Страница 93 из 97
В этой главе приводятся доказательства, подтверждающие заявления профессоров из 2020 года, доказательства, которые можно было бы найти и в 1999 году.
Устойчивое изобилие определялось раньше как характеристика общества, которое удовлетворяет свои потребности, не уменьшая ресурсов будущих поколений, одновременно предоставляя свободу выбора и творчества максимально возможному количеству людей (глава 4 первой части). Заметим, что человечество все-таки обречено на то, чтобы достигнуть — хочет оно этого или нет — по крайней мере одного из этих двух компонентов: стабильности. Можно спорить о том, сколько это потребует времени и достигнем ли мы его благодаря расчету или крупному потрясению. Но мы по определению либо достигнем его, либо исчезнем.
Я считаю возможным достичь устойчивости за разумно короткий промежуток времени — за одно поколение, вместо того чтобы ждать долго. Для этого надо следовать денежной стратегии, высвобождающей все творчество, на какое только способны люди; открывающей кран всех технологий изобилия, какие только становятся доступными. Предлагаемая стратегия также позволит избежало массовых бедствий, которые в ином случае последуют за коллапсом денежной системы. Принять некоторые меры предосторожности сейчас будет значительно дешевле, чем пытаться потом компенсировать ущерб. Запасное колесо может какое-то время выглядеть бесполезным — до тех пор, пока ваша машина не поймает гвоздя в неудобном месте.
Отметим также, что устойчивость — это по определению Инь, тогда как изобилие — это Ян. Многие люди и организации концентрируются либо только на устойчивости (например, на экологии), либо только на изобилии (например, на корпоративном мире), но не на двух этих аспектах.
Конечно, есть много сфер деятельности, где стабильность и изобилие непременно будут конфликтовать друг с другом. Если вы хотите, чтобы было изобилие строительного леса, вам придется спилить больше деревьев; если вы хотите, чтобы было изобилие машин — ждите загрязнения атмосферы и пробок на дорогах. Но, к счастью, такой конфликт несвойствен для целого. Те две волны, о которых говорила профессор из Станфорда в 2020 году, дают три результата: изобилие и стабильность, которые не только совместимы как частности, но и взаимны, синергетичны. Они также открывают области, где можно обеспечить всеобщее политическое согласие и активное сотрудничество, например, между «зелеными» и бизнесом там, где ныне они зачастую на ножах друг с другом.
Вот почему мне было интересно открывать в нашей современности кое-что из того, о чем говорила профессор в 2020 году применительно к ожидающей нас глобальной перемене. О том, что я обнаружил, ниже.
Похоже, новые возможности появляются пачками, словно гроздья винограда. Две волны накладываются друг на друга: «волна информации» делает необратимой другую «волну».
Вначале я покажу, почему устойчивость и изобилие вполне совместимы друг с другом.
«Волна информации». Не надо смотреть на радар, чтобы заметить эту волну: все СМИ забиты новостями о ней. Поэтому объяснять что-то сверх того, что было объяснено в главе 3 первой части, не нужно.
Эта волна порождает тот информационный мир, в котором изобилие четко совмещается с устойчивостью по крайней мере в той степени, в которой информация переваривается в знания у все большего и большего сегмента общества. Изобилие знаний — и по крайней мере хоть какой-то мудрости — на всех уровнях общества действительно является наилучшей гарантией, которая, по моему мнению, может сделать устойчивое изобилие возможным.
«Денежная волна». Вся эта книга, по сути, как раз об этой «денежной волне», т. е. о возможности по-новому формировать наше будущее, дополняя национальные валюты валютами других типов — специально разработанными для решения наших самых серьезных проблем. Так что только от нас зависит, предпочтем ли мы оставаться запертыми в стенах монополии официальных валют на все виды обмена или нет. Сейчас ведь уже есть и другие варианты для тех, кто желает, — как для условий корпоративного применения, так и частного.
Связь между денежным обменом и устойчивым изобилием чуть ли не прямая. Я утверждаю, что, если мы дадим людям стабильную валюту в достаточном количестве, они будут двигаться к устойчивому изобилию так же явно, как явно то, что вода стекает с горы. Стабильность валюты и ее доступность — первая предпосылка для устойчивого изобилия. Без стабильности денежной системы ни одно общество процветать не может. В истории самые значительные кризисы общества — от падения Рима до зарождения фашизма — были связаны с агонией денежной системы, а некоторые говорят, что они были ею же и вызваны.
Далее, недостаток денег всегда был, как и сейчас, главной причиной, почему блокируются оригинальные решения проблем нашего общества. Вы только подумайте, сколько ваших (или из вашего окружения) идей или проектов не было реализовано лишь потому, что не хватало денег! Я полагаю, каждый имеет что принести в этот мир, и если бы денег хватало, то тогда бы это смогло выпустить наружу колоссальный поток человеческой гениальности и мир стал бы двигаться к такому изобилию, которое сейчас невозможно даже представить.
Каким образом деньги, работающие в многоуровневой валютной системе, создадут изобилие, будет описано в следующем разделе.
А сейчас, в разговоре об обеих этих волнах и о самой идее, которая могла бы дать старт эре устойчивого изобилия, позвольте напомнить слова Жана Шинода Болена: «Прежде чем делать что-то, чего ты раньше никогда не делал, тебе придется представить, что это действительно может быть сделано»[343].
В этом разделе мы рассмотрим особенности денежной системы, которая наилучшим образом поддержала бы устойчивое изобилие. Для традиционного экономического мышления одной стране вполне хватило бы одной валюты. Потому многоуровневую систему и критикуют за ее «неоправданную сложность и неэффективность». На эту критику можно ответить, представив различные уровни действия валют, введенных, предположим, в 20-х годах XX века.
А зачем она — многоуровневая система? Критика «неоправданной сложности» кажется убедительной только в том случае, если не вникать, насколько неэффективны и сложны денежные системы 1999 года. Почти 170 различных национальных валют составляют восемь типов денежных систем, согласно отчетам МВФ[344]. Кроме того, в реальном мире 1999 года помимо всех прочих используются валюты, которые экономисты стараются не замечать, — корпоративные скрип-карты («полетные мили») или уже появившиеся местные валюты. Но даже если рассматривать только официально признанные системы, итог пост-бреттон-вудского денежного «модус вивенди» (временного соглашения) явно неудовлетворителен.
«За последние тридцать лет, протекших после смерти бреттон-вудской системы, ежегодный показатель экономического роста в развитых странах упал на треть, а количество международных финансовых кризисов резко возросло — т. е. даже те страны, которые следуют здоровой экономической политике, часто становятся жертвами наряду с больными странами. По данным Всемирного банка, с конца 70-х годов XX века серьезный банковский кризис пережили не менее 69, а начиная с 1975 года 87 странам случилось видеть обвал собственной валюты»[345].
Фундаментальный сдвиг, необходимый сейчас, — это сдвиг организационный. Я предлагаю, чтобы во время переходного постиндустриального периода (в котором мы сейчас находимся) к административно-командной иерархической системе (Ян) национальных валют были бы добавлены более гибкие, открытые, адаптирующиеся системы (Инь).
343
Интервью о Тао-психологии на Новом радио.
344
International Financial Statistics. 1994. Vol. 47/7. P. 8.
345
Cassidy J. The New World Disorder // The New Yorker. 1998. October 26 — November 2. P. 199–200.