Скованные намертво

— Давай. Выпили.

— А все-таки наш главный пахан всея Руси нам что-то устроит, — сказал Егорыч.

— Это ты о президенте?

— О нем родимом. — Егорыч опрокинул стопку коньяка, закусил соленым огурцом и крякнул. — У них пути назад нет. Им там, супостатам, виселица за все сотворенное. Они будут биться.

— Чего ты несешь?

— Точно… Кровь прольется. Мне на себя плевать, мне жить в таком дерьме глубоко противно и неинтересно. Только вот хочется взглянуть, как и чем все закончится.

Затренькал телефон.

— Полпервого. Кому не спится? — Аверин нахмурился.

Звонила Маргарита.

— Слава?

— Он самый, Маргарита…

— Я… Ну, в общем, извини. Я себя веду как дура… Знай, ты мне очень дорог.

Все шло по десятому кругу. Аверин уже слышал от нее нечто подобное. Каждое очередное охлаждение отношений заканчивалось ее самобичеванием.

— Ты серьезно?

— Да… Ты злишься и считаешь меня дурой.

— Нет, что ты.

— Считаешь. И правильно. Когда мы увидимся?

— Послезавтра.

— Так долго.

— У меня завтра очень серьезные дела.

— Дела. У всех дела. Весь мир состоит из череды никому не нужных, дурацких дел!

Похоже, она была на грани истерики.

— Хочешь, я приеду сейчас?

— Нет. Только не сейчас. Я не хочу сейчас… Послезавтра.

— Договорились… Я счастлив, что ты позвонила.

— Спасибо…

Люберецкая группировка в своем роде уникальна. У люберов богатые традиции. Практически все тамошние лидеры вышли из первой команды культуристов, организованной в Люберцах в 1981 году. С того времени все они побывали в местах лишения свободы, приобщились к воровскому братству и влились в эту недружную семью. Сила, наглость, способность перешагивать через ближних и дальних — эти качества очень пригодились на переломе эпох. Вчерашняя шпана превращалась в криминальных авторитетов, а одновременно и в бизнесменов. Из культуристских качалок вырос свой вор в законе Мухамедов — Муха. Кроме него, кураторами от воровского мира у люберецких считались раменский вор в законе Шишкан, авторитеты Рауль и Негодяй.

К девяносто второму году люберецкая группировка как единое целое перестала существовать. Насчитывающая более ста пятидесяти активных членов, она разделилась на десять кланов и еще несколько банд поменьше. Сказались активность милиции, нанесшей ряд ощутимых ударов, а также злые происки конкурентов и внутренние расхождения. После распада наиболее влиятельными группами стали — собственно люберецкая, малаховская, лыткаринская, дзержинская. Их специализация — кражи, наркотики, грабежи, вымогательство, мошенничество, торговля огнестрельным оружием. Под их контролем девятнадцатый таксопарк в Москве и Раменский автосервис, казино и ресторан «Рита» и казино «Виктор», торговые палатки и малые предприятия. И много чего другого. Тесные отношения у люберов сложились с СЩА, Израилем, Венгрией. Любимыми местами сбора являлись люберецкий стадион «Торпедо» и люберецкие карьеры.

Бригада, которую брали в то утро, относилась к одной из люберецких — средней величины. Она прекрасно вписывалась в существовавшую структуру, пользовалась уважением — даром что ядро составляли сотрудники милиции.

Автомобиль — предмет роскоши и предмет преступления.

По доходности черный автомобильный бизнес ненамного отстает от таких китов всемирного криминала, как наркотики, оружие, торг живым товаром. Организовал банду бывший сотрудник ГАИ, которому однажды больше не смогли доверять махать жезлом — слишком зарвался. Используя связи в родном ведомстве, сначала он помогал ставить на учет украденные машины. Потом постепенно начал подбирать под себя всю цепочку, начиная с процесса изъятия автомобиля, то есть с краж, разбоев, а потом и убийств. Оперативное дело вели уже полгода. Настала пора реализовать информацию.

Коронный трюк у бригады такой: в Германии человек покупает дорогой «Мерседес», застраховывает его, потом от русских мафиози получает треть стоимости машины, передает им ключи и через сутки заявляет о похищении. Тем временем машина уже где-то в России, на ней перебивают номера и пускают в продажу. Чистый доход огромен. Были наработаны способы переправки автомобилей, методика, как обойти таможню, кого подмазать. Все отлажено как часы, система выстроена с любовью, текут огромные деньги. Вот только есть еще уголовный розыск, который решил положить конец идиллии.

— Сегодня у них сход, — инструктировал инициатор операции Аверин в зале на четвертом этаже Петровки.

Лица у оперативников сонные. Всем хотелось спать. Недавно рассвело. Необходимо со всем управиться до девяти часов.

— Пахан их приезжает сегодня в Москву из Германии. По телефону пробил большой сбор своей шайке, значит, съездил удачно. В группировке имеется оружие. Система оповещения у них отлажена, так что надо брать их быстро и крепко, пока не предупредили остальных. Начинаем в точно определенное время. Группы производят обыски по адресам. По главному адресу мы выставляемся и задерживаем всех, кто прибывает на сходняк. Вопросы?

Ответив на вопросы, Аверин раздал старшим групп постановления о производстве обысков и чистые бланки протоколов.

Кавалькада машин отчалила от стоянки перед Петровкой, 38. По пути потеряли друг друга из вида. В Люберцы проникали по отдельности, чтобы не пугать народ. Аверин помнил случай, когда с ОМОНом громили братву в подмосковном городе. Автобус со спецназовцами проехал через пост ГАИ, через пятнадцать минут все кабаки, где гудели бандиты, опустели. Кто дал прозвон, догадаться нетрудно.

"Рафик», в котором ехали Аверин, Савельев и группа спецназа, остановился.

— Вон тот участок, — Аверин показал командиру спецназовской группы на невысокий забор. Участок занимал соток десять, половина отведена под гаражи. Возвышался аккуратный островерхий одноэтажный дом из красного кирпича. За гаражом стояла банька — как раз сегодня и собирались здесь попариться бандиты. На участке приткнулись четыре машины — «Бьюик», два «Мерседеса» и «Фиат».

Спецназовцы выбрались из фургона и рванулись вперед, прижимаясь к забору.

— Никого не видать, — прошептал командир спецназовцев, смотря в щель в заборе. — Хотя вон кто-то мельтешит в окне.

— Пошли, — велел Аверин.

Спецназовцы перемахнули через забор, быстро рассредоточились. Мгновенье — они уже за гаражом. Еще миг — прикрывая друг друга, пробрались под окна. Приблизились к крыльцу.

— Давай, — кивнул командир.

Хрясь. Дверь дома вылетела. Бойцы ворвались внутрь.

— Лежать! — послышались оттуда крики. Когда Аверин и Савельев зашли в дом, в большой комнате распластался квадратный мужичонка лет сорока.

— Где Гоша? — спросил Аверин, глядя на лежащего мужичка.

— В Германии.

— Когда будет?

— Сегодня обещал.

— А сходняк во сколько?

— Вы о чем?

— Ты чего здесь делаешь?

— Дом охраняю.

Аверин махнул рукой, спецназовцы оттащили сторожа в комнату, усадили на диван. Потом с понятыми начался обыск. В доме было пять комнат. В спальне стоял высокий сейф.

— Сделаем сейчас, — двухметровый атлет-спецназовец взял лом.

За десять минут при помощи лома и кувалды бойцы справились с сейфом. Внутри лежали несколько охотничьих ружей и пневматическая винтовка.

— Арсенал-то хиленький, — поморщился спецназовец.

— Должно быть еще, — сказал Аверин.

Под домом находился большой подвал. Аверин при свете сорокасвечовой лампочки под потолком разглядел на полу бурые пятна.

— Смотри, — кивнул он Савельеву. — Кровушка.

— Чья? — заинтересовался тот.

— Они тут пытали заложников, чтобы те переписали на них два «Мерседеса».

В подвале Аверин надышался пыли, которую не переносил, и расчихался. Обыск продолжался. В ящиках буфета нашли пачку таможенных документов на автомобили.

— Чего делать? — спросил Аверина командир группы спецназа.

— Будем брать всех, кто приезжает на сходняк. Скоро нагрянут. Всех впускать и никого не выпускать.

— Это без проблем.