Страница 3 из 41
Что касается Кропоткина, то его чисто научные работы, благодаря которым он известен в СССР как один из выдающихся деятелей российской географии,[13] не имеют прямого отношения к анархизму, точно так же, как и его оборонческая позиция во время Первой мировой войны[14].
Итак, мы предпочли здесь историческому и хронологическому исследованию другой метод, необычный: читателю поочередно представляются не персоналии, а основные конструктивные темы анархизма. Умышленно были опущены лишь те из них, которые не являются специфически анархическими (например, критика капитализма, атеизм, антимилитаризм, свободная любовь и т. д.). Вместо сухого пересказа чужих идей из вторых рук, опресненного и бездоказательного, я как можно более часто прибегал к цитатам. Это дает читателю возможность воспринять идеи различных авторов в их непосредственной форме, в том виде, как они вышли из-под их пера, со всем пылом и горячностью.
Затем доктрина рассматривается под другим углом зрения: анархизм показан в основные исторические моменты, когда он был подвергнут практическому испытанию (Российская революция 1917 г., Италия после 1918 г., Испанская революция 1936 г.). В последней главе представлено рабочее самоуправление, являющееся, без сомнения, наиболее оригинальным детищем анархизма, в противопоставлении с современной действительностью.
Итак, на страницах этой книги беспрестанно сталкиваются, а иногда пересекаются, две концепции социализма: одна «авторитарная», другая либертарная. Какой из них принадлежит будущее, пусть, проанализировав, решит сам читатель.
Даниэль Герен
Часть 1. Движущие идеи анархизма
Немного о словаре
Слово «анархия» старо как мир. Оно происходит от древнегреческих слов «ан» (αν) и «архе» (αρχή) и означает отсутствие власти или правительства. Тысячелетиями, однако же, царило предвзятое мнение, что человеку обязательно требуется либо одно, либо другое, а синонимом «анархии» в чисто отрицательном смысле были беспорядок, хаос и дезорганизация.
Автор остроумнейших каламбуров (к примеру, «собственность — это кража») Пьер-Жозеф Прудон попытался переприсвоить слово «анархия». Как будто задавшись целью возможно сильнее шокировать обывателя, он завязал с ним, начиная с 1840 г., такой провокационный диалог:
— Вы — республиканец.
— Да, республиканец, ну и что? Это слово ничего конкретного не означает. Res publica означает нечто публичное[15]… Но, таким образом, выходит, что и короли — республиканцы!
— А, так вы — демократ?
— Нет.
— Как! Может, вы монархист?
— Нет.
— Конституционалист?
— Упаси бог!
— Тогда вы — аристократ?
— Вовсе нет!
— Значит, вы выступаете за смешанную форму правления?
— Это еще дальше от истины.
— Тогда кто же вы?
— Я — анархист.
Под «анархией», которую он иногда в виде орфографической уступки писал «ан-архия», дабы еще сильнее сбить с толку толпы своих идейных противников, Прудон, бывший больше созидателем, нежели разрушителем, несмотря на создаваемую им видимость, понимал совершенно обратное беспорядку, как мы и увидим далее. Он полагал, что ответственность за разлад и беспорядок несет правительство, и что только в обществе, лишенном правительства, можно восстановить естественный порядок вещей и достичь социальной гармонии. Для обозначения этой панацеи и ссылаясь на то, что в языке нет другого подходящего термина, он лукаво вернул древнему слову «анархия» его строгий этимологический смысл.
Удивительно, впрочем, что в пылу полемики он упрямо и настойчиво — как, позднее, и его последователь Михаил Бакунин — использовал слово «анархия» вдобавок еще и в уничижительном смысле, для обозначения беспорядка, как если бы карты уже не были достаточно спутаны.
Сознательно не делая явных различий между двумя ипостасями этого термина, Прудон и Бакунин извлекали извращенное удовольствие из этой игры с определениями. Для них анархия означала как высшую степень беспорядка, колоссальную общественную дезорганизацию, так и гигантское революционное переустройство, построение нового стабильного и разумного порядка, основанного на принципах свободы и солидарности.
Однако непосредственные последователи обоих отцов анархизма несколько колебались употреблять настолько растяжимый термин, ведь для непосвященных он нес лишь отрицательный заряд, а это само по себе способствовало бы возникновению раздражающей терминологической путаницы на пустом месте. Остепенившийся Прудон сам именовал себя в конце своей недолгой карьеры «федералистом». Его мелкобуржуазные последователи предпочли слову «анархизм» термин «мютюэлизм»[16], а последователи социалистического толка — «коллективизм», вскоре замененный «коммунизмом». Позднее, во Франции в конце XIX века, Себастьен Фор[17] вытащил на свет слово, выдуманное еще в 1858 г. неким Жозефом Дежаком, и сделал из него название своей газеты: «Le Libertаire». В наши дни оба термина, «анархический» и «либертарный», стали равнозначными и взаимозаменяемыми[18].
Однако большинство этих терминов страдает вполне серьезным недостатком: они не выражают фундаментального аспекта тех доктрин, которые они призваны характеризовать. Слово «анархия» на самом деле синонимично слову «социализм», ведь анархист — это социалист, чьей приоритетной задачей является устранение эксплуатации человека человеком. Анархизм — не что иное, как одно из течений социалистической мысли, в котором главным является стремление к свободе и желание упразднить государство. Один из чикагских мучеников,[19] Адольф Фишер, утверждал, что «каждый анархист — непременно социалист, но не каждый социалист обязательно анархист».
Некоторые анархисты полагают, что именно они являются наиболее подлинными и наиболее последовательными социалистами. Но ярлык, который они на себя добровольно навесили (или дали навесить), и который они, кроме прочего, делят с террористами, слишком часто и абсолютно несправедливо выделяет их как некое «инородное тело» из семейства социалистов. Из этого и возникают в большинстве случаев беспочвенные и бесполезные словесные баталии и длинная череда недопониманий. Некоторые современные анархисты попытались развеять двусмысленность путем использования более четкой терминологии: они именуют себя приверженцами либертарного социализма или либертарного коммунизма.
Врожденный бунт
Анархизм — это, прежде всего, то, что можно было бы назвать врожденным бунтом. Огюстен Амон[20], проведший в конце прошлого века опрос общественного мнения среди анархистов, пришел к заключению, что анархист — это, в первую очередь, бунтующий индивид. Он всецело отрицает общество и его охранителей. Для него, по словам Макса Штирнера, нет ничего святого. Он предается повсеместному развенчанию ценностей. Эти «духовные бродяги», эти «смутьяны» «вместо того, чтобы держаться в пределах умеренного образа мыслей и принимать за неопровержимую истину то, что тысячам приносит утешение и успокоение, (…) перескакивают через все границы старого и сумасбродствуют, давая волю своей дерзкой критике, своему безудержному скептицизму».
Прудон отбрасывает разом всю без исключения «официальную братию» — философов, священников, судей, ученых, журналистов, парламентариев. Для этих последних «народ всегда был чудовищем, с которым надо бороться, заковывать его в цепи и натягивать ему намордник, которое надо обманывать, как носорога или слона, или устрашать голодом, — чудовищем, которому пускают кровь путем колонизации и войн». Элизе Реклю[21] так объяснял для чего людям обеспеченным и облеченным властью кажется столь нужным и полезным сохранять существующее общество: «Поскольку есть богатые и бедные, правители и подданные, хозяева и слуги, цезари, отдающие приказ идти на бой, и гладиаторы, идущие на бой и погибающие, дальновидным людям остается лишь встать на сторону богатых и хозяев, превратиться в царедворцев цезарей».
13
На могиле Кропоткина на Новодевичьем кладбище в Москве выбита надпись, говорящая о том, что там лежит выдающийся географ. Политический режим в СССР трактовал кропоткинский анархизм (и анархизм вообще) как мелкобуржуазное, сугубо утопическое течение, враждебное марксизму-ленинизму.
14
Во время Первой мировой войны Кропоткин выступил в поддержку стран Антанты (включая Россию) против Австрии и Германии. Эта позиция была осуждена большинством анархистов, придерживавшихся последовательных антимилитаристских и интернационалистских позиций.
15
Дословно — «общее дело».
16
От французского слова mutuel — «взаимный».
17
Фор, Себастьен (1858–1942) — французский анархист, либертарный педагог. С 1920-х гг. совместно с Волиным выступал с идеей «синтеза» — объединения анархистов различных направлений в рамках общих федераций — в противовес выдвинутой Аршиновым и Махно идее «Платформы», фактически выступавшей за создание централизованной анархической партии.
18
Путаница, однако, на этом не закончилась, потому что кроме анархистов и либертариев есть еще и либертарианцы — сторонники крайней версии либерализма, резко выступающие против государства. В США и некоторых других странах они представлены либертарианскими партиями, часть представителей этого направления называют себя «анархо-капиталистами». Для их описания корректнее использовать прилагательное «либертарианский», оставив термин «либертарный» за анархистами и некоторыми другими родственными социалистическими течениями.
19
День международной солидарности трудящихся Первое мая отмечается в память казненных чикагских рабочих-анархистов. 1 мая 1886 г. рабочие организации Чикаго, в которых было сильно влияние анархистов, проводили забастовку и манифестацию за введение 8-часового рабочего дня, в ходе которой неизвестным лицом была брошена бомба в полицию, после чего та открыла огонь по демонстрантам, убив и ранив несколько десятков человек. По этому делу были арестованы восемь анархистов и, несмотря на то, что вина ни одного из них в том, что он бросил бомбу, не была доказана, четверо из них были казнены в ноябре 1887 г., еще один покончил жизнь самоубийством в тюрьме, а трое получили тюремные сроки. В память о казненных и погибших анархистах — Альберте Парсонсе, Адольфе Фишере, Георге Энгеле, Августе Шписе и Луисе Линге — международное рабочее движение начиная с 1890 г. отмечает Первое мая ежегодными манифестациями.
20
Амон, Огюстен Фредерик Адольф (1862–1945) — французский социальный исследователь.
21
Реклю, Жан Элизе (1830–1905) — французский анархист, соратник Бакунина и Кропоткина, историк и географ, автор многотомной работы «Земля и люди».