Недосказанное (ЛП)

— Это самая сокровенная вещь в мире, — медленно проговорила она, пытаясь объяснить ему всё, не задев его чувств. — Ты мог бы попросить меня о чем угодно и это было бы менее личным и приватным. Что угодно.

Даже разговор об этом был интимным, её голос вдруг стал тише. Она увидела, как покраснел Эш, и выглядел он сбитым с толку, будто не понимал, почему он краснеет.

— Ты хочешь прикоснуться к моей обнаженной душе, — сказала Кэми. — И ты хочешь, чтобы я прикоснулась к твоей обнаженной душе. Я едва могу даже думать об этом: сама мысль меня повергает в ужас. Я не пытаюсь оскорбить тебя. Я просто пытаюсь объяснить тебе то, чего ты не понимаешь. Ты сказал...ты сказал, что не будешь таким, как Джаред, но ты вообще ничего не понимаешь. Ты думаешь, что то, каким он был, сводило меня с ума. Но не понимаешь, что наши отношения были взаимными. Никто из нас не мог повлиять на это. Он делал меня несчастной, он делал меня счастливой. И я делала то же самое с ним. Он требовал меня, а я требовала его, потому что это — самое большое требование, которое можно предъявить кому-либо; мы требовали друг друга с каждым нашим вздохом. Возможно я не смогу больше ни с кем быть связанной, кроме Джареда. Не проси меня снова об этом. — Кэми сделала глубокий вдох, позволяя воздуху проскользнуть между её губ и заполнить её легкие, тем самым напомнив, что она могла дышать самостоятельно.

Голова Эша была опущена. Она хотела прикоснуться к нему, он принадлежал к тому типу парней, которым тяжело было отказать, но все же она делала это снова и снова.

Кэми встала, оттолкнул свой стул назад, сказав:

— Мне пора идти.

Домой она пошла в обход, проходя по Главной улице и направляясь к Наводнению. Она говорила себе, что просто хочет проведать Джареда. Когда она подходила к статуе Меттью Купера, к бледно-золотистой фигуре в темноте, она поняла, что обманывает себя, и увидела Джареда, который шел к ней вниз по Проулку Призрачной церкви.

Первой мыслью Кэми было то, что он выглядит ужасно. Он был одет лишь в футболку с длинным рукавом и джинсы, что было сумасшествием, так как на улице стояла зима. Все было даже хуже. В полумраке, отбрасываемым уличными фонарями и витринами магазинов, его лицо было суровым, бесстрастным и призрачным.

— Я искала тебя, — сказала Кэми.

Джаред подходил к ней, шаг за шагом, но медленно, словно его тащили к ней против воли. Кэми подошла, чтобы встретиться с ним на углу: она протянула руку и положила ее на опору каменной стены.

— Зачем? — спросил Джаред, голос его был груб. — Эш разговаривал с тобой?

— Вообще-то да. Он спросил меня, хочу ли я стать его источником.

Кэми увидела, как изменился его цвет, как замер его шаг, как он почти пошатнулся, и она была очень рада узнать, что он не обсуждал с Эшем передачу её, от чародея к чародею, словно некую удобную волшебную посылку.

— Правда? — сказал Джаред. — Он спросил тебя об этом? Я убью его.

— Не надо, — сказала Кэми, её голос дрожал. Она вся дрожала.

— Кэми, пожалуйста, — сказал Джаред. — Я знаю, что я не имею права просить о таком, я знаю, каким ты видишь его по сравнению со мной. Я знаю, что ты хотела поцеловать его, а не меня той ночью в Наводнении. Я знаю, что я...другой, я не прав, я хочу слишком много от тебя и сейчас прошу слишком многого, но, пожалуйста, не делай этого.

Желтый цвет, отбрасываемый фонарем, был похож на круглый след, оставленным, брошенным в озеро, камнем, на рассеивающее кольцо. Джаред стоял на колеблющимся краю света, глядя на неё, выражение его лица отреченное и загнанное, и Кэми осознала, что он умоляет её.

— Да как ты смеешь? — требовательно спросила она, и теперь голос её был сильным. — Как тебе только в голову пришло, что я способна на такое? Думаешь, я могу даже думать об этом? Я сказала Эшу, что никогда не сделаю этого. И точка. Я ненавижу, что ты ведешь себя так, будто ты один. Не только тебя разорвало на куски. Это никогда не касалось только тебя. Я тоже по тебе скучаю. И я тоже о тебе думаю. И я ненавижу это, ненавижу чувствовать себя такой жалкой. Мне жаль, но я никогда не хотела, чтобы в Наводнение это был Эш. Никогда. Я хотела, чтобы это был ты.

Джаред колебался, продвинувшись вперед на шаг, так что свет ударил ему в лицо, а затем замер. Она не могла понять выражение его лица.

— Серьезно? — спросил он.

Ярость Кэми отступила, а потом и вовсе исчезла.

— Да, — сказала она беспомощно, кулаки разжались и её руки беспомощно повисли по бокам. — Но это неважно. Что ты...

Джаред вырвался из оцепенения так неожиданно, что Кэми чуть не отскочила назад. Но осталась стоять на месте, а он добрался до неё в один шаг, взял её лицо в свои ладони и поцеловал в губы. Кэми подняла к нему лицо, её руки были полны горстей хлопка его изношенной футболки. Её хотелось бы заполучить контроль над этим мгновением, стоя в центре света, окруженного тьмой, и быть только с ним, наконец-то только с ним, и обнимать его крепко-крепко.

Они цеплялись друг за друга и ударились о стену.

— Иди сюда, — почти задыхаясь сказал Джаред. Он опустил руки, но она не успела почувствовать потерю, потому что они уже были на её талии, поднимая её на стену так чтобы её лицо оказалось ближе к его. — Ты такая маленькая, — сказал он, убирая назад её волосы с лица, стараясь быть нежным и не настойчивым. — Всегда боюсь, что причиню тебе боль.

— Вот это да, — сказала Кэми и немного недоверчиво рассмеялась возле его губ, — боишься, что у меня будет растяжение мышц шеи?

— Да, это вызывает у меня не поддельную тревогу, — сказал Джаред, стараясь звучать торжественно.

С такого близкого расстояния Кэми могла видеть только частички его лица, золотую бахрому его ресниц, серебряную линию шрама. Затем он снова поцеловал её, поцелуи посыпались на её губы, на уголки её рта, на щеки, подбородок, его рот раскрылся на линии её челюсти и прижался к её шее, когда она откинула голову назад. Она дрожала под потоком его поцелуев и обняла его за шею, притягивая его ближе, прижимая его тело к своему.

Кэми, — сказал он, его дыхание было теплым на нежной коже её горла. Она чувствовала его сердцебиение, так она думала, или свое, целуя его.

Она открыла глаза и произнесла:

— Да?

Она была практически вжата в стену, почувствовав себя на мгновение ошеломленной от холодного камня у неё за спиной и от жара, исходившего от его тела. Затем он перестал целовать её, прижав свой лоб к её лбу.

— Ты в порядке и не против? — спросил он шепотом.

— Я не знаю, — прошептала она в ответ, её голос дрожал. — Не останавливайся.

Она прикоснулась к его груди нежно, слегка проведя рукой по твердости его мышц. В сотый раз это было для неё неожиданностью: он реальный. Она чувствовала, как вздымалась его грудь, как ускорилось его дыхание, затем она прикоснулась к его воротнику. Она притянула его немного ближе, прикоснулась щекой к его щеке, чувствуя атласную линию его шрама, шероховатость там, где он не побрился. Её рука прошлась по тонкой линии металла, и она поняла, что это была цепочка, которую он постоянно носил.

Возможно, и не по привычке.

— Хотя, я рада, что ты спросил, — сказала она. — Спрашивать это сексуально.

Она прижала ладонь к маленькой прохладной монете, что свисала с его шеи, и к его теплой коже. Её пальцы запутались в тонкой цепочке, когда она потянула за неё, придвигаясь ближе к его лицу, ловя исходящий от него крохотный звук своими опухшими губами.

Она улыбнулась и от ощущения того, что её собственные кубы прикасаются к его губам, все её тело пронзил жар.

— А ты? — прошептала она, пряча улыбку, как секрет, на его коже. — Ты в порядке?

— Я тоже не знаю, — сказал он, и она почувствовала, как его рука, касающаяся её лица, дрожала, но затем он уверено прикоснулся ладонью к её челюсти. Он поцеловал её медленно, долго и дрожа, а затем проговорил ей в губы, — Со мной не всегда все хорошо. Но я...я люблю тебя. Боже, не передумай. Не останавливайся.