Страница 4 из 26
как пятый — выпивоха и артист,
но как Шестой — сам по себе гигант!
Шестой Владимир! Гордость всей Руси!
Народ, люби его! И Бог его спаси!
* * *
Мы живем на переходе к рынку,
шибко зябко в этом переходе,
рюмку выпью, а могу — и крынку
за тебя, мой старый друг Володя.
А поскольку ты у нас в завязке,
за тебя я выпью и вторую.
Мы живем сегодня в страшной сказке.
Отчего мы, Вова, не воруем?
Мы с тобой зачем-то не банкиры,
мы с тобой с чего-то не бандиты,
оттого скромны у нас квартиры
и счета в Женеве не открыты.
Рынок нас выламывает с хрустом,
только все же нас он не погубит.
Живы мы любовию к искусствам,
даже если нас они не любят.
Нет! Еще тряхнем мы стариною!
Особливо ты, мой друг прекрасный —
ты воспитан давнею войною
и рожден в день армии ты Красной.
Мы, какие ни на есть, таланты,
пусть в масштабе Среднего Урала.
А тебя из старших лейтенантов
возвожу сегодня в генералы!
Геннадию БОКАРЕВУ
Сталевару и гитаристу
ЮБИЛЯРУ — ПОД ГИТАРУ!
Товарищи, я Бокарев Геннадий.
Допустим, я сегодня юбиляр:
вот даже книга — юбилея ради,
пожалуйста — сигнальный экземпляр.
Но я смотрю на эти вещи просто:
денек-другой традиции отдашь —
потом, в порядке творческою роста,
ползи на свой двенадцатый этаж.
Я не чураюсь всяческой работы,
и отдыхать я тоже не устал.
Люблю травить народу анекдоты,
но я травил и визовский металл.
Одним я боком — парень пролетарский,
со мною это было наяву,
другим — интеллигент, как Луначарский,
на улице которого живу.
Ни серебра, ни злата нету в хате,
я в совбуржуи, братцы, не гожусь,
не тем я горд что сыгран был во МХАТе,
а тем я горд, что этим не горжусь!
Как сценарист, мелькаю я все чаще
вполне готов в столичный я бомонд…
Но на Урале водка, что ли, слаще,
и потому я знаю: здесь мой фронт.
Бывзю крут и, если надо, врежу.
Но никогда девчонкам не грублю.
Любую я найду и обезврежу,
но мне зачем, я Галочку люблю.
Мне пятьдесят, но я еще не старый,
еще не перешел на водопой,
а со своей заветною гитарой
как запою — так просто молодой!
ИНСТРУКЦИЯ К ШАПКЕ
Дорогой наш друг Геннадий!
В этот славный юбилей
подарить хотим Вам шапку.
Вот инструкция при ней:
Если враг коварный скинет
с крыши маленький кирпич
в тот момент, когда под нею
вдруг гуляет наш Кузьмич —
ничего он не добьется,
даже если попадет,
потому что наша шапка
безусловно Вас спасет.
Если вдруг враги другие
станут злобно нападать —
Вы сумеете их сходу
нашей шапкой закидать!
Если срочно надо выпить —
и стакана не найдется,
наливайте смело в шапку.
Проверяли. Не прольется!
Если нужно Вам подумать
над одной из новых пьес —
надевайте нашу шапку
и под ней пойдет процесс.
Вмиг появится под шапкой
в Вашей умной голове
гениальная мыслишка.
Может, даже сразу две!
А если нету гонораров,
не платят Вам ни там, ни тут…
Протяните эту шапку —
Вам в такую подадут!
Альфреду ГОЛЬДУ
Другу и поэту навсегда
НЕОТФИЛЬТРОВАННЫЙ ЭКСПРОМТ
в связи с посещением Западной фильтровальной станции
Мой друг редактирует воду,
сырую речную струю,
чтоб чистой по водопроводу
пришла в городскую семью.
Дышала тайгой и простором,
несла керосин и фосфат —
теперь благодетельным хлором
шибает ее аромат.
Из крана польется ли, брызнет,
в бескрайней своей чистоте —
бактерии смерти и жизни,
и те в ней убиты, и те.
Загадили граждане речку,
мой друг исправляет грехи.
Он счастлив при этом? Конечно.
К несчастью, он пишет стихи.
А их, столь же ловко и хитро,
как смутные воды, насос,
гоняют сквозь тонкие фильтры
и хлоркою глушат всерьез.
И будто бы воду сырую,
опасную для людей,
от свежих метафор фильтруют,
фильтруют от резких идей.
Ты будь начинающий автор
иль стой на вершине молвы —
издательских будней хлоратор
не знает поломок, увы.
Да хоть Элюару и Лорке,
по нынешним временам
любому подсыпали 6 хлорки,
еще и побольше, чем нам.
И вот, через долгие сроки,
приходят стихи к немоте —
живые и мертвые строки,
и те в них убиты, и те.
Грязнее река год от году,
поэзия — чище стекла…
Мой друг редактирует воду,
за то ему честь и хвала!
* * *
С напитком большие проблемы в Надыме,
а был он так остро нам необходим,
и я намекнул продавщице Надине:
мол, он, мой товарищ, воспел ваш Надым.
Расчет оказался и верный и точный,
почетный надымец был неотразим,
и после закрытия, в час неурочный,
Надина впустила нас с ним в магазин.
Так вот оно, действие литературы,
на судьбы людей, на простые сердца,
и даже последние, вроде бы, дуры,
и те от души уважают творца!
Якову ГОЛЯКУ
Нежной душе с крепкими кулаками
1
Есть у нас в Свердловске
высокая горушка,
возле той горушки
вышла заварушка:
здесь расстрелян русский царь,
самодержец-государь.
В честь того на этом месте
площадь есть Народной мести.
А местные жители
все поголовно —
народные мстители.
А еще на той горушке
есть чугунные лягушки,
из чугунной рыбы бьет фонтан.
Тут всегда сидят старушки,
греют косточки подружки,
и проходит мимо Яша,
всем известный фулюган.
Местный житель,
местный мститель,
он идет на микропорке,
Яша, Яша, детство наше