Три мира одиночества

- Но мы ведь с тобой тоже не местные, - улыбнулся Хельги, - Нам можно.

Воры увидели Талин, и их глаза масляно заблестели.

- Иди к нам, куколка, - заорал один, видимо, главный, - Покувыркаемся!

- Встань за моей спиной, - сказал викинг.

- Нет, Хельги, я с тобой, а не за тобой, не сбоку от тебя и не сзади. Как ты до сих пор этого не понял?

- Талин, пожалуйста, ты мне мешаешь!

- Не волнуйся за меня.

Еще минуту назад она была спокойна и вполне себе философски настроена. Ну, пытаются обворовать их какие-то бездельники. Не они первые, не они последние. Догадаются сразу убежать - хорошо, нет - их проблемы. Но теперь…

Воры двинулись навстречу. Хельги улыбнулся и один из них, сдуру вытащивший нож, согнулся пополам от удара ногой в солнечное сплетение. Двое других тоже собирались нападать, хотя надо было защищаться, а лучше - убегать. Талин шагнула вперед и от души врезала первому ногой по передней поверхности голени, второму - кулаком под челюсть. В это же мгновение рядом возник Хельги и грабители, так и не успев ничего понять, один за другим повалились на землю. Через секунду викинг бросил рядом с ними третьего.

- Вот так, чтобы все на виду были.

- Уже все? Я бы им еще пару раз вмазала, - сказала Талин.

- Настоящий бой скоротечен. Один-два удара - и кто-то из противников уже убит или ранен. Это только в кино актеры руками или мечом по несколько минут машут.

Хельги поднял с земли нож.

- Бить их уже не интересно. Может быть, ушки на память отрезать?

Через секунду воры уже бежали от них, причем каждый в своем направлении. Талин засмеялась.

- Ловко ты от них избавился.

- Поехали домой, Талин.

- А если бы у кого-нибудь из них был пистолет? - спросила она.

- Я бы выстрелил быстрее, - ответил Хельги, доставая из кармана ветровки сделанный из высокопрочных полимеров, легкий и практически неубиваемый австрийский “Глок”, - Но у них не было пистолета, и потому я дал им шанс, которым они не воспользовались.

Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (продолжение)

Кэллоин смотрел на толпившихся у берега озера людей и все медлил с выбором. Кто из них скоро так устанет от жизни, что будет мечтать о смерти, но еще долго не сможет умереть? Вот этот мужчина 60 лет, который все время думает о внуках, ждущих его

в далеком Новосибирске? Женщина, которая привезет попавшей в больницу подруге камешек с перевала Тары? Не то, совсем не то. Но ведь и не эта девушка, жаждущая побыстрее выложить в интернет сделанные у Кайласа фотографии? Они должны жить, так кто же? А, может быть, вот этот молодой мужчина, который, тупо улыбаясь, курит вторую сигарету с марихуаной подряд? Не вылезающий из ночных клубов инфантильный тусовщик, из тех, кого стыдливо называют метросексуалами. Тридцать лет мужику, а у него ни семьи, ни детей, бездумно тратит деньги своих родителей. Или… Кэллоин посмотрел на стоящего рядом проводника и содрогнулся от охватившей его невыносимой тоски. Мужчина, которому сейчас 39 лет не доживет до 40. Камень вывалится из-под его ноги, и он упадет с тропы вниз, на скалы. Сложный открытый перелом, рана загноится и через два с половиной месяца он, высохший и превратившийся в мумию, в полном сознании умрет от сепсиса.

“За что?” - мысленно простонал он, не понимая, что именно кажется ему сейчас самым ужасным и несправедливым: увиденная им судьба несчастного тибетца или то, что предстоит сейчас сделать ему, Кэллоину.

- Правильный выбор, - сказала Кали, - Осталось только решиться. Изменить ничего нельзя. Так избавь же его от предстоящих мучений и возвращайся в мой город. Или - не вмешивайся. Тебе ведь было сказано, что лучшее из деяний - отказ от деяния. Это так легко и просто сейчас - быть добрым и подарить этому человеку неделю нормальной полноценной жизни. И обречь его на два месяца невыносимых страданий. И забудь обо всем, попробуй нормально и спокойно жить в этом мире.

- А если я выберу себя?

- Простое решение. И уже не надо будет никого спасать. Выбирать только тебе, маг.

Кэллоин медленно поднял кхадгу. Стоящий рядом проводник-тибетец, держась за сердце, медленно осел на землю.

Гроссмейстер Руадх. ЛОЖЬ ИЛИ ПРАВДА?

Сойдя с коня и, привычно обнажив голову, великий магистр Руадх вошел ворота главной резиденции Ордена, которая сто лет назад была построена в одном из пригородов Верлериса, но теперь оказалась чуть ли не в центре столицы Сааранда. Времени было мало, можно сказать, его совсем не было, но гроссмейстер все же пришел сюда. Здесь, а не в королевском дворце, решил он встретиться с отправляющимися в провинции магами. Обстановка в зале была невеселой и трудно было поверить, что здесь собрались победители. Коротко изложив нужную информацию и поставив задачи, Руадх умолк на минуту, и всмотрелся в лица сидящих перед ним людей.

- Ну, говорите, вы же не перед лицом короля, чтобы чего-то бояться. Здесь мы равны и я лишь первый среди вас. Говорите, все, что думаете. Я жду.

Маги молчали.

- Встань ты, Белернин.

Молодой маг поднялся со своего места.

- Я знаю тебя много лет, с первых шагов, которые ты сделал в Ордене. Я всегда доверял тебе, а ты - верил мне. Перед этим знаменем, я приказываю тебе говорить и быть откровенным.

- Наши действия вошли в противоречие с Уставом и программой Ордена, великий магистр, - склонив голову, сказал он, - Народ охвачен тревогой, люди напуганы, проводятся аресты, и тюрьмы уже переполнены. Цены на рынках пошли вверх и кто-то уже голодает.

- Достаточно, я все понял. Здесь, в столице, мы уже в ближайшие дни возьмем ситуацию под свой контроль, накажем спекулянтов и успокоим народ. Что касается провинций: зачем я отправляю туда вас? Вы что, меня не слушали? Все в ваших руках. Идите

и сделайте, вместо того, чтобы ныть. О тюрьмах: да, они переполнены. Но кто, в основном, сидит там? Непримиримые сторонники короля? Они есть, но их мало. Большинство, почувствовав силу, поспешило предать Вериэна. Тюрьмы заполнены мошенниками, ворами и грабителями. Оставшиеся на свободе подельники выставляют их жертвами произвола, распускают слухи, сеют панику. Скоро перестанут.

- Мы тоже изменили, гроссмейстер. И кому - Вериэну! Он еще очень молод, но все надеялись, что он станет лучшим из королей Сааранда.

- Вериэн был опасен для нас всех, - глухо сказал Руадх, - Не могу сказать больше. Поверьте на слово.

Гроссмейстер сошел с трибуны и встал перед магами.

- Сидите, - махнул рукой он, - Послушайте, что я расскажу

о хаосе, произволе и репрессиях. Вы еще молоды, и о событиях, которые произошли 54 года назад на бывшей Дровяной площади, знаете только по учебникам, не так ли? А у меня там погибли мать и отец. Граф Нэллиан, бывший министр финансов, проворовавшийся и попавший в немилость, искал возможности вернуться к власти. Его следовало сразу повесить, но ворон ворону глаз ведь не выклюет. И он стал распространять слухи, в которых правда была перемешана с ложью, а ложь было невозможно отделить от правды, взбаламутил кучу людей. В его честность и благие намерения не поверила бы и собственная бабушка, но многие люди, почему-то, ему верили. Вор и мошенник превратился вдруг в радетеля народных интересов. И толпы людей каждый день заполняли Дровяную площадь. Их становилось все больше и ситуация выходила из-под контроля. Самые разумные и дальновидные люди уже начинали уезжать из города. Вы помните, чем все кончилось? Войска блокировали площадь, и началась страшная резня, узнав о которой страна содрогнулась. Погибли многие невинные люди.

А Нэллиан бросил обманутых им людей и сбежал. Более того, он потом выпросил прощение и спокойно жил этаким вождем оппозиции, кумиром экзальтированных пожилых дам. А я остался совершенно один. Арбалет - вот единственное, что у меня было. Идти к разбойникам не хотелось, а жить было не на что. И однажды я сидел у трактира на дороге в Ленаар и думал: в кого из проезжающих богачей выстрелить? Я понимал, что меня тоже убьют, но, если в Сааранде нет места для меня, то пусть его не будет и для какого-нибудь изнеженного бездельника. И я выбрал его. Какого-то мерзкого жирного старика, который на моих глазах ударил служанку, пролившую немного бульона. Дождался, когда он выйдет, встал и поднял арбалет. Но кто-то окликнул меня, подошел, взял за руку. Это был человек из свиты великого магистра Тайэрнина. Гроссмейстер десять минут наблюдал за мной. Понял, что с мальчишкой творится неладное. И, вместо того, чтобы отправить