Недосказанное (ЛП)

Анджела вдруг сменила направление своей лучезарной улыбки, а Кэми оглянулась вокруг и увидела, как к ним приближается Холли в облаке ярких кудряшек и в мягком розовом джемпере.

— Привет, Энджи, — сказала Холли, а к Кэми обратилась приглушенным голосом:

— Привет, Кэми. - Она поравнялась с ними, идя с другой стороны от Кэми, и сказала. — Я добыла для тебя несколько вещичек моих родителей.

Она передала небольшой мешочек Кэми в руки, как знак мира.

— Спасибо, — сказала Кэми.

Её надежда на то, что они оставили бы произошедшее в покое, разбилась вдребезги, когда Холли сказала:

— Итак, нам, наверное, стоит поговорить.

— Я не имею ничего против разговоров в любое время, — сказала Кэми. — Ты уже, наверное, поняла это. Но если ты думаешь о том, что думаю я ты думаешь, то нам не нужно разговаривать. Я имею в виду, что это не мое дело. Но я прошу прощения за ужасно неловкое вторжение.

— Не извиняйся, — сказала Холли. — Это ничего не значило, клянусь. Я не хотела быть причиной ваших ссор, ребята.

— Между нами всегда были проблемы, — сказала ей Кэми. — Но это не твоя вина. Мы поговорили после твоего ухода, думаю, что все прошло хорошо.

— О, хорошо. — Холли взглянула на Энджи и прикусила губу. — Я хотела лишь попросить прощение.

— Тебе не за что просить прощение, — сказала Кэми уверенно. — Но если сегодня у тебя будет свободное время, то, пожалуйста, сделай несколько дополнительных копий газеты, а я в свою очередь обещаю тебе свою вечную любовь и прощение, что бы ты плохого не сделала. Кто-то говорит, что любовь нельзя купить, но мои чувства доступны любому, у кого есть доброе сердце и умение пользоваться ксероксом.

Холли выглядела неуверенной, но Кэми не спускала с неё пронизывающего взгляда и она сдалась. Она не стала развивать разговор дальше, и предложила:

— После обеда у меня будет свободное время.

— Как и у меня, — сказала Анджела, даже не заикнувшись о сне.

Кэми посмотрела на неё как на предательницу, такой взгляд Анджела заслужила из-за того, что она присоединилась к тем девушкам, которые были готовы пойти на все ради популярных людей, а не во имя дружбы.

— Также у меня есть хорошие новости, — сказала Кэми, а затем увидела Эмбер Грин, входящую в туалет. — О которых я расскажу вам позже! Идите без меня! — закончила она радостно и направилась вслед за своей добычей.

Кэми повезло. В туалете больше никого не было. Эмбер стояла перед зеркалом, нанося на губы блеск для губ. Маленький тюбик с грохотом упал в раковину, когда зашла Кэми и облокотилась о дверь.

Кэми увидела её лицо в отражении зеркала, широко раскрытые глаза и приоткрытый рот. Затем выражение её лицо стало бесстрастным, каждая черта встала на место, сформировав маску.

— Привет, Эмбер, — сказала Кэми. — Я хотела бы поговорить.

Каждый кран в туалете заблестел, когда они открылись все одновременно открылись. Полтора десятка потоков воды вдруг зашипели в унисон, как кордебалет змей.

— Ну, — сказал Эмбер, — а я не хочу.

Кэми посмотрела на раковины, забрызганные водой.

— Это представление должно запугать меня?

У Кэми над головой треснула лампа дневного света. Она посмотрела вверх и увидела неожиданно появившиеся трещины, разбежавшиеся радужной паутиной в разные стороны. А потом лампа взорвалась и ей на волосы и плечи, засыпая дождем её плечи и волосы.

Кэми зажмурилась и ждала, когда стекло остановится. Когда она открыла глаза, то увидела, что Эмбер стоит спиной к раковинам, убрав руки за спину, облокотившись ладонями на фаянс. Эмбер стояла в воде и её обувь промокала. Но она будто не замечала этого. Она таращилась на Кэми.

Кэми увидела свое лицо в зеркале. Его щеки были в порезах и истекали алой кровью.

— Может быть ты и поубивала несколько зверушек, — сказала Кэми с нарастающей уверенностью. — Но мы знаем друг друга с младенчества. Мы просидели в одном классе пять лет. Один раз мы даже нарвались на неприятность из-за болтовни во время теста, как раз тогда, когда ты одолжила мне точилку.

— Я тебе не подруга, — резко ответила ей Эмбер. — Мы никогда не были друзьями.

— Мне это известно, — сказала Кэми. — Но ты меня знаешь. И ты меня не убьешь. — Она сделала шаг вперед и Эмбер напряглась. Её захватило воспоминание путах из терния, которые наколдовал сержант Кенн. Она действительно могла сильно пострадать, если её догадка неверна. Кэми сделала еще шаг вперед и Эмбер опустила глаза.

— Чем ты занимаешься с Робом Линберном?

— О чем ты думаешь, выступая против него? — тихо спросила Эмбер. — Разве ты не понимаешь, что он...мы владеем магией? Этот город был построен, чтобы чародеи могли править в нем. Что заставляет тебя думать, что ты сможешь противостоять нам? Ты что настолько глупа?

— Ты именно этого хочешь? — спросила Кэми. — Править?

Эмбер вспыхнула цветом резко контрастирующем с огненно-рыжими волосами.

— Я чародейка. Я не хочу жить в городе болеть каждую осень, потому что все живое умирает и мне не хватает магии, чтобы здравствовать. Я принадлежу Разочарованном долу, а значит буду принадлежать и Робу.

— Это необязательно. Что если...

— Что если я скажу нет, и он убьет кого-то из тех, кто мне небезразличен? — настаивала на своем Эмбер. — Тебе даже в голову не пришло, чего будет стоить выступление против него?

— А тебе похоже даже в голову не пришло, чего будет стоить не выступать против него?

Колдовство превратило туалет в бассейн с поднимающемся уровнем воды. Теперь осколки стекла плавали в воде. Здесь было много острого, битого стекла.

— Тебе хорошо говорить, — сказала Эмбер. — Твоя семья всегда числилась в домашних питомцах у Линбернов. А ты что собираешься делать, становиться источником то у одного Линберна, то у другого? Или надеешься стать следующим Меттью Купером и заиметь их обоих? У тебя всегда будет что-то, что сможет защитить тебя. А ты не чародей. Как только Роб получит что хочет, как только все вернется на круги своя, жизнь в городе наладится. Люди, желающие сохранить блага Разочарованного дола, останутся, а те, кто не захочет — уедут. Ты можешь уехать. Но я не могу.

Кэми неожиданно подумала Генри Торнтоне, сидящем в своей лондонской квартире и рассказывающему, что он не так уж много знает чародеев. О его болезненной серой коже. Разочарованный дол предлагал ощущение общности для чародеев, таких, как Эмбер. В некотором смысле он был построен и для неё.

— А если кто-то не хочет уезжать, — сказала Кэми, — разумеется хочется, чтобы это место было тем, в котором стоит жить?

— Я могу жить с тем, что хочет Роб, — сказала Эмбер. — Мне это принесет всевозможные преимущества. А вот для тех, кто на твоей стороне нет никаких гарантий. Тебе следует об этом поразмыслить. До зимнего солнцестояния осталось меньше двух недель, и другие Линберны проиграют. Нет никаких гарантий даже для тебя.

— Я рискну. Что Робу Линберну нужно от Ржавого?

Эмбер заморгала, а потом очень осторожно, холодно улыбнулась.

— С чего ты взяла, что ему что-то нужно от Ржавого? Он не маг. Может это только мне требуется кое-что провернуть вместе с Ржавым, — сказала она слабым оттенком лукавства в своей улыбке. — Он очень симпатичный. Наверное, ты уже успела это заметить.

— Джаред, Эш, а теперь еще и Ржавый? — спросила Кэми. — Я что сижу на бешено вращающейся романтической карусели у тебя в воображение. Я польщена. А разве у тебя нет парня?

Эмбер была как раз из того типа девиц, который похоже появлялись на свет вместе с парнем. Теперь, когда Кэми знала, что Росс с Эмбер оба чародея, мысль о том, что Эмбер родилась сразу же с парнем в придачу была подозрительно близка к истине.

Эмбер пожала плечами.

— Мы с Россом не исключительные. Это неважно. Он знает, какие чувства я испытываю к нему. Он знает, что со Ржавым это не серьезно.

— Можешь сообщить Россу и любому, кому интересно, — сказала Кэми, — что для меня серьезно. Я отношусь к Ржавому чрезвычайно серьезно. И если у кого-нибудь имеются планы относительно него, если кто-нибудь хотя бы попытается навредить моим друзьям, тогда я...