Страница 11 из 11
Помянем, братья, старину!*
О поле, поле Куликово, Врага ты видело какого! Здесь бились русские полки, И пахари, и рыбаки; Удары грудью принимая, Они свершили свой обет; Им показала свой хребет Орда свирепого Мамая! Враг новый рыщет на Дону. Помянем, братья, старину, Почтим и прадедов и дедов, Ударим так, чтоб никогда Уж не воспрянула орда Осатанелых людоедов!Русские девушки*
Зеркальная гладь серебристой речушки В зеленой оправе из ивовых лоз, Ленивый призыв разомлевшей лягушки, Мелькание белых и синих стрекоз, Табун загорелых, шумливых детишек В сверкании солнечном радужных брызг, Задорные личики Мишек, Аришек, И всплески, и смех, и восторженный визг. У Вани-льняной, солнцем выжженный волос, Загар – отойдет разве поздней зимой. Малец разыгрался, а маменькин голос Зовет почему-то: «Ванюша-а! Домо-о-ой!» У мамки – он знает – большая забота: С хозяйством управься, за всем присмотри, – У взрослых в деревне и в поле работа Идет хлопотливо с зари до зари, – А вечером в роще зальется гармошка И девичьи будут звенеть голоса. «Сестре гармонист шибко нравится, Прошка, – О нем говорят: комсомолец – краса!» Но дома – лицо было мамки сурово, Все с тятей о чем-то шепталась она, Дошло до Ванюши одно только слово, Ему непонятное слово – «война». Сестрица роняла то миску, то ложки, И мать ей за это не стала пенять. А вечером не было слышно гармошки И девичьих песен. Чудно. Не понять. Анюта прощалася утречком с Прошей: «Героем себя окажи на войне! Прощай, мой любимый, прощай, мой хороший! Прижалась к нему. – Вспоминай обо мне!» А тятя сказал: «Будь я, парень, моложе… Хотя – при нужде – молодых упрежу!» «Я, – Ваня решил, – когда вырасту, тоже Героем себя на войне окажу!» Осенняя рябь потемневшей речушки Уже не манила к себе детворы. Ушли мужики из деревни «Верхушки», Оставив на женщин родные дворы. А ночью однажды, осипший от воя. Ее разбудил чей-то голос: «Беда! Наш фронт отошел после жаркого боя! Спасайтеся! Немцы подходят сюда!» Под утро уже полдеревни горело, Металася огненным вихрем гроза. У Ваниной мамки лицо побурело, У Ани, как угли, сверкали глаза. В избу вдруг вломилися страшные люди, В кровь мамку избили, расшибли ей бровь. Сестрицу щипали, хватали за груди: «Ти будешь иметь з нами сильный любовь!» Ванюшу толчками затискали в угол. Ограбили все, не оставив зерна. Ванюша глядел на невиданных пугал И думал, что это совсем не война, Что Проше сестрица сказала недаром: «Героем себя окажи на войне!», Что тятя ушел не за тем, чтоб пожаром Деревню сжигать и жестоким ударом Бить в кровь чью-то мамку в чужой стороне. Всю зиму в «Верхушках» враги лютовали, Подчистили все – до гнилых сухарей, А ранней весною приказом созвали Всех девушек и молодых матерей. Злой немец – всё звали его офицером – Сказал им: «Ви есть наш рабочая зкот, Ми всех вас отправим мит зкорым карьером В Германия наша на сельский работ!» Ответила Аня: «Пусть лучше я сгину, И сердце мое прорастет пусть травой! До смерти земли я родной не покину: Отсюда меня не возьмешь ты живой!» За Анею то же сказали подружки. Злой немец взъярился: «Ах, ви не жалайт Уехать из ваша несчастный „Верхушки“! За это зейчас я вас всех застреляйт!» Пред целым немецким солдатским отрядом И их офицером с крестом на груди Стояли одиннадцать девушек рядом. Простившись с Ванюшею ласковым взглядом, Анюта сказала: «Ванёк, уходи!» К ней бросился Ваня и голосом детским Прикрикнул на немца: «Сестрицу не тронь!» Но голосом хриплым, пропойным, немецким Злой немец скомандовал: «Фёйер! Огонь!» Упали, не вскрикнули девушки. Ваня Упал окровавленный рядом с сестрой. Злой немец сказал, по-солдатски чеканя: «У рузких один будет меньше керой!» Все было так просто – не выдумать проще: Средь ночи заплаканный месяц глядел, Как старые матери, шаткие мощи, Тайком хоронили в березовой роще Дитя и одиннадцать девичьих тел. Бойцы, не забудем деревни «Верхушки», Где, с жизнью прощаясь, подростки-подружки Не дрогнули, нет, как был ворог ни лют! Сметая врагов, все советские пушки В их честь боевой прогрохочут салют! В их честь выйдет снайпер на подвиг-охоту И метку отметит – «сто сорок второй»! Рассказом о них вдохновит свою роту И ринется в схватку отважный герой! Герой по-геройски убийцам ответит, Себя обессмертив на все времена, И подвиг героя любовно отметит Родная, великая наша страна! Но… если – без чести, без стойкости твердой – Кто плен предпочтет смерти славной и гордой, Кто долг свой забудет – «борися и мсти!», Кого пред немецкой звериною мордой Начнет лихорадка со страху трясти, Кто робко опустит дрожащие веки И шею подставит чужому ярму, Тот Родиной будет отвержен навеки: На свет не родиться бы лучше ему! вернутьсявернутьсяКонец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.