Морозко

   Все мои попытки вжиться в этот мир всегда приводят к кровопролитию, пора заняться прикладной политикой. Надеюсь, у меня получится обойтись малой кровью.

   Дорога, ведущая в Земляную - петляла между холмами. Издалека по пыльной ленте старого тракта двигались две маленькие точки. Это были маленькая девочка и мужчина лет 25-30, светлые волосы мужчины были перехвачены назад куском бечевки.

   Старший путник шел широкой походкой человека, знающего цель своей жизни. Он шел, неся огромное копье, закинув древко на плечо и насвистывая веселую мелодию. Шел ходко. В другой руке он держал отрубленную голову. Держал, намотав длинные волосы на кулак. При ходьбе голова качалась из стороны в сторону, но капли крови на обрубке уже давно засохли, а лицо с вытаращенными глазами густо облепили большие зеленые мухи.

   - Ах, вот ты какая Земляная.

   Деревня Земляная была большой деревней, почти город. Население около 6 000 человек. Земля здесь была богатая и родящая.

   - Лепота. Вот на такой земле и можно строить настоящий коммунизм, пошли Ленка, будем просвещать темный народ, - и они зашагали, а где-то вдалеке тоскливо завыли чувствительные дворовые собаки.

   Дорога до края обширно раскинутого села заняла чуть более получаса.

   - Эй, мужик! Слухай сюды...

   Один из лежащих на траве мужичков поднял свое запитое лицо.

   - Да, я тебе говорю. Канай сюда.

   Жертва алкоголя засеменила навстречу нелегкой судьбе.

   - Как звать тебя?

   - Семион.

   - Семен значит. Добро. Слушай сюда Семен, зови ко мне пролетариат.

   - Кого звать?

   - Что ты с вами сделаешь, тупые как валенки. Алкашей зови. Кто выпить хочет, тех зови, поить буду. Даром.

   Еще через полчаса перед парнем сидело два десятка мужичков.

   - Так Фрост все ты правильно говоришь. Значит, выпьешь чутка и уже за человека не считают. Разве ж так можно?

   - Эт точно. Не уважают суки. Будем воспитывать. Давайте еще по чарке и пойдем.

   - Хорошее дело.

   - Добрый ты человек Фрост.

   - А кто больше всех не уважает?

   - Чего?

   - Кто самый богатый говорю?

   - Так Кадила, мать его через эдак. Совсем жития от него нет.

   - Будем воспитывать. Выпьем еще.

   - Вот это добре.

   - Фрост, я говорил, что я тебя люблю?

   - Ну, за это не грех еще выпить...

   - А я о чем, хороший ты человек Фрост.

   - Так я вам, что и говорю. Чем больше они богатство набирают, тем вы беднее становитесь.

   - Вот ведь демоновы отродья.

   - Коллективизацию нужно проводить. Чтобы все значит - общее было. Чтоб средства производства достались тем, кто трудится, а не тем, кто паразитирует на народе.

   - Дак это токмо на словах все так легко.

   - А может, пойдем народ и спросим этого змия подколодного?

   - За это надо выпить.

   - Выпьем, а как же, но у дома змеи. Для храбрости.

   - Или не знаете где его дом?

   - Знаем мы его ирода.

   - Пошли братцы.

   - Заодно и выпьем.

   - Хорошо живут в дереве караси...

   - Так и мы об чем гутарим.

   - Выпьем мужики.

   - Хороший ты мужик Фрост.

   - А то я сам не знаю.

   - Он зараза с вас кровь пьет, глядишь, наверное и мясо ест ежедневно, а вы репой перебиваетесь. Развеж это по правде? Развеж это по справедливости народ? Иль вас бог без любви создал? Чем вы хуже этого кровопийцы?

   - Правильно говорит.

   - За бороду надо Кадилу, и Прошку его за компанию.

   - Ну, значит работаем.

   - Вот вам копья и ножи. Чего испугались. Разбирай. Ну, еще выпьем.

   - Кхе. Тебя сам бог послал Фростушка.

   - А то...

   - Эй, чудо-юдо гороховое выходи на смертный бой, - он оглянулся назад, войско хотело тишком сбежать, да ноги не держали.

   - Пролетариат бля...

   - Броневика не хватает.

   - Будем работать.

   - Чегой то вам, - крепкий мужичок, сторожась выглянул из-за двери дома.

   - Тебя воевать пришли, ирод поганый.

   - Это я то поганый, сам такой.

   - "Черт, как Иваном Васильевичем потянуло".

   - В атаку мужики. В атаку, - Морозко вставлял пинки, придавая необходимое ускорение в нужном направлении.

   - Вперед на демократизацию... тьфу, бес попутал, вперед на коллективизацию и коммунизацию.

   - Все бабы общие, все хозяйство народу. Пить, есть и не работать. Социализм мля... путевки на курорты, карточки для избранных партдеятелей, молодые комсомолки каждый день, пионеры онанисты форева...

   - Вперед, кого догоню на ремни пущу.

   Алкашня приступила к штурму крепкого домика. Вскоре появились первые жертвы. Отчаянно заверещал мелкий порось.

   - Огонь сюда. Жечь будем.

   - Ой не губи. Ой, не губи родимый, - из окна судорожно заорал давешний мужичок.

   - Так выходи не убьем.

   Мужичок осторожно вылез из дому и втянув голову в плечи подошел ко мне.

   - Жить хочешь?

   - Так ктож не хочет то?

   - Тогда делись.

   - Так чегожь.

   - Или отдаешь народу неправедно нажитое, или убиваем тебя.

   - Чур меня. Последнее отдам, токмо семью мою и жинку не трожьте. Не может она общей бабой быть.

   - Все отдашь, станешь одним из нас. Настоящим коммунистом-социалистом. А про жинку мы подумаем.

   - Отдам. Все отдам. Как есть говорю.

   - Ну тогда давай, накрывай на стол добрым людям.

   - Поможем мужики накрыть то?

   - А как же, - обрадованные испитые морды дружно ухнули по сторонам, помогая выставить столы и лавки.

   - Ставь, все что есть съестного ставь. Чего от народа скрывать то? И сам поешь.

   - И свиней режь.

   - Сколько резать то, - настороженно спросил крепкий мужичок.

   - Всех режь, иль не уважаешь, - красные глаза парня заставили сердце сжаться от страха.

   - Так одному не под силу...

   - Поможем, во всем поможем. И про жинку еще не забыли.

   В начале недели в Земляную пришел рай, и стар и млад все пили и ели в доме Кадилы. Было съедено 400 бочонков с солениями. Выпито 12 бочек с вином и сидром, 10 бочек с пивом. Зарезано 142 порося, съедено более 15 тонн мяса и копченых окорочков.

   Сам Кадила от горя похудел, и почти не ел вместе со всеми. Равнодушно наблюдая как испитые мужички, которым и руки то раньше не подавал, один за другим наведываются к его молодой и красивой жене. Недавно только сговорил бабу.

   Количество правоверных "комнистов" росло в геометрической прогрессии. Вся деревня набирала вес на дармовых харчах, когда вдруг пришла нехорошая вещь.

   - Все родимый. Кончилась хавка. Все съели...

   Кадила стоял, нервно проминая шапку.

   - Кто у нас тут еще враг народа?

   Полсотни комнистов одобрительно и в разнобой заорали.

   - К Прошке идти надо.

   - Он сука богатый.

   - Люди тут понимаешь болеют, а он с ночи до ночи работает. Не уважает народ. С демонами водится.

   - Дави гада.

   - Ну чё народ, значит все понял, идем к ироду.

   И они пошли. Огромной гурьбой. Со столами и лавками. С мангалами и вертелами. Со стороны это выглядело страшно. Даже первые пионеры алкаши выглядели сосредоточено.

   - "Вот что значит, когда народ вкусил настоящей свободы..."

   - Прошка!!!!

   - Выходи ирод, убивать будем.

   - Ой, не убивайте. Комнист я, вот вам крест.

   - Ну, если коммунист то иди сюды не обидим. У нас и Кадила тут обретается. А он человек поважнее тебя будет.

   Кадила от таких слов резко надулся.

   - Иди-иди, ток быстрее, а то сами все возьмем.