Рокировка

   Итан смотрел, как жилистые загорелые люди сцепляют несколько повозок, споро оборудуя сценическую площадку.

   - "Наверное, будут акробаты, жонглеры и силачи..."

   Таня решила попроказничать, и заодно утереть нос всем прочим мальчишкам. Итан спрыгнул с деревенского плетня, сделав кувырок через голову. Прокатившись пару раз колесом вперед и назад, Итан легко прошелся по кругу на руках, показал все виды шпагатов, и задний мостик, с особым шиком просунув голову через ноги и подперев лицо кулачками.

   Следующим номером мальчишка заложил ноги за шею и пробежался по пыльной земле на руках, смешно перебирая руками. В конце перформанса Итан совершил обычное сальто вперед и назад. Занятия уличными танцами в прошлой жизни не прошли даром, также как и восстановление навыков на протяжении последних двух лет.

   - Очень не плохо, - голос принадлежал одному из высоких акробатов, - у вас талант молодой человек.

   Итану не понравился колючий взгляд мужчины, и он торопливо извинившись, тут же скрылся из поля зрения заинтересованной группы циркачей.

   До самого вечера мальчик помогал по хозяйству матери, то и дело, вспоминая как лихачил на окраине села.

   - Одевайтесь в лучшее, идем смотреть цирк,- слова отца отразились множеством радостных воплей. Орали два старших брата, старшая сестра, и два маленьких малыша, еще не понимавших, зачем нужно орать и присоединившихся за компанию.

   Итан, внутренне считавший себя детищем более просвещенного века, воспринял эту весть почти равнодушно. Конечно, на фоне скуки было неплохо увидеть нечто новое и освежить ощущения, но и только.

   По такому случаю, вся деревня вырядилась во все лучшее. Здесь были и парча и шелк, и золотые украшения. Мужчины все как один явились оружными, в полном доспехе и опоясанные мечами. Фестиваль понтов по средневековому этикету.

   Почти восемьсот человек плотно обступили вычерченный на земле круг, памятуя о том, что не желательно заходить за ограждение. Это пространство нужно было циркачам для выполнения трюков.

   Все выступление заняло чуть более часа.

   Для человека просвещенного видевшего и способного сравнить этот дешевый балаган с выступлением московского цирка - разница были наглядна и не вызывала вопросов. Для того чтобы достигнуть уровня цирка того мира, здешним циркачам требовалось еще не меньше сотни лет развития, а может и побольше.

   Итан несколько раз замечал на себе испытующие взгляды циркачей. Действительно он был единственным, кто не заливался заразительным восторженным смехом, видя потуги мастеров манежа.

   Его спокойное, в чем-то равнодушное лицо выделялось слепым пятном в толпе радости и счастья. Впрочем, мальчик не заострял внимания на подобном анализе и мелких мелочах поведения. После выступления, когда котелок для пожертвований был уже полон, на месте выступления была разбита ярмарка.

   Это вообще была хорошая идея, возить за цирком несколько телег с добром и продавать диковинки любопытным сельчанам. Нет, конечно, в селе было много своих диковинок, что хранились в многочисленных сундуках. Служивые всегда передавали наряду с деньгами еще и гостинцы. Но здесь и сейчас работал совсем другой принцип, каждый хотел показать другим, что у него есть деньги и он может позволить себе ненужную в хозяйстве вещицу.

   Тут нужно помнить, что сельчане не были землепашцами подобно крестьянам других стран. Каждая сельская семья вела учет десяткам поколений воинов. Что в свою очередь вело к немного пренебрежительному отношению к деньгам.

   - "Деньги, это ветер, еще заработаем..."

   Примерно так мыслило большинство каротов. Конечно, у каждого дома было свое подворье, но в отличие от других стран, кароты уделяли больше внимания птицеводству и животноводству, чем огородничеству. Кухня горцев была более чем на половину мясной и молочной. В горах почти у каждой семьи было небольшое стадо коз. Здесь пили козье молоко и варили козий сыр.

   Такое отношение к жизни, позволяло кормиться на землях Союза сотням трупп циркачей. Кароты вообще были падки на удовольствия. Сексуальность здесь буквально витала в воздухе. Поэтому почти в каждой семье было больше 10-15 детей. Женщины рожали постоянно, переставая ходить с животом лишь в силу преклонного возраста. Женщины каротов отличались природной выносливостью, очень редко девушка в этих землях могла умереть во время родов. Что тут сказать, свежий воздух, физический труд...

   Все это приводило к тому, что каждая семья могла выставить в среднем до 6-8 бойцов, даже в случае гибели половины детей родители могли остаться на плаву и быть экономически независимы от родственников. Очень в редких случаях каротам приходилось обращаться за помощью к двоюродным родственникам. Такая помощь оказывалась незамедлительно, но уже за спиной просящего... раздавался осуждающий шепот. Кароты не любили унижаться. Нередко были случаи, когда одинокие старики, чьи сыновья погибли на далеких войнах, предпочитали смерть от собственного кинжала, чем опускаться до просьб помощи у родственников. Карот мог просить помощь лишь у сына, брата или отца, но никогда не просил помощи у дочери. С момента выдачи замуж, дочь умирала для семьи, как будто ее никогда не существовало.

   Чем больше было сыновей у карота, тем более уверенно он смотрел в завтрашний день. И здесь нужно добавить ясности и уточнить главную негативную черту каротов как народа. Кароты были тщеславны. Эта черта развивалась даже у женщин, хотя она была им свойственна в гораздо меньшей мере, чем мужчинам. У некоторых каротов тщеславие со временем деградировало в хвастовство и манию величия, конечно, данная мания ограничивалась профессиональной сферой. По мнению обычного карота, самый лучший народ жил в Союзе (не частое мнение), самые лучшие войны были кароты (частое мнение), самые красивые женщины это женщины каротов (в данном случае на этом больше настаивали кароты служившие в своей стране, часто это считают не более чем проявлением зависти к своим более удачливым соотечественникам, служащим в других странах) и т.д. в том же духе.

   Жители других стран этого мнения не разделяли, что выливалось в бесконечную череду конфликтов. Любой поход карота в трактир заканчивался всегда одинаково, мордобитием на почве доказывания превосходства. Учитывая то, что кароты были одними из самых платежеспособных и добросовестных клиентов, примета про карота в трактире и драку стала аксиомой.

   День оказался насыщенным на события, Итан часто переворачивался с бока на бок, не в силах войти в состояние сна. Завтрашний день манил своими тайнами и радостными открытиями. Ночью в доме было прохладно, а на улице так и вовсе холодно. Предгорья не баловали теплой погодкой.

   Позыв мочевого пузыря оказался очень кстати. Итан соскользнул с кушетки, быстро натянул сапожки и пошел на улицу, проходя через холл дома, старался двигаться потише, и доски на этот раз не скрипели. Отец спал очень чутко, чуть что, сразу вскакивая с топором, с которым не расставался даже во сне, старый боевой топор всегда лежал на подставке у изголовья.

   Во дворе было светло, лунный свет серебрил штабеля дров в поленнице. Необычно тихо вел себя старый дворовой пес Хорь. Обычно эта псина не давала нормально пройти до силуэта уличной уборной, набрасываясь и тщательно вылизывая лицо мальчика, что не нравилось Итану до омерзения. Язык у собаки был шершавый и слизистый, и что было отвратно с неприятным запахом.

   Справив нужду в обоих вариантах, он быстро подмылся прохладной водой, со вздохом вспоминая о туалетной бумаге.

   - "Эх, цивилизованный мир. Где ты?"

   Что-что, а туалеты во всех мирах одинаковы.

   Итан вышел из туалета, продолжая заправлять штаны, часто путаясь в темноте в завязках.

   - "Электричество бы сюда..."