Страница 47 из 53
Никогда он не смог бы больше бросить палку Фрампу.
Никогда он не смог бы править королевством.
Никогда больше он не почувствовал бы больше капли дождя на лице.
Никогда не смог бы поцеловать свою большую любовь.
"Думай позитивно, Оливер," — приказал он сам себе. Он также не должен был бы бояться облысеть. И ему никогда больше не пришлось, бы есть запеченную печень с луком, которую он ненавидел. Он не заболел бы никогда ветряной оспой.
Разочарованно он пытался дотянуться связанными руками миллиметр за миллиметром к чешущемуся месту, тем не менее, камзол сковывал его движения.
И при этом что-то с грохотом упало на каменный пол.
Оливер прищурил глаза в тусклом свете. Это был зуб акулы, которые морские нимфы подарили ему. Он принес с собой как талисман в кармане. Он ни к чему не годился, кроме акулы, которая нуждалась в зубном протезе.
Или сидящему скованному в камере башни.
Оливер опустился на колени, на ощупь нашел зуб и схватил его. Маленькими, осторожными движениями он распилил им свои оковы. Ему казалось, что это продолжается вечно, и время убегало, в любой момент Раскуллио мог взять Серафиму в жены.
Оливер почувствовал, как что-то забралось сначала по сапогу, а затем и по ноге. Краса. Его барахтанье привлекло крысу. Удивленно Оливер сидел спокойно, пока крыса перегрызала канат до тех пор, пока не смог разорвать его своими руками.
В древней башне не было настоящих камер. Оливеру нужно было просто выбраться из влажной, зловонной ямы, в которую его бросили. Беззвучно он поднимался по винтовой лестнице и внимательно прислушивался к голосу Раскуллио.
Тем не менее, когда он добрался до комнаты в башне и протиснул голову в дверь, она оказалась пустой. Он так думал до тех пор, пока кто-то не набросился на него сзади и не ударил его в голову.
Закутанную в облако тюля и фаты он скинул с себя Серафиму и прижал ее запястья к земле. — Ты — не Раскуллио, — пыхтела она.
Он ухмыльнулся. — Удивлена?
Серафима покачала головой и улыбнулась. Она была обворожительна, когда улыбалась. — Я знала, что ты придешь и спасешь меня, — сказала она.
Когда Оливер смотрел вниз, он внезапно понял, что в случае необходимости, мог бы победить сотню мужчин. Неужели это все, что нужно ,чтобы быть мужественным? Знание, что кто-то верит в тебя?
— У меня есть план, — прошептал Оливер и поднял ее на ноги. — Но для этого мне нужно твое платье.
Глава 26
Оливер
Я правда не знаю, одного ли мы мнения с Делайлой.
— Где гарантии, что, если ей удастся переписать историю, книга не попытается восстановить себя, как происходило уже сотни раз.
Во-вторых мне не очень приятно видеть, как Делайла копается в этом ящике-компьютере в поисках истории. Это похоже на то, как будто она перекапывает мозг другого человека. Это как воровство.
— Я думаю, что это не лучшая идея, — говорю я.
Делайла вздыхает.— Тогда скажи, Оливер, что нам делать. Все остальное мы уже испробовали.
— Я думал, автор сказала бы, что нельзя изменить историю, которая уже однажды была рассказана. Так ты, по крайней мере, сказала.
— Именно поэтому это могло бы сработать, — говорит Делайла. — Этот файл сказки будет принадлежать только нам.
Я чувствую, как этот Эдгар смотрит на меня. Снова и снова он тыкает пальцем в мое лицо и изгибает мой мир, потому что он до сих пор не может поверить своим глазам.
— Ты видела это? — говорит он.
— Он пошевелился, верно?
Делайла поворачивается в кресле и внезапно пропадает из моего поля зрения. — Я не вижу тебя, — ору я, и она быстро разворачивается назад.
— Эдгар, можешь поставить книгу сюда? — просит она.
Я крепко хватаюсь за скалу, когда Эдгар заваливает, поворачивает книгу боком и угол провисающей буквы "к" впивается мне в спину, прежде чем он снова ее выравнивает.
— Мы можем закончить по быстрее? — спрашивает он.
— Я хотел бы продолжить игру.
Я знаю, что Делайла сидит за компьютером, она говорила мне это слово раньше, и я слышал тихое щелканье, когда она делала что-то при помощи рук, но, однако никогда еще не видел этого.
Там, в огромном окне, на котором парят картинки, и соединен с чем-то, что выглядят как раскрытая книга. На нем стоят все буквы алфавита, но на иностранном языке, которого я не знаю.
Пальцы Делайлы передвигаются по этой странной книге и тогда буквы, как по волшебству, появляются в окне. — Это невероятно, — кричу я. — Я должен рассказать об этом Орвиллю!
Делайла, кажется, не слышит меня. — Файл не открывается. Он защищен паролем. В нем пять букв.
— Э— Д— Г— А— Р,— предлагаю я.
Делайла пишет слово и нажимает на другую кнопку. Раздается противный писк, но на большом окне перед ней ничего не появляется.
— У тебя есть другие идеи? — Спрашивает она Эдгара.
— У тебя были домашние животные?
— У меня аллергия на всех кроме голых землекопов...
— Как звали твоего папу? — Спрашивает Делайла.
Элгар смотрит в пол.
— Исаак.
Я наблюдаю за руками Делайлы: И— С— А— А— К. Снова противный писк. Делайла ударяет кулаком по компьютерному столу. — Мы же так близко, — бормочет она. — Может тебе приходит на ум, какой-нибудь пароль, Эдгар?
Он бурлит идеями: название улицы, на которой родилась его мама, имя домашнего питомца его мамы, когда она была маленькой, заголовок первого романа, который она опубликовала. Но ничего не подходит.
С каждой новой попыткой на сердце становится тяжелее, у меня такое чувство, что я все больше растворяюсь с бумагой, из которой сделана книга.
Через полчаса бесполезных попыток Делайла встает и опускается на колени, чтобы я мог лучше ее видеть.
— Мне очень жаль, Оливер, — шепчет она, и в ее голосе слышно разочарование. — Я пыталась, — она протягивает ко мне руку, солнечное затмение из пяти пальцев, и я протягиваю ей свою.
Но это не то по сравнения с тем, когда она была у меня в книге. Теперь между нашими пальцами находится тончайший барьер.
Орвилль рассказал мне однажды, что люди никогда не прикасаются к нам. Так как мы не являемся ничем более как кучкой крохотных атомов, которые окружены электромагнитным полем.
Поэтому в действительности мы не держимся за руки. То, что вступает с нами в контакт — электроны, находящиеся между нами.
Тогда я не понимал этого, мне казалось, что это снова научный фокус Орвилля. Но теперь... ну, теперь мне все ясно.
— Что это было? — прерывает Эдгар мои мысли. — Мы просто так сдадимся?
— Это, вероятно, так или иначе, было глупой затеей, — говорит Делайла.
— А что насчет него? — Эдгар указывает большим пальцем в мою сторону. — Каждый заслуживает получить счастливый конец, — он качает головой. — Я говорю уже как моя мама. Она всегда повторяла это, когда укладывала меня спать.
Медленно Делайла разворачивается и что-то считает на пальцах. Она снова садится на стул, ее пальцы порхают над буквами. — Каждый, — повторяет она и наживает К.
— Заслуживает, — нажимает З.
— Получить, — нажимает П.
— Счастливый, — нажимает С.
— Конец, — нажимает Е.
В окне появляются сотни слов, которые я переживал бесчисленное количество раз, каждый день моей жизни.
Делайла прокручивает строчки вниз и начинает читать. Прежде чем я вообще понимаю, что она делает, Эдгар начинает листать книгу, чтобы найти то место, где она читает.
Я лечу кувырком и врезаюсь в боковые края. Фея так быстро пролетает мимо меня, что я не могу разобрать, кто именно из них это был.
Едва я бросил взгляд на ее серебряные волосы, как у меня выходит весь воздух из легких, так, как Трогг, один из троллей катится мне на встречу и со всей силы ударяет меня в грудь.
— Все по местам! — визжит Фрамп, и королева Морин подплывает ко мне, причем ее конусообразная юбка раздувается как парус, когда мы летим через дюжину страниц к последней сцене.