Ищейка

— Может, не надо? — с сомнением вздохнула она.

— Что значит — не надо? — возмутился я, уже натягивая брюки. — Марена, в самом деле, что за глупости? Чего ты так боишься? — поинтересовался я, обходя кровать и опускаясь рядом с ней на корточки. — Он на самом деле забавный, хотя и…

— Да я не про то!

— А про что?

— Не знаю, — вздохнула она. — Наверное, просто всё слишком быстро. И вообще… Откуда я знаю, как этот твой невыносимый друг отреагирует?

— Глупости, — я ободряюще улыбнулся. — На тебя невозможно негативно реагировать, потому как нельзя сердиться и хмуриться на чудеса. Вроде тебя или золотого дождя.

— Ты мёртвого уговоришь, — вздохнула она, пытаясь спрятать улыбку.

— Блэйк, твою ж Силу! — голос доносился уже из коридора: судя по всему, даймон устал ждать и высунулся из библиотеки. — Не говори мне, что тебя нет дома!

— Увы и ах, я специализируюсь исключительно на живых очаровательных художницах, — насмешливо фыркнул я, поднимаясь и выходя из комнаты. Почти возле двери уже столкнулся с до крайности взбудораженным Аморалесом, от которого так и несло желанием поделиться какими-то ужасно важными новостями.

— Ты что, до сих пор дрыхнешь? — искренне возмутился Энрике. — Тут такое происходит, а ты…

— А ты шляешься где-то, — оборвал его я. — А я, к твоему сведению, как раз таки в гуще событий и, более того, занимаюсь делом.

— Я догадываюсь, каким ты делом занимаешься, — ухмыльнулся огненный наш. — Как её зовут?

— Кого — её? — вздохнул я.

— Ту прекрасную леди, из чьих объятий я тебя только что вытащил, — продолжал сиять он. Улыбка Аморалеса — это нечто настолько незыблемое, что без неё его довольно сложно даже представить, не то что застать. Улыбается даймон от уха до уха, и, кажется, этой самой улыбкой вполне можно освещать коридоры в тёмное время суток.

— Пойдём вниз, позавтракать надо. Прекрасную леди зовут Марена, и если ты начнёшь подшучивать над ней в своей излюбленной манере, я с тобой точно поругаюсь.

Пока мы шли, я краем сознания пытался фиксировать изменения организма, всё больше убеждаясь: нынешнее состояние и тот транс, в который я впал на той злополучной тренировке, — стрелы из одного колчана. Мои движения не вызывали ни звука и даже, кажется, не вызывали колебаний воздуха. Тело было лёгким, послушным и фантастически быстрым. Собственно, больше всего было похоже, что обычного меня заменили на какого-то очень тренированного и опытного воина. Это нервировало.

— В какой такой манере? — удивился даймон.

— На грани фола и приличия, — хмыкнул я. — Правда, не надо. Хотя бы пока она не привыкнет. Всё-таки тебя сложно назвать ординарным созданием.

— У-у-у… Блэйк, ты меня, надеюсь, хотя бы на свадьбу пригласишь? — насмешливо поинтересовался он.

— Приглашу, куда я денусь, — совершенно серьёзно пожал плечами я. Даймону сразу же совершенно расхотелось шутить в этом направлении, тем более, мы уже добрались до кухни, и я первым делом занялся традиционным утренним напитком. — Ладно, пропащий наш, рассказывай, где ты застрял, и что с тобой случилось.

— В общем… Я даже не знаю, как бы тебе так объяснить, — Аморалес задумчиво потёр подбородок, присаживаясь на ближайший стул.

— Кратко и по существу. Поверь, чем дальше, тем сложнее удивить меня какими-то странностями. Особенно после того, что тут Гор выкинул. Но ты не отвлекайся, продолжай.

— Если кратко и по существу, я всё-таки познакомился с Лио, той эльфийкой, помнишь? То есть, она не Лио, имя у неё той ещё мудрёности, но… Ладно, не о том речь. В общем, в эльфийском лесу со мной случился неконтролируемый выброс силы.

— Ты устроил пожар у эльфов?! И до сих пор жив?! — кажется, я погорячился. Даймон нашёл, чем меня удивить.

— Хуже… Устроил его не я. Я понятия не имею, как это получилось, но, наткнувшись на лесной пожар неизвестного происхождения, я попытался его остановить, а в результате… Туман побери, как странно это звучит! Короче говоря, я превратился в дракона. И сжёг бы весь этот лес к демонам, но каким-то образом у Лио получилось меня остановить…

— «Та часть его, что сдержит буйный нрав, что усмирит и обуздает ветер, что тьму смирит одним лишь только словом, огонь возьмёт в ладонь, не испугавшись, растопит лёд на краткое мгновенье и в берега загонит океан. Сознанье смертных одиночно и не может одновременно вместить стихии буйство и покой. И потому, когда дракон родится, он явится на землю не один, но разделён на две неравных части, однако, важностью своей они равны», — процитировал я. Слова сфинкса отпечатались в памяти, будто выжженные раскалённым железом.

— Ты что? — ошарашенно воззрился на меня даймон.

— Видишь ли, пока ты там развлекался в лесу, наш с тобой кабинет посетил живой сфинкс, — с деланным безразличием сообщил я. — И рассказал много интересного. «Быть драконом — значит, нести стихию на своих плечах, и купол неба, и в когтях — земную сферу. Неверный жест — всё Хаос поглотит. Любой дракон — есть воплощённая стихия…»

— Блэйк, ты, вообще, здоров? — с сомнением нахмурился Энрике. — Сфинксы мерещатся.

— Ага, ага, мерещатся, — ехидно ухмыльнулся я. — И драконы тоже. Ты в курсе, что ты у нас не один такой отличившийся? В данный момент в госпитале Управления отдыхает — если, конечно, его до сих пор не выписали, — Гор, который превратился в чёрного дракона и убил уйму народа, но ещё большее количество спас, разорвав пентаграмму вызова, подобную той, которую мы с тобой закрывали. Мою ж Силу, почему я не догадался с Шоном поспорить, что ты тоже из нашей компании? — я фыркнул.

— Подожди, подожди! — замахал руками даймон. — Какой компании? Я тут думаю, как бы отбиться от обвинений в том, что меня небо стукнуло, а выясняется, что оно стукнуло всех остальных…

— Дома надо чаще бывать, а не по эльфийским лесам шляться, — я вновь ухмыльнулся. — Судя по всему, драконов у нас в городе набралось уже трое — Гор, ты и я.

— Нет, так не честно! — почти с детской обидой в голосе возмутился Аморалес. — Блэйк, ты — чудовище, как так можно с людьми?!

— Вот и я ему о том же говорю, а он утверждает, что я чудовищ не видела, — раздался звонкий ехидный голос от двери, в проёме которой мы могли наблюдать жизнерадостную художницу в моей рубашке и с полотенцем в руках, которым она пыталась просушить волосы.

— Энрике… Я, кажется, просил тебя быть с этой рыжей врединой потактичней? Так вот, извини, был не прав, милости просим, — даймон в ответ искренне расхохотался, а Марена печально вздохнула.

— Какие вы, мужчины, всё-таки ветреные! То «золотой дождь», а теперь вот «рыжая вредина»…

На этом месте я тоже не выдержал и рассмеялся: уж больно потешную мордашку состроила художница. Ладно, главное, стесняться мы, кажется, временно передумали. Или это у неё избирательно, на одного меня такая реакция?

— Кто бы говорил! Иди сюда, не мучайся, дай помогу, — хмыкнул я, кивая на мокрое полотенце и не менее мокрую тёмно-медную от воды гриву.

— Чем? — недоверчиво хмыкнула она, но подошла. Конечно, заклинание простенькое, даже не заклинание почти, и можно было бы сделать всё на расстоянии; но так же ведь не интересно.

— Я всё-таки маг, — отозвался я, разворачивая девушку к себе спиной и с удовольствием осторожно запуская пальцы в густые пряди, потихоньку впитывая из них воду. — Кстати, знакомьтесь. Энрике, мой лучший друг, следователь Управления Порядка. Марена, моя прекрасная дама сердца, лучшая художница нашего времени и, пожалуй, восьми-девяти ближайших веков.

— Что ж ты не сказал, что автор той выставки, так тебя впечатлившей, настолько восхитительна? Глядишь, я бы тоже приобщился к искусству!

— Рико, ты и искусство — понятия столь же несовместимые, как сфинкс и друидские пляски. Даже ещё больше.

— Нет, Блэйк, ты, совершенно определённо, невыносимее твоего милого и обаятельного друга, — хихикнула Марена.

— Так, кто тут смеет сомневаться в обаянии моего дорогого Блэйка?

— Здравствуй, Реи, — улыбнулся я вошедшей княжне. Точнее, не вошедшей, а, скорее, впорхнувшей, как обычно. Защита моего дома давным-давно её знала, поэтому пропускала без всяких вопросов; хотя порой на подругу находили приступы вежливости, и она предпочитала сначала звонить в дверь. — Рад видеть тебя в обычном настроении.