Страница 4 из 16
Если бы Яр был заром, в лучшем случае мутировал бы семь лет назад, но с большей вероятностью дожил бы до двадцати, как большинство, и двенадцать лет назад пополнил бы число опасных безмозглых тварей, причем был бы в самом низу иерархии, потому что потомство тех, кто был людьми, сильнее и жизнеспособней родителей.
А что будет, когда Взрослые размножатся… Их детеныши, наверное, не за четыре года взрослеют, а за два. Видимо, именно такие твари обосновались на севере.
От рассказа мальчишки неуютно стало на душе, появилось дурное предчувствие. Не поздно ведь повернуть назад, в Спарте собрать совет и выдвинуться большим числом, с огнеметами, против которых никакая тварь не устоит. А так огнемет есть только на машине Витязя, второй в колонне.
Нет, поздно. Такой шаг будет расценен коллегами как трусость. Взрослый мужчина поверил россказням мальчишки с больным воображением. Ему и самому стало смешно: светящееся шестиногое чудище с клешнями! Вдобавок ко всему оно – скелет!
Одно было ясно: парень не врал. Может, приукрасил действительность, но факт остается фактом: он видел что-то скверное.
Ронна выругалась и указала вперед, на дорогу, посреди которой валялся труп, облепленный воронами. Увидев приближающиеся паровики, птицы взлетели с раздосадованным клекотом, по спирали поднялись в небо и начали нарезать круги над колонной.
– Теперь они не отстанут, – сказал Яр, прищурился, попытался пересчитать птиц: штук пятнадцать плюс-минус. – Но их слишком мало, дождя нет, так что вряд ли они будут нападать…
– Пока их не станет больше, – добавила Ронна.
– Предлагаешь их перестрелять?
Ронна мотнула головой:
– Не получится, только зря патроны израсходуем. Нам за это спасибо не скажут, ведь обязательно найдется предатель, готовый донести.
Когда подъехали ближе, стало ясно, что труп человеческий, женский, объеденный до костей. Вороны растащили по дороге кишки, да так и бросили. Оставалось надеяться, что отстанут, вернулся сюда и продолжат пиршество.
Волчик указал на труп:
– Плохой знак.
– Тогда вся жизнь состоит их плохих знаков, – сказал Яр.
Колонна объехала труп, лежащий верхней частью туловища на обочине, нижней – на дороге. Ронна предложила:
– Давайте пока спрячемся в кабине. Если вороны полетят за нами, привлекут других зверей и заров, а этого нам не надо.
– Разумно, – кивнул Яр, подал свой щит и прыгнул внутрь.
Ронна и Волчик последовали за ним. Парень забился в дальний угол, прижался к стене, Яр приник к округлой бойнице-иллюминатору, куда едва рука пролезет, если разбить стекло, открывающееся при необходимости. Обзорность была препаршивейшая. Мало того что стекло потеющего щитка ухудшало видимость, еще и к иллюминатору не приникнешь как следует, не присмотришься. Одно мучение, а не слежение за обстановкой!
Мимо проплывало длинное многоэтажное здание, похожее на корабль. Его левое крыло выгорело, крыша провалилась внутрь, как и верхние этажи, а на остатках балконов зеленели кусты и пожелтевшие за лето пучки травы.
Чем дальше от центра городка Лобня, тем больше природа заявляла о себе. Еще три десятка лет, и такие здания исчезнут с лица земли, порастут травой… Вспомнился план оптимизации, предложенный Главнокомандующим. Вместе со зданиями исчезнут и убежища заров, и их постепенно вытеснят мутанты. Но чистые приручили заров и с некоторыми племенами живут в мире, они приносят пользу, исследуют местность, проникают в такие дыры, куда чистый побоится сунуться, добывают полезные ископаемые, выращивают еду. Значит, следует оставить только ручных, возвести для них убежища, и пусть работают на благо анклавов, другого выхода у них не останется…
– Ну, что там? – поинтересовалась Ронна.
Яр откинул люк и отметил, что вороны вернулись доедать труп.
– Чисто. Надо на броню, а то поворот пропустим. Волчик, давай вперед… Хотя нет, лучше сначала я.
Он вылез, пригнулся, спрятался за щит. С обеих сторон разбитой дороги, заставленной ржавыми корпусами брошенных машин, были дома по двенадцать этажей, одни почти целые, от других остались только стены с оконными проемами. На межэтажных перекрытиях, проваленных крышах, в трещинах замшелых стен росла трава, корнями разрушая строения. Трава поселилась даже в мусоре на машинах, корни проникли сквозь трухлявый металл и свесились внутрь кабин, как внутренности.
Но не развалины больше всего настораживали Яра – уцелевшие здания, где вполне мог притаиться враг. Когда рядом села Ронна, прикрывая спину, стало поспокойнее. Но тревога возвращалась, стоило вспомнить испуганное лицо Волчика и волосы, поднимающиеся дыбом.
Парнишка выбрался последним, повертел головой по сторонам и как заорет, тыча пальцем на стекла магазина, за которым угадывались поваленные куклы в рост человека:
– Туда, туда надо! Вон он, поворот!
– Сбавить скорость! – крикнул Яр в распахнутый люк, впился взглядом в витрину, где когда-то был магазин одежды. – Волчик, где именно поворот?
– Да вот же он, вот!
Когда-то на улицах было так много машин, что они скапливались, не могли проехать, и чтобы оптимизировать движение на дорогах, существовали специальные знаки. Яр много времени провел в библиотеке, чтобы научиться их читать. Даже сейчас это помогало правильно выбрать направление.
– Тормози! – скомандовал он, и паровик остановился, как и два других, едущих позади.
Здесь был перекресток с висящим на столбе навсегда погасшим светофором. Под ним имелся указатель направления движения: две стрелки показывали прямо на север, вторая – на восток.
– Итак, нам куда? – переспросил Яр.
Мальчишка встал и махнул на восток:
– Туда. Мы половину пути уже проехали.
– Это не может не радовать, – сказал Яр и уставился вперед.
Его ждала неизвестность. Что принесет она – крах или почет? Возможно, он получит заражение, не исключено, что умрет… Но беременная жена не пропадет, Спарта заботится о детях и сильных женщинах. Даже слабым женщинам находится применение: когда сильные сопровождают мужчин и выполняют опасную работу, они присматривают за детьми в интернатах. Раньше детей при рождении забирали у матерей, чтобы женщины не портили будущих воинов, но ни к чему хорошему это не привело.
Интернаты оказались именно тем, что надо. Детей распределяли по способностям, и их обучали пожилые, женщины и люди, имеющие к этому склонность. Но такая работа считалась позорной. Как и уборщики, работники пищевого сектора, чиновники, так и воспитатели не имели права голоса, и Главнокомандующий выбирался без учета их мнения.
Зато отличившихся воинов и людей, совершивших подвиг, ждали самые интересные задания, у них появлялись шансы принести еще больше пользы. Они имели реальные шансы или перевестись в правительственный сектор, или быть увековеченными на Стене Памяти.
Ход мыслей оборвала стрела, чиркнувшая о щит.
– Раздери тебя мутант! – воскликнула Ронна, вскинула дробовик и пальнула в ближайшую высотку.
Грянул выстрел, перекрывая рев мотора, зазвенело огромное черное стекло, куда попала картечь. Оно осыпалось, будто в замедленной съемке: сначала взялось трещинами, потом вздрогнуло и начало оседать. Брызги осколков, упав на траву, засияли всеми цветами радуги.
Зараженные больше не нападали – то ли сообразили, что орешек им не по зубам, то ли агрессора пристрелила Ронна. Спасибо, напомнили о том, что расслабляться не стоит и опасность за каждым поворотом.
Когда паровик поравнялся с забором из серых бетонных плит, Яр скомандовал водителю:
– Тормози!
Водитель выполнил приказ, и Яр объяснил:
– Надо свериться с картой, посмотреть, далеко ли водоемы. Волчик, сколько нам еще ехать?
Подросток задумался, сморщил лоб.
– Нууу, столько же, наверное.
Водитель достал из бардачка старинную потрепанную карту, на потертых сгибах укрепленную пленкой. Сел на лавку рядом с солдатом, расстелил ее на коленях, пытаясь сообразить, где находится колонна. Провел пальцем по оранжевой артерии дороги, остановился на перекрестке, повернул направо, проскользни немного, и дорога пошла вверх и севернее. С обеих сторон были прямоугольники промышленных зданий, которые облазали вдоль и поперек, дальше начинался лес, отмеченный на карте как схематичное деревце сосны.