнами.

— Ты сейчас меня пытаешься в этом убедить?

Марина не отвела глаза, а просто пожала плечами.

— Нет. А зачем? Всё мной сказанное вы знаете лучше меня. Решение мной принято. Артём принял свое решение тоже, не советуясь со мной, а лишь поставив меня в известность. Эти решения совпали. В них есть мы, и нет Радеона. А дальше мы положимся на судьбу. Не ту из вашей коробки, а другую.