Страница 50 из 50
Соединенные русско-польские войска выступили против конфедератов‚ и в журнале военных действий русского отряда записаны сведения о еврее-лазутчике по имени Буня. 18 февраля: «Еврея Буню послали в Хотин‚ добыли через него сведения и уплатили за это пятьдесят рублей». 14 апреля: «Возвратился из Хотина жид Буня и объявил‚ что всё спокойно». 15 апреля: «Отправлен Буня обратно в Хотин». 20 августа: «Конфедерат Потоцкий арестовал Буню». Пойманных лазутчиков обыкновенно вешали‚ да и обычному населению приходилось несладко. В дневнике офицера-поляка записано: «Солдат привел в главную квартиру жидка без пейсов и переодетого кучером. Его поймали‚ когда он переходил за черту лагеря‚ куда жидам строго воспрещалось входить. Его обыскали и нашли письмо‚ вложенное между подошвами сапога. Собрали военный совет‚ жид сразу же признался‚ кому он нёс письмо‚ и его немедленно повесили». И там же: «В Райгородке казаки почти до смерти засекли нагайками «кагальных» евреев. Наказаны были жиды за то‚ что не доставили овса и сена».
Отряды конфедератов были разгромлены, но в 1768 году вспыхнуло на Украине восстание гайдамаков и православного крестьянства, которое на этом этапе известно под названием Колиивщины. Некий еврей писал в том году: «Бунт изменников‚ известный под именем гайдаматчины‚ начался в селе Жаботине‚ где жил рабби Авремель‚ известный вам. В том селе умерщвлено было семьдесят человек‚ в том числе и жена рабби. Распороли живот‚ а плод вынули живым… Горе глазам видящим и ушам слышащим это! Мы бежали в субботу и нарушили почти все субботние постановления. Мы бежали и потеряли всякие вести один о другом… Стыдно сознаться‚ до чего мы дошли: многие умирали от голода и жажды. Несколько тысяч не были даже погребены‚ а сделались добычей свиней и собак. Избави нас‚ о Господи! От великого горя не могу писать вам…»
Во главе Колиивщины встал запорожец Железняк‚ а идейным вдохновителем был православный монах Мельхиседек Значко-Яворский. Он побывал в Петербурге и якобы получил «золотую грамоту» от императрицы Екатерины II на право избивать поляков и евреев. В грамоте было сказано: «Так как мы ясно видим‚ с каким презрением и бесстыдством поступают поляки и жиды с нами и с нашей православной религией… то даем приказ и повелеваем Максиму Железняку… вступить в пределы Польши… вырезать и уничтожить с помощью Божьей всех поляков и жидов‚ хулителей нашей святой религии… Дано в С.-Петербурге. Екатерина».
И хотя императрица объявила впоследствии‚ что грамота была подложной‚ всюду‚ где появлялись гайдамаки‚ они зачитывали эту грамоту и поднимали народ на войну. С лозунгом истребления всех поляков‚ а также евреев «от Нухима до Боруха» гайдамаки напали на Жаботин‚ Черкассы‚ Смелу‚ Корсунь‚ Канев. Затем подошла очередь Тетиева‚ Рашкова‚ Липовцов‚ Тульчина. Везде грабили и убивали‚ не пропуская ни одного. Очевидец писал: «В Лысянке мы нашли на одной виселице трупы ксендза‚ шляхтича‚ еврея и собаки с надписью: «всё одна вера»…»
Особенно привлекал гайдамаков город Умань‚ принадлежавший графу Потоцкому. Надеясь на крепостные стены‚ многие беглецы сбежались в Умань в страхе перед гайдамаками‚ переполнили город, массами расположились за его стенами. Губернатором был поляк Младонович‚ а отрядом казацкой милиции‚ что защищала город‚ командовал сотник Гонта. Когда Железняк подошел к Умани‚ Гонта с казаками перешел на его сторону и перебил всех беглецов за стенами города. После этого Железняк и Гонта напали на Умань. В первый день штурма поляки и евреи дружно оборонялись на городских стенах под командой землемера поляка Шафранского. Дочь губернатора вспоминала впоследствии: «Шафранский выбивался из сил‚ стараясь везде поспеть. Он раздал ружья евреям‚ чтобы они через палисад отбивались от крестьян… Помню‚ я видела жидов с опаленными бородами и пейсами‚ охотно стреляющими и защищающимися. Могу сказать‚ что только одни жиды и защищались».
Гайдамаки убедили губернатора‚ что поляков они не тронут‚ вошли в город и напали на евреев. Началась резня‚ которая продолжалась трое суток. Жестокость гайдамаков поставила Уманскую резню наравне с самыми ужасными проявлениями массовых преступлений. По приказу Гонты трупы было запрещено хоронить‚ их бросали в колодцы, отдавали на съедение собакам. Покончив с евреями‚ гайдамаки принялись за поляков. Губернатор Младонович перед смертью напомнил Гонте‚ что тот клялся пощадить ему жизнь‚ но Гонта на это ответил: «Ты тоже изменил своему слову‚ данному евреям‚ не выдавать их мне». Всего в Умани погибло около 20 000 поляков и евреев. Затем гайдамаки вышли из города‚ устроили на поле табор и‚ поделив между собой богатую добычу‚ пьянствовали непрерывно в течение двух недель.
В еврейском свидетельстве об Уманской резне сказано: «Все евреи заперлись внутри синагоги… и начали защищаться. Один из них‚ называвшийся Лейбой‚ выхватил меч у одного разбойника и убил 20 врагов; другой‚ некто Мозес Мокер‚ защищаясь отчаянно‚ убил их 30. Наконец‚ разбойники… привезли пушку и ядрами стреляли по синагоге. Тысячи евреев лишились там жизни‚ но они сделались мучениками за веру. Одна женщина именем Брейла‚ боясь‚ чтобы после ее смерти дети не были обращены в другую веру‚ утопила их в реке… Убийцы топтали младенцев на глазах их матерей‚ живых детей вбивали на острия пик и с торжеством носили по улицам‚ как бы празднуя победу…»
Другой еврейский летописец писал: «Разложив на полу свиток Торы‚ они (гайдамаки) стали топтать его ногами и резать на нем евреев. Резня была так велика и ужасна‚ что кровь зарезанных стояла в синагоге выше порога. Потом гайдамаки вынесли из синагоги свитки Торы‚ разложили их по улицам и верхом проезжали по ним». А в актах Уманского Базилианского монастыря сказано так: «Страшно было видеть их (евреев)‚ плавающих в собственной крови‚ без рук‚ без ушей‚ обнаженных‚ которых добивали собравшиеся из ближайших сел поселяне… Тут даже женщины‚ ожесточенные примером мужей‚ дубинами‚ ножами‚ лопатами‚ серпами резали и убивали‚ даже детей своих к этим жестокостям принуждали».
Покончив с Уманью‚ гайдамаки отправились в Балту‚ куда бежали уманские евреи‚ и убили их там. Затем они пошли в Бендеры‚ где тоже грабили и убивали. Но это уже были последние их дни. Гайдамаков усмирила Россия‚ которая опасалась‚ как бы восстание не перекинулось на левобережную Украину. Железняка‚ русского подданного‚ сослали в Сибирь; 700 гайдамаков повесили на пути от Умани до Львова; Гонту подвергли ужасным пыткам перед казнью, и на этом гайдаматчина закончилась.
В память о резне в Умани установили особую молитву‚ которую читали ежегодно в уманских синагогах в пятый день месяца таммуз, – в тот день гайдамаки напали на Умань. После страшных событий были составлены «кинот» – плачи; в одном из них под названием «Плач на бедствия украинские» описывались несчастья того периода:
Сохранилась еврейская рукопись восемнадцатого века‚ в которой рассказывается о графе Валентине Потоцком и пане Зарембе.
«В 479 году шестой тысячи лет (1719 год) жил великий пан Потоцкий в земле Польской и имел мудрого сына. Мальчик вырос‚ и отец послал его в королевский город Париж‚ город короля французского‚ полный мудрецов и писателей‚ где для каждой мудрости есть особенная школа‚ в которой учатся молодые люди.
В то же время жил на земле Жмудской другой пан‚ не из важных‚ по имени Заремба. И родился у него сын‚ мальчик вырос, сделался великим мудрецом‚ любознательным ко всему‚ что глаза его увидели. Отец послал его в Вильну‚ учиться‚ где юноша вскоре изучил все науки, знал их в десять раз лучше своих сверстников; добрая слава его распространялась между всеми панами‚ дали они юноше много денег и послали его в город Париж‚ столицу земли французов‚ учиться там. Прибыл юноша в Париж‚ приняли его с большими почестями‚ и стал он товарищем сына великого пана Польского‚ по фамилии Потоцкий…»
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.