Страница 12 из 33
— Я не нравлюсь ей, правда?
— А зачем тебе ей нравиться?
— Я не знаю. Просто подумала, что это приятно. Никто не захочет, чтобы свекровь возненавидела тебя.
— Ну, дорогая, вспомни, что я говорил тебе. Чем меньше ты будешь пытаться задобрить ее, тем больше у тебя будет шансов быть ее «любимой».
— Ты думаешь, это платье делает меня похожей на муниципальную клумбу?
Он улыбается.
— Ты похожа на выигранный приз — перемешанные пакеты семян, цветущие летом.
— Это комплимент?
— Конечно, — отвечает он, открыв дверь и осторожно подталкивая меня в коридор.
9.
Я стучу в дверь ее номера, и женщина в мужеподобном костюме расторопно и моментально открывает дверь. Она приглашает меня войти в люкс с профессиональной улыбкой и представляется, как Энн Риверс, личный ассистент Хелены. Установленная температура на кондиционере настолько низкая, что я начинаю слегка дрожать. Она проводит меня в столовую. Тайская официантка ожидает у буфета в поклоне с ладонями прижатыми друг к другу, как будто в молитве.
Я также складываю руки и слегка наклоняю голову, потом оглядываюсь на сервированный стол, который накрыт едой, словно для девятерых. На столе лежат всевозможные виды столовых приборов и всевозможные виды еды, многую из которой я даже никогда не видела. На серванте также стоит блюда, накрытые нержавеющими крышками, видно сохраняющими тепло. В испуге я прикусываю губу.
Что такое Хелена могла выбрать из еды, мне кажется это настолько пугающим. Я стою в середине гостиной, она выходит с противоположной стороны. Она появилась вовремя, и выглядит просто блестяще, наверно, поэтому я смотрю на нее с каким-то благоговением. В этой красивой женщине есть что-то командное. Как говорила моя мама — звезда высшего пилотажа. Стоит ей только появится в комнате, как она совершенно четко занимает все пространство, господствуя в нем, словно полная луна господствует на всем ночном небе.
Она одета в классическую черную кожу, черный костюм с потертостями поверх черной водолазки, ее волосы и лицо безупречны. В этом климате ее выбор водолазки и костюма меня немного удивляют. Она тепло улыбается мне, я улыбаюсь в ответ. Может быть, все будет не плохо. Энн ненавязчиво делает несколько шагов назад.
— Садитесь, — приглашает она, указывая на стул в другом конце стола. Стол настолько большой, что за него можно усадить шестерых. Хелена занимает свое место во главе стола.
Официантка тайка подставляет мне стул, пока я сажусь, разворачивает взбивая салфетку, мастерски укладывая ее поперек коленей.
Те же манипуляции официантка проделывает с Хеленой, я нервно оглядываюсь на тарелки, стоящие на столе. С какой стати я полагала, что это должен быть чай, какие-то сэндвичи, теплые лепешки и несколько кусочков торта?
— Ну, это мило, — говорю я, хотя мой голос звучит чуть-чуть выше, чем обычно.
— Да, вполне. Я подумала, что нам следует познакомиться друг с другом, — отвечает Хелена. Ее голос звучит более мягче и дружелюбней, гораздо более дружелюбней, чем вчера. — Я хочу узнать о тебе все, и как ты познакомилась с Блейком.
О, нет. Я думаю нет, но при этом вежливо улыбаюсь.
— Мы познакомились через одного общего знакомого.
— Ах, как обычно. И кто он?
— Руперт Лотиан.
Она пытается хмурить лоб, но ей мешает ботокс.
— Никогда не слышала о нем. Кто он?
— Я... эм... работала у него.
Она смотрит на меня.
— Мило, — у нее в глазах появляется такое выражение, которое заставляет меня подозревать, что она знает, кто такой Руперт, мало того, она знает, как я познакомилась с Блейком.
Она берет в руки маленький белый кувшинчик, который находится под ее правой рукой. Я замечаю, что у меня стоит такой же, в нем кажется налито молоко. Я вижу, как она выливает молоко в миску, которая мне кажется пиалой для мытья рук. Она наполняет ее на треть и смотрит на меня с насмешливым выражением лица. Улыбается так, как будто не может понять, почему я не делаю то же самое.
Я улыбаюсь в ответ, и быстро выливаю молоко, копируя ее движения. Я даже не могу себе представить, как это молоко может быть использовано. Но мне кажется, что мы будем что-то в него окунать.
Когда я смотрю на нее снова, она по-прежнему улыбается мне, но ее улыбка превратилась в холодную и жестокую. Ты не одна из нас, и неважно, что ты делаешь, и что носишь, и все в том же духе — мы все равно чуем тебя, говорят мне ее глаза. Она наклоняется и ставит миску с молоком на пол. Выпрямляется и встречается со мной взглядом, ее глаза сверкают злобой, она кричит:
— Констебль, иди сюда, мальчик. Молоко.
У меня на шеи и щеках разливается румянец. Долю секунды я чувствую себя замороженной на ужасный подвох, который она сознательно устроила мне, и понимаю, что Блейк был прав — мне не нужно уподобляться ей, чтобы она приняла меня в свое общество. Я распрямляю плечи и улыбаюсь, мне кажется, что такой улыбки я никогда не смогу повторить. Холодная уравновешенная, соответствующая ее улыбке, и что-то меняется в ее глазах, потому что она быстро понимает, что перед ней находится достойный противник.
Констебль оказывается маленькой белой ручной собачкой, которая с шумом начинает хлебать молоко. Какое-то время слышится только его чавканье и низкий гул кондиционеров.
Я тянусь за крохотным кусочком еды, выглядевшим круглым и синим. Я не знаю, что это такое, но мне пофиг. Я подношу палец ко рту и облизываю его. Первое впечатление, которое остается у меня на языке — теплое и мягкое со сладкой начинкой, больше я ничего не чувствую. Я пережевываю, но поднимаю глаза и встречаю взгляд Хелены, которая выглядит немного удивленной и слегка шокированной моими неотесанными манерами. Ох, я еще не закончила, Хелена. Я поворачиваюсь к официантке в накрахмаленной униформе, стоящей у буфета.
— Ох, привет, — говорю я бодро. — Как тебя зовут?
Ее темные миндалевидные глаза расширяются от удивления, возможно, даже немного от тревоги. Однозначно, ее научили, чтобы она была типа африканской рабыней, чтобы даже в ее присутствии, номер все равно казался бы пустым, словно ее нет.
— Меня зовут Сомчай, — говорит она, почтительно склонив голову, ее голос похож на шелест.
— Присаживайся и попробуй это, Сомчай. Мне хочется, чтобы ты попробовала и сказала мне, что находится внутри, — с чувством приглашаю я.
Она выглядит испутанной и бросает на Хелену обеспокоенный взгляд.
— Ах! Не волнуйся о Хелене. Она не будет возражать, — выдыхаю я. – Мне кажется, что ей самой будет интересно узнать, что она ест.
Сомчай несмело направляется к столу.
— Мне нужно попробовать. Одно могу сказать, все блюда настолько разные.
— Это прекрасно. Действуй, пожалуйста.
— То, что вы только что съели — кокосовое горячее печенье. Оно как мини-блины с различными сладкими начинками. — Она не тычет указательным пальцем на тарелку, а зажимает руку в маленький кулак, и показывает большим пальцем, торчащего в виде вежливого указателя. — Это жареные креветки с клейким рисом, следующее — корень таро, смешанный с мукой, превратившийся в шарики, его так же называют золотыми нитями. Это палочки из яичного желтка, которые быстро варятся в сахарном сиропе. Рядом с ним травяное желе. Здесь денежные мешки: хрустящие, обжаренное во фритюре тесто, начиненное фаршем свинины, сушеных креветок и кукурузы, завернутые в листья ча флу.
Я киваю, словно очарованная ее познаниями, пока она описывает блюда на всем столе, и переходит к прикрытым тарелкам на буфете. На рисе крабовые котлетки, поданные с салатом из зеленой папайи, говяжья солонина, пельмени, начиненные свининой с имбирем, крошечные банановые листья, в виде чашечек наполненные муравьями и куриные яйца, жареные каракатицы с начинкой джек фрут, и еще кое-что... жареные куколки шелкопряда.
— Вау! Настоящий праздник, — восклицаю я, мой голос звучит слишком громко и оживленно. — Мне кажется для двоих здесь слишком много всего. Не хотела бы ты присоединиться к нам, Сомчай? — и не дав ей шанса ответить, добродушно добавляю. — Давай, подтягивай стул и садись рядом со мной.