Страница 6 из 12
Трамвайная остановка находилась неподалеку от дома Ципурки. Глеб, стоя на задней площадке вагона, наблюдал, не следует ли за трамваем какая-нибудь подозрительная машина. Но его опасения оказались безосновательными, и когда он покинул трамвай, то оказался на остановке один-одинешенек.
Калитка в высоких кованых воротах поражала вычурностью. Ее тоже сработал кузнец, но он явно был человеком неординарным, потому как в ковке чувствовались мотивы барокко, что для человека малообразованного оказалось бы слишком мудрено, даже если ему дать хорошие чертежи. Так тщательно и со знанием дела приладить все детали ворот и калитки мог лишь большой мастер.
Глеб долго нажимал на кнопку звонка, пока не раздались шаркающие шажки и на дорожке, вымощенной импортной тротуарной плиткой розового цвета, появился дед Ципурка. Он был невысокого роста, седоволос (несмотря на весьма преклонные годы, его шевелюра почти не поредела) и худощав. Подойдя к воротам, Ципурка нацепил очки, и некоторое время внимательно всматривался в лицо Тихомирова-младшего.
– Здравствуйте, Вацлав Станиславович! – бодро сказал Глеб. – Не узнаете?
Они не виделись семь или восемь лет – с того момента, когда совсем еще юный Тихомиров-младший собирал материал для кандидатской диссертации. У Ципурки было несколько старинных раритетных книг, и он оказался настолько любезен, что дал Глебу возможность с ними поработать. Естественно, в стенах своего дома.
Работа эта продолжалась почти две недели, и за это время одинокий старик проникся к молодому представителю конкурирующей с ним династии Тихомировых большим уважением. А все потому, что у Глеба на любой его каверзный вопрос по части оценки антикварных вещей всегда был наготове очень обстоятельный, аргументированный и точный ответ.
– Ну как не узнать? – улыбнулся Ципурка. – Тебе никто не говорил, что ты похож на афганскую борзую? Извини за сравнение… Такой же высокий, худой, поджарый, быстрый – даже молниеносный – в решениях и чрезвычайно эффективный в поиске. Наслышан я о твоих подвигах на ниве кладоискательства, наслышан… Завидую… Эх, где мои молодые годочки?!
– Что вы, Вацлав Станиславович, – засмущался Глеб. – Это всего лишь слухи.
– Перестань… Ишь, зарделся, как девица красная. Ты ведь знаешь, что я не пользуюсь непроверенной информацией. Заходи… – Ципурка повернул ключ в замке и отворил калитку. – А то я уже заждался тебя.
Глеб снова покраснел и покаянно опустил голову – он опоздал почти на час. Так вышло…
Особняк выглядел как новогодняя игрушка. Он блистал недавно вымытыми окнами и новой крышей светло-салатного цвета из металлопластика. Что касается живой природы на участке, то над ней явно потрудился искусный садовник. Все было ухожено и настолько красиво – особенно цветочные клумбы, что Глеб даже замедлил шаг, дабы насладиться зрелищем, приятным глазу.
– Вы не боитесь жить в одиночестве? – спросил Глеб. – Времена нынче смутные, много всякой швали развелось. А у вас здесь окраина, и на участке растет целый лес.
– Что ты, мил дружочек, мне ли в мои годы чего-то бояться… – Ципурка засмеялся, задребезжал жестяным смешком. – Но ты прав – береженого Бог бережет. Это правило я исповедую издавна… потому и дожил до преклонных лет, несмотря на нашу весьма небезопасную профессию, – он снова хихикнул. – Так и быть, покажу тебе своих защитников… – с этими словами он тихо, по-особому, посвистел, и Глеб неожиданно оказался в окружении трех здоровенных псов.
Они не лаяли и даже не имитировали нападение, лишь скалили внушительного размера клыки и смотрели на молодого человека такими нехорошими взглядами, что у него мурашки побежали по коже. Переборов страх, Глеб определил, что перед ним американские стаффордширские терьеры – бесстрашные бойцовые псы. Все они были одного роста и возраста и походили друг на дружку как две капли воды, – поджарые, мускулистые, рыжие, с белой грудью. Наверное, их рожала одна сука.
Тихомиров-младший разбирался в породах собак. И знал, как противостоять их нападению. Эту науку Глебу преподал отец. Полуподпольная деятельность «черных» археологов всегда таила в себе много разнообразных опасностей, и псы входили в ареал оружия, которое применяли друг против друга неразборчивые в средствах конкуренты или охрана. Загрызенный псами кладоискатель в принципе не может вызвать повышенного внимания к своей персоне со стороны правоохранительных органов…
– Круто, – сказал Глеб. – Эти зверюги и сожрать могут. А вы сами их не опасаетесь? Не ровен час…
– Запомни, мил дружочек, простую истину: как ты относишься к животным, так и они будут к тебе относиться. Я с моими мальчиками… – дед Ципурка любовно потрепал за загривок ближнего пса, – строг, но справедлив. И они это понимают. Им известно, что они обязаны меня защищать, поэтому мои мальчики готовы загрызть любого злоумышленника, который рискнет причинить мне зло, хотя я и не натаскивал их на смертоубийство.
– Кто бы в этом сомневался – что стаффордширские терьеры в состоянии перегрызть человеку глотку… – пробурчал Глеб, бочком продвигаясь к спасительной веранде.
Ципурка коротко рассмеялся, свистнул, и псы исчезли в мгновение ока – словно сквозь землю провалились.
В особняке было на удивление пусто, хотя раньше в комнатах стояла антикварная мебель разных эпох, а на полу лежали дорогие персидские ковры ручной работы – старый кладоискатель любил богатство и комфорт. Создавалось впечатление, что дед Ципурка готовится съехать на другую квартиру.
– Вы продаете дом? – не сдержал Глеб любопытство.
– Нет, – ответил Ципурка. – Я с ним прощаюсь.
– То есть?..
– Ухожу я, мил дружочек. Туда… – старый кладоискатель ткнул пальцем в потолок. – Я и так зажился на этом свете.
– Что вы такое говорите?!
– Хочешь сказать, что человеку неведомо, когда наступит его конец?
– Да, именно так.
– Согласен. Ты прав. Это непреложная истина. Но я видел вещий сон. А снам я верю. Правда, не всем, лишь некоторым. Они приходят как откровение. Ты просыпаешься и уже точно знаешь, что сон сбудется.
Глеб не стал спорить, лишь индифферентно пожал плечами. Похоже, у дедушки крышу начало сносить. В его годы это понятно и простительно.
– Что касается мебели и тех раритетов, что еще остались у меня от прежних моих «подвигов», – продолжал Ципурка, – то почти все я раздал своим детям и внукам. Дабы потом они не устроили на моей могиле дележ наследства с мордобоем и судебными тяжбами.
– Разумно, – сказал Глеб, неприкаянно рассматривая пятна на обоях.
– Надеюсь… Пойдем в кабинет. Он остался в неприкосновенности. Там я и сплю.
Они поднялись на второй этаж. Кабинет Ципурки был весьма просторен и не страдал излишествами: большой письменный стол на резных львиных лапах, кожаное кресло-вертушка, сейф в углу, диван у окна, еще два кресла, тоже обтянутые кожей, и книги в шкафах и на полках. Много книг. Среди них были и старинные фолианты. Книги заполнили все стены – до потолка.
Дед Ципурка был очень образованным человеком и знал пять или шесть европейских языков, а также латынь и древнегреческий.
– Присаживайся, – сказал Ципурка, указывая Глебу на креслице возле стола. – Есть предложение отметить нашу встречу, – продолжил он, доставая из тумбы стола хрустальный графин, наполненный янтарной жидкостью, две серебряные с позолотой рюмки (начало девятнадцатого века, Франция, быстро определил про себя Глеб) и фарфоровую тарелочку (эпоха Цин, восемнадцатый век, покрытие – «пламенеющая глазурь») с лимонными дольками. – Не возражаешь?
– С удовольствием, – приободрившись, с энтузиазмом ответил Тихомиров-младший.
Нужно сказать, что вчерашний вечер он провел в компании друзей и уже с утра начал сожалеть, что чересчур много выпил. Притом еще и смешал водку с пивом. Поэтому с утра у него в голове царил сумбур, а в висках скапливалась свинцовая тяжесть.
Напиток был потрясающим. Приятный на вкус, достаточно крепкий и ароматный, он не обжигал нутро, а согревал – мягко и постепенно. По идее, в графине находился какой-то очень дорогой коньяк, но Глеб не поручился бы, что это именно так. Увы, дегустатор из него был аховый.