Страница 131 из 138
— Ловко придумано! — похвалил Бертиль Свенссон бразильца и неожиданно обратился к профессору по-польски: — Так это ваш человек? Прислан с вами из Варшавы для охраны секретных документов?
Обалделое выражение лица почтенного профессора было весьма красноречивым ответом. Нет, такое не подделаешь. А было от чего обалдеть. Во-первых, этот высокопоставленный чин из тайной шведской полиции, говоривший с ними до сих пор по-английски, ни с того, ни с сего вдруг обратился к профессору на его родном языке, а ведь польский не принадлежит к самым распространенным. А, во-вторых, предположить такую чушь… Чтобы вот этот бразильский ювелир оказался сотрудником их беспеки? Надо же такое придумать!
Офицер ждал ответа, и профессор, взяв себя в руки, ответил тоже по-польски:
— Да нет же, вы ошибаетесь, меня никто не предупредил, что здесь будут охранять наши соотечественники. Вот этого бразильца я впервые увидел в Стокгольме, в отеле «Минерва». Нет, мы с ним не познакомились, просто журналист Свен Бреман, знаете его? Просто он показал мне дона Диего в баре и рассказал о нем. Отсюда мне известно, что он бразилец и занимается продажей изумрудов.
В продолжении всего этого разговора на экзотическом языке бдительный шведский офицер не спускал глаз с лица бразильского ювелира, но Михал Выганович ничем не выдал, что понял все до последнего слова.
— Так вы из польской контрразведки? — без передышки по-польски обратился к нему Свенссон. — Думаю, вы можете признаться, ведь в данный момент мы действуем вместе. И задача у нас одна: охранять секретные документы и заботиться о личной безопасности профессора Яблоновского.
— Не понял, — невозмутимо отозвался бразилец. — Вы на каком языке со мной говорите?
Пожав плечами, Бертиль Свенссон перешел на английский:
— Так вам было поручено заботиться о безопасности профессора Яблоновского?
Теперь пожал плечами бразильский ювелир.
— Поручено? Кем? Никто мне ничего не поручал, никто не уполномочивал. Просто я увидел — человеку грозит опасность и бросился к нему на помощь, вот и все.
— В таких случаях принято обращаться к шведской полиции.
— Так времени же не было! Я и то подумал, но у гостиницы нет полицейского поста, а они уже садились в машину. Уедут — ищи ветра в поле! Шоферу моего такси действительно с большим трудом удалось не упустить их из виду.
— А откуда вы знали, что в портфеле хранятся ценные документы? — попытался полицейский поймать бразильца. Не на такого напал!
— Я не знал, что именно документы, думал — просто ценные вещи. Какие именно — не знал. А о том, что большие ценности, весь отель говорил. Раз даже тот самый журналист, о котором сейчас сказал вам профессор, Свен Бреман смеясь заявил мне, что хотел бы иметь столько денег, сколько стоит этот портфель.
Свенссон недовольно проворчал:
— Слишком уж часто этот Бреман сует свой нос куда не следует. Как бы ему его не прищемили!
— Если бы не Свен Бреман и его длинный нос, вы бы до сих пор спокойно сидели в «Минерве»! — неожиданно раздался громкий уверенный голос, и на пороге возник Свен Бреман собственной персоной.
Бертиль Свенссон изумленно обернулся, не веря своим ушам. В самом деле — он, «король репортеров»!
А тот насмешливо продолжал:
— Думаю, сейчас драгоценный портфельчик был бы уже за границей, а профессор Яблоновский с того света восхищался бы умелыми действиями шведской полиции. С такой высоты они, несомненно, предстали бы как на ладони.
Из-за спины «короля репортеров» выскользнула красивая горничная из «Минервы-палас-отеля» и бросилась к бразильцу. Тот попытался ободряюще улыбнуться ей распухшими губами. Жалкой получилась улыбка на его покрытом синяками и кровоподтеками лице.
Бертиль Свенссон опять обрушился на полицейских:
— Вы почему пускаете сюда всяких посторонних?
— Не всяких, а только меня, — холодно ответствовал Свен Бреман. — И не нашелся еще такой полицейский, который не впустил бы меня туда, куда мне надо войти.
— Ну так я буду первым, который вышвырнет вас отсюда! — совсем разъярился офицер тайной полиции.
Похоже, его гнев только забавлял журналиста. Он ни капельки не испугался, напротив, насмешливо произнес:
— Прекрасно! Это поставит последнюю точку в моем репортаже о бездарных действиях нашей полиции.
И как бы снисходя к тупоумным полицейским, не способным понять во всей полноте его замечания, насмешливо пояснил:
— Сами посудите. Специально приставлены к польским ученым, а не смогли ни профессора уберечь, ни такого драгоценного портфельчика устеречь. Зато с каким апломбом шпыняют представителя прессы, оказавшего неоценимую помощь в спасении обоих упомянутых предметов! Не забывайте, милейший, что только благодаря моему вмешательству шведская тайная полиция не станет предметом насмешек всего света, не говоря уже о том, что удалось избежать совершенно непредсказуемых последствий кражи тайных документов и похищения профессора-атомщика!
Свенссон в ответ лишь заскрежетал зубами от бессильной ярости. Черт бы побрал этого наглого писаку, черт бы побрал свободу слова и печати в этой демократической стране! И в самом деле, напишет, что не надо, и конец его столь хорошо начинавшейся карьере!
Журналист и не сомневался, что никто его не прогонит. Как ни в чем не бывало он принялся с любопытством осматриваться.
— О, что я вижу! — в полном восторге вскричал он. — Картошечка в мундире! Мартин Гроссман сделал все от него зависящее, чтобы встретить своих дорогих гостей с истинно нацистским гостеприимством!
— Вы что-то знаете об этом человеке? — с невольным уважением спросил офицер тайной полиции.
— Я знаю все обо всех! — был ответ. Журналист явно не страдал от ложной скромности.
— И можете поделиться с нами своими знаниями? — с недоверием поинтересовался Свенссон.
— С большим удовольствием, — согласился журналист, которого совершенно не задело это недоверие. И плевать ему было на сарказм, прозвучавший в голосе офицера. — Можете записывать, уважаемый. Итак, Мартин Гроссман, заслуженный сотрудник Абвера, разумеется, эсэсовец, один из лучших в аппарате генерала Гелена. Последнее воинское звание — майор. Продолжать?
— Не стоит! — пренебрежительно махнул рукой Свенссон. — Не интересуют меня ваши высосанные из пальца сказочки.
И опять Свен Бреман не отреагировал на пренебрежительный тон офицера тайной полиции.
— А это как вам угодно, уважаемый. Нет — так нет. А то я смог бы много чего сообщить. Интересного! Наверху лежит труп некоего Карла Старка. Голова вдребезги, самоубийство. Об этом человеке я тоже мог бы рассказать вам весьма завлекательную «сказочку», высосать из пальца, как вы изволили определить. А вот в этой комнате — два трупа. Какое счастливое стечение обстоятельств! Мертвы, и вы избавлены от лишних хлопот с этими нежелательными иностранцами. Никаких объяснений с их посольствами, никаких дорогостоящих судебных процессов, никаких…
Один из полицейских, оправдывая невысокое мнение журналиста об умственных способностях полицейских, перебил журналиста, пытаясь оправдаться:
— К сожалению, не удалось их взять живыми. Вот этот уже был убит, когда мы сюда ворвались, а второго пришлось пристрелить, чтобы он нас не убил.
— О, да, к большому сожалению! — иронически согласился с ним репортер.
Тем временем Маргарет принялась платком стирать кровь с лица Диего Перейры.
— Ну, как ты? — встревоженно спрашивала девушка. — Тебе они ничего плохого не сделали?
И полной неожиданностью прозвучал для нее ответ Диего де Перейры:
— Не волнуйся, можешь сообщить своему руководству, что со мной все в порядке. И еще скажи им, чтобы не пытались испробовать на мне такие штучки, как на Свене Бремане. И что я не собираюсь покончить с собой, как это сделал Зигфрид Лахман.
Девушка в недоумении смотрела на бразильца большими глазами. Свен Бреман собирался что-то сказать им, но не успел. Резко повернувшись, Маргарет, закрыв лицо руками, ни слова не говоря, выбежала из комнаты. Через минуту присутствующие услышали, как спортивный автомобиль сорвался с места и с ревом понесся по улице.