Страница 6 из 8
Это из аэропорта до отеля ехали час с лишним, поскольку развозили по отелям туристов, сейчас же мчались по прямой, никуда не заезжая, потому уложились в двадцать минут.
В Шарм-эш-Бейе вышли на одной из улочек неподалеку от центра города. Торговые ряды приморских городов, стран, в которых я побывал, похожи друг на друга – ярко освещенные ряды палаток, стоящие сплошняком, забитые ширпотребом, и продают в них то же самое – игрушки, сладости, всевозможные принадлежности для купания, как-то: спасательные круги, матрасы и т. д., шмотки, сувениры, магнитики, но, разумеется, с местным колоритом.
Мы прошвырнулись по торговым рядам, отбиваясь от навязчивых арабов‑продавцов, которые, чтобы затащить нас в палатку, хватали чуть ли не за руки, и вышли на центральную улицу Шарм-эш-Бейя. Здесь было многолюдно, ярко, красочно, шумно, праздный народ шатался, пялясь на закрытый со стеклянными стенами каток, поющие фонтаны, всевозможные развлекательные, увеселительные заведения, детские площадки, стоявший в конце улицы магазин сувенирного оружия. Мы тоже потолкались среди туристов, пофотографировались – кое у кого из наших оказались фотоаппараты, я же щелкал на камеру телефона. Потом попили кофе и разбрелись, договорившись встретиться через час в самом начале улицы.
Я поменял немного денег, прошелся по магазинам, прикупил конфет, страсть как люблю сладкое, печенье, кое-какие фрукты, ну и бутылку вина и бутылку виски, на тот случай, если подберется компания и захочет выпить. У нас-то там, на отшибе, где расположен «Коралл Бич», магазинов нет, так что покупки нужно делать впрок.
Когда встретились, самым веселым из нас был Валентин, причем не оттого, что от природы был человеком веселым, а из-за того, что употребил где-то местного алкоголя. Он балагурил, фамильярничал с Наташей, откровенно клеился к Любе, подтрунивал над Мариной и умничал с Ксенией и Максимом. К Андрею он, понятно, не приставал, потому что, может быть, это звучит и цинично – глухой говорливому не товарищ. Ко мне тоже – я слишком явно выказывал ему свою антипатию.
Вернулись мы на нанятом микроавтобусе часов около одиннадцати ночи и разошлись по номерам. У себя в номере я обнаружил небольшую неисправность – раздвижная дверь, выходившая на балкон, не запиралась. Я посветил фонариком в мобильном телефоне на торец двери и обнаружил, что защелка держится на одном шурупе вместо двух. Я бы, конечно, мог и сам отремонтировать защелку, но у меня не было отвертки, и потому позвонил по телефону и вызвал работника по зданию. Нет, конечно, я не боялся, что ночью кто-то войдет через дверь на балкон и нападет на меня, но вот днем, пока я буду находиться на море, вещи спереть может.
Вскоре пришел все тот же Аман. С помощью слов и жестов я объяснил губастому-ушастому парню, что от него требуется.
– О’кей! – сказал он и принялся за работу.
– И где же ты так в совершенстве овладел русским языком? – спросил я у ковырявшегося в защелке Амана.
Моя «витиеватая» речь была слишком сложна для его понимания.
– Не понимал, – ответил парень, глядя на меня с глуповатым видом.
Я упростил:
– Где научился хорошо говорить по-русски?
Он понял и закивал, на сей раз растянув свои «негритянские» губы в улыбке.
– Рассия биль. Там училь, – сообщил парень.
– В институте учился?
Аман отрицательно покачал головой и как-то странно посмотрел на меня своими стеклянными глазами.
– Ринок продаваль.
– Ясно, – сказал я с понимающим видом. – Значит, все, что касается мани-мани, – я потер большим пальцем об указательный и средний, – и товара, ты все понимаешь.
Не знаю, дошел ли до Амана смысл сказанного, во всяком случае, он снисходительно усмехнулся.
Парень закрутил шурупы в болтавшейся защелке, несколько раз открыл и закрыл дверь-купе, фиксируя ее поворотной ручкой. Защелка работала, не знаю, правда, надежно ли. Забрав свои два доллара, Аман ушел, причем не через основной вход, а через раздвижную дверь-купе.
Я глянул на часы – ровно одиннадцать. Спать рановато, и я, выключив в номере свет, чтобы не запустить в комнату мошкару, сам вышел на балкон. Не знаю, можно ли назвать балконом то пространство, которое находилось за внешней стеклянной стеной и дверью, принадлежавшее моему номеру. Вот надо мной на втором этаже действительно был балкон – навесная конструкция с перилами, на первом же этаже была просто бетонная площадка метра три на два, почти вровень с землей и без перил, огражденная с двух сторон от соседних номеров тонкими декоративными перегородками. На этом так называемом балконе стоял легкий столик и два плетеных кресла. Эта сторона здания выходила в малый дворик, здесь тоже был бассейн, правда поменьше основного, стояли шезлонги и зонтики. Вдоль здания шла бетонная дорожка метра полтора, сразу за ней росла живая изгородь в человеческий рост.
Постояв и подышав несколько минут свежим воздухом, я хотел было вернуться в комнату, но тут дверь на балкон соседнего номера открылась, и из нее вышел человек, и я притормозил, решив перекинуться несколькими словами с соседом, возможно, пока я с компанией ездил в Шарм-эш-Бей, подселили вновь прибывшую в отель интересную личность. Но по голосу я узнал Валентина и поскольку испытывал к нему антипатию, решил с ним не заговаривать, тем более что у Погребнова уже был собеседник.
– Давайте на свежем воздухе посидим, господин Юсуф Шараф-Эль-Дин, я не могу в номере под кондиционером торчать, простываю сразу.
Ни Валентина, ни его ночного гостя я не видел, и они не видели меня – перегородка между номерами хоть и была тонкой, надежно прятала меня от собеседников.
– Нас здесь не подслушают? – с едва заметным восточным акцентом спросил довольно-таки приятным сочным голосом собеседник Погребнова.
Валентин и его гость также не включали в номере света, поэтому за перегородкой иной раз мелькали лишь их неясные тени.
– Да нет, – хмыкнул Валентин. – Кому подслушивать? В отеле всего несколько человек, и они не любопытные. Но если вы опасаетесь, что нас могут подслушать, я проверю.
По мелькнувшей у соседей тени я понял, что Погребнов сошел со своего балкона и глянул на соседний. «Вот еще не хватало, чтобы Валентин застукал меня здесь подслушивающим!» – подумал я, бесшумно скользнул в открытую дверь, в темноту. И вовремя: в тот же самый момент на дорожке перед моим балконом возник Валентин. Поскольку Погребнов стоял на более-менее освещенном тусклым светом далеких фонарей месте, смотрел в темноту, то он видел, что балкон пуст, а меня в темном номере, разумеется, не заметил, как и не заметил, что открыта дверь.
Валентин исчез, из-за перегородки раздался его голос:
– Все в порядке! Можем говорить спокойно, вокруг никого нет.
Я подошел к двери, чтобы осторожно прикрыть ее – чужие разговоры меня не касаются, но как говорят в плохих детективах: то, что я услышал, заставило меня замереть.
– Господин Погребнов, могу ли я взглянуть на товар? – спросил Юсуф Шараф-Эль-Дин.
Я стоял у открытой двери, парочка сидела за столиком за перегородкой, буквально в метре от меня, и мне было превосходно слышно буквально каждое слово.
– Не получится, – принужденно рассмеялся хозяин соседнего номера. – С собой у меня его нет. Он находится в сейфе. Но товар подлинный, вы это прекрасно знаете. От вас в Москву приезжал специалист, который подтвердил его качество. Я всего лишь курьер, и у меня четкие инструкции. Мне было приказано доставить товар в Египет, взять за него деньги и переправить их в Россию.
– Но я не могу брать, как у вас в России говорят, кота в мешке. И тот план, который вы предлагаете, неприемлем.
– Но почему же? – проговорил Валентин, он явно нервничал, как, наверное, любой контрабандист, который боится, что его обманет покупатель. – Я вам сейчас назову шифр кодового замка сейфа, завтра вы мне передадите деньги, и я скажу место, где находится товар. Вы поедете и заберете его.
Собеседник Валентина тоже опасался подвоха.
– А вдруг обманете? – спросил он напряженным голосом.