Ответный удар

— Документы готовы?

— Не подкопаешься.

Валеев положил на стол папку, открыл ее и продемонстрировал несколько бумаг с печатями.

— Это раздай своим бандитам, — он разложил на столе несколько военных билетов и два удостоверения личности офицера. — Теперь вы не обычный сброд. Теперь твои помощники — контрактники и офицеры Российской армии.

— Сопровождается спецгруз. Досмотру не подлежит. — Мусса покачал головой и поцокал языком, бережно разглаживая ладонью документы. — Поддельные?

— Почему? Настоящие. И оповещение пройдет, что движется военный груз.

— Как у тебя все это получается?

— А как получается, что армии по полгода денег не платят? Все отсюда, Мусса.

— Продажный офицер — это конец для страны.

— Ладно, не тебе рассуждать — конец или начало, — отрезал Валеев. — Лучше подумай, как деньги оставшиеся возвращать будешь.

— Еще миллион переведен.

— Я проверил. Твое счастье, что не врешь.

— И твое тоже, — улыбнулся Мусса.

Он прикрыл глаза. Скоро все будет сделано. Никакой жалости в окаменевшем сердце.

— Молись своему Аллаху, Мусса, чтобы послал нам легкий путь. Это наше самое большое дело.

— Да.

— И последнее.

— Почему, Атлет?

— Потому что, получив деньги, я и мои парни отваливаем за кордон. Мы и так перебрали удачу.

— Куда отваливаете?

— Разве мало мест в мире, где требуются специалисты нашей квалификации?

— А я, — Мусса глубоко вздохнул, в глазах его появилась какая-то забытая тоска из далекого детства. — Не перебрал я еще удачу. Моя война будет продолжаться.

— Что ж, «серый волк», это твоя неволя.

Генерал-лейтенант Залыгин посмотрел на часы и произнес:

— Пора бы.

— Привычно опаздывает, — усмехнулся Ильичев.

— Высоко взлетел. Кто бы мог подумать. Зазвучал динамик селектора на столике, послышался голос дежурного офицера.

— Товарищ генерал-полковник, к вам Романенков.

— Пусть проходит.

В кабинет вошел подтянутый, в гражданской одежде, с папкой под мышкой генерал Романенков — начальник Службы безопасности Президента.

Адъютантокая легковесность в нем осталась, к ней прибавилась ленивая снисходительность обитателя Олимпа, человека, целые дни напролет близкого к «САМОМУ». Но сколько Романенков не примерял начальственную маску, он все равно оставался адъютантом, случайно оказавшимся в кресле начальника службы.

Тень коснулась его лица, когда в кабинете он увидел генерала ГРУ. И она сгустилась, когда он посмотрел на лица тех, кто его встречал.

— Садитесь, Алексей Викторович. — Ильичев указал рукой на стул. — Думаю, генерала Залыгина вам представлять не стоит.

— Мы знакомы, — кивнул Романенков.

Романенков протянул руку. Рукопожатие и.о. начальника ФСБ было мягким, вяловатым, и кисть его хрустнула, будто угодила в тиски в руке армейского генерала — Залыгин будто испытывал кости руководителя СБП на прочность.

Романенков сел за стол, положил перед собой папку.

— Я надеялся, что мы обговорим вопросы обеспечения безопасности Президента во время предстоящего визита в Смоленск, — произнес он и покосился на Залыгина, всем видом вопрошая, что он тут делает. — Надеюсь, уделите мне несколько минут.

— Уделим, — кивнул Ильичев. — А Залыгина не стесняйтесь. Наш человек.

Романенков кинул настороженный взгляд на Ильичева, понимая, что происходит нечто непредвиденное, из ряда вон выходящее.

— Что происходит? — немножко нервно воскликнул он.

— Это у вас надо спросить, Алексей Викторович, — Ильичев нажал на кнопку магнитофона. — Послушайте беседу с одним из ваших сотрудников. С майором Шершеневым из четвертого отдела.

По мере того как прокручивалась кассета, Романенков бледнел и бледнел.

— Ну? — посмотрел на него Ильичев, когда запись закончилась.

— Вам что, лавры КГБ спать спокойно не дают? — Романенков терял на глазах свою вальяжность. — Это политическая провокация!

— Да? Прочитайте.

Ильичев протянул ему выдержки из доклада с изложением «Модели номер четыре». Романенков читал, напрягшись, водил пальцем по строчкам, будто проверяя фактуру бумаги.

— Это же бред какой-то! — воскликнул он.

— Бред? — недобро улыбнулся Ильичев. — Нет, коллега, это правда.

— Но…

— Что «но»? — встрял в беседу Залыгин. — Привык всю жизнь зад всем лизать, охранник хренов! В политику играешь. За кресло трясешься куда больше, чем за державу.

— Что вы себе позволяете?! — нервно произнес Романенков.

— Тебя же, швейцар ресторанный, первого попрут, когда все закончится. Выбросят, как использованный носовой платок. Или будешь на американцев работать. С зарплатой сержанта перуанской армии, — жестко произнес Ильичев, тоже перешедший на «ты», демонстрируя, кто есть кто в этом кабинете. Таким тоном отчитывают в школе нашкодившего мальчишку. Романенков и чувствовал себя мальчишкой, который на перемене засадил мячом по окну и теперь стоит перед очами директора школы. Он сейчас опять ощутил, насколько уступает монстрам старой гэбэшной и Грушевской школы. Он и был для них пацаном.

— Вот что, Алексей Викторович, — закончил Ильичев. — Или ты будешь работать с нами в коллективе и разделишь славу спасителей Отечества, — Ильичев замолчал. Искусством паузы он владел в совершенстве.

— Или? — нарушил тишину Романенков.

— Или не выйдешь из этого кабинета на своих ногах, — закончил Залыгин таким тоном, который не оставлял сомнений в том, что он угрозу выполнит.

— Да, инфаркты каждого из нас подстерегают, — улыбнулся Ильичев.

Романенков помял пальцами подбородок. Еще раз перечитал выдержки из «модели номер четыре».

— Убедили. Согласен…

Машины из батальона сопровождения ГУГАИ мчались на бешеной скорости по Московскому шоссе. Автомобильный поток расступался, жался к обочине. Через некоторое время появлялся эскорт. Первой шла машина охраны, называемая «Лидером», готовая принять на себя удар. Затем — два «ЗИЛа» с флажками России на капоте. Один из них — машина-ловушка, чтобы террорист не знал, в какую влепить заряд. Внутри другой сидел «САМ» с адъютантом и начальником СБП. Потом «ЗИЛ» — «скорпион» — с охраной ближнего круга, готовый прикрыть машину главного на случай тарана, машина с офицерами Генштаба с пресловутым чемоданчиком с ядерной кнопкой; машина с врачами из президентского центра реаниматологии — они начнут действовать, если датчики на теле Президента подадут сигнал тревоги, фургон для группы спецназа — с крепкими парнями, в основном из «Альфы», одетыми в черные комбезы, вооруженными снайперскими винтовками и другим оружием, — в службе за глаза их называли «гоблинами».