Ночь длинных ножей

Илья Рясной

Ночь длинных ножей

Автор благодарит за помощь в создании этой книги:

Сотрудников Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД России полковника С Скворцова, полковника В. Ускова; сотрудников отдела по раскрытию преступлений, совершенных в особых условиях Главного управления уголовного розыска МВД России; сотрудников ГУУР МВД России подполковника И. Стружука и майора А. Чайковского.

Глава 1

СПЕЦИАЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ

Есть такая игра — футбол на минном поле. И, что интересно, неизменно находятся любители в нее играть. Той ночью на разбитой узкой шоссейной дороге разыгрывался очередной тайм этой смертельной забавы.

— Да не трясись ты так! — прикрикнул Алейников на тщедушного пожилого чеченца, ерзающего между двумя литыми телами на жестком заднем сиденье дребезжащего, видавшего виды, но еще бойко меряющего километры «уазика».

В кабине царили теснота и запах бензина. Машина была битком набита вооруженными до зубов людьми и грузом боеприпасов, достаточным для небольшой войны. Пассажиры по опыту знали, что не так редко цена липшего патрона взлетает до цены жизни.

— На небе ни облачка. Новолуние, черти его дери, — сказал, лишь бы что-нибудь сказать и тем самым прервать давящее ощущение одиночества и пустоты, Палыч — статный, с прямой военной выправкой и уверенным красивым лицом подполковник из Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД России. Он был инициатором операции.

Палыч потянулся за сигаретой, помял ее в пальцах и, заметив, что они предательски дрожат, выбросил в окно. Он нервничал и в то же время злился, что не способен совладать со своими нервами. И сто раз успел пожалеть, что позавчера, на обсуждении деталей предстоящей акции, решил по-мальчишески доказать, что он настоящий мужчина, и настоял на своем личном участии. А ведь понимал в глубине души, что война — не его стихия. И совершенно не мог представить, как поведет себя, если все пойдет наперекосяк, и от этого нервничал еще больше.

— Завтра будет хорошая погода, — сказал Алейников. — А послезавтра я обещал дочурку в парк отвести. Давно аттракционы клянчит, егоза. Ты как, Палыч, относишься к аттракционам?

— Люблю. Особенно «кавказские горки», — криво усмехнулся подполковник-гуэповец и, опять потянувшись за пачкой сигарет, резким движением отдернул руку.

Он подумал, что эта вылазка действительно стала для него чем-то вроде аттракциона ужасов в Диснейленде, только ужасы тут настоящие и смерть не игрушечная, поэтому в его груди застыл холодный ком, и когда жесткий, конструктивно обделенный комфортом, зато несколько раз проверенный перед выездом (ведь от техники зависела жизнь) «уазик» ненароком резко тормозил или подпрыгивал на ухабе, сердце готово было выпрыгнуть из груди…

— «Кавказские горки». Верно, — кивнул Алейников, когда «уазик» взобрался на пригорок и резко ухнул вниз.

Алейников в мыслях обругал себя. Ох, зря он брякнул насчет послезавтрашнего похода в парк с пятилетней Танюськой, очаровательной куклой, восторгающейся всем огромным, с каждым днем поворачивающимся перед ней новыми гранями миром. Он не суеверен, но слово обладает силой. И со словами не рекомендуется играть, когда смерть рядом. Не сегодня придумано, что никогда нельзя загадывать на будущее. Чтобы настало послезавтра — сегодня надо вернуться. Вернуться на большую землю. На свою землю! А тот вырванный фарами из ночи участок давно не ремонтировавшегося шоссе, те мелькающие по сторонам мрачные, в большинстве своем без света, скрытые за глухими заборами дома, та лесополоса — все это вражеская территория. Это поднявшаяся и укрепившаяся на крови своих жителей и русских солдат, подпитанных Хасавюртовскими соглашениями, самопровозглашенная свободная Ичкерия.

— Бандитский заповедник, — усмехнулся Алейников, когда сзади остался очередной темный, неживой поселок.

Машина продолжала дырявить своим угловатым металлическим телом ночь. И высыпавшие на черное небо крупные звезды, мигая, как тысячи и миллионы лет назад, вели между собой непостижимую беседу, и им не было никакого дела до людей, до их вечной злобы, бездонного отчаяния и готовности рвать друг друга в клочья.

— Ну-ка, — Алейников подался вперед. В свете фар в паре сотен метров по ходу движения возникла фигура в камуфляже, распухшая от разгрузочного жилета, с ручным пулеметом Калашникова на плече. — Скинь газ.

Он взял прибор ночного видения, и в нем нарисовалось еще две фигуры.

— Проезжаем? — Голос водителя вмиг охрип.

— Тормози, — приказал Алейников.

«Уазик» начал замедлять ход и тревожно замер. Мотор заурчал на холостых оборотах. Алейников в зеркало заднего вида кинул взор на массивную темную массу «Урала», тоже тормозившего и прижимающегося к обочине.

— Пост полка исламской безопасности, — по-русски представился рослый чеченец. — Кто такие?

Это были бойцы элитного подразделения, подчинявшегося непосредственно Президенту Чечни Аслану Масхадову.

— Департамент таможенной службы, — по-чеченски ответил сидящий на заднем сиденье собровец, чеченец по национальности.

— Документы, — потребовал боец исламского полка.

Он был спокоен. Ведь он на своей земле. За ним — полк исламской безопасности и сам Президент Масхадов, пусть и ослабевший, не способный в открытую тягаться со многими полевыми командирами, но все равно обладающий достаточной властью. Если в машине крутые бандиты из какой-нибудь басаевской банды, то разойдутся по-хорошему. Если мелкая шушера — можно поиметь компенсацию за беспокойство. Если свои — тогда перекинутся парой словечек, обменяются свежими новостями и расстанутся. И уж никак здесь не могут появиться русские менты — эта земля для них закрыта. Здесь им отрезают головы или в лучшем случае держат в грязном хлеву, прикованными цепями, готовя для обмена на чеченских братьев, томящихся в плену у неверных. Русским ходу сюда нет. Так что никакой опасности… Примерно так думал, видимо, боец, поэтому его рука так небрежно лежала на ручном пулемете Калашникова. У дощатого строительного вагончика маячили еще двое, страховка на всякий случай.

Собровец-чеченец опустил стекло — рукоятка стеклоподъемника вращалась с омерзительным скрипом, и протянул поддельный документ, при этом рука его не дрожала. Взглянув вскользь на удостоверение в сафьяновой коже, снабженное всеми печатями и подписями, боец исламского полка вернул его. После этого для порядка осветил фонарем салон машины. Водителем был аварец, так что подозрений он не вызывал. Двое русских лиц, в принципе, тоже — в силовых структурах Чечни было немало русских.

И вдруг боец будто на что-то напоролся. Его взгляд прилип к лицу Алейникова, а потом скользнул воровато в сторону.

У Алейникова ухнуло вниз сердце, на лбу выступила испарина. Без сомнения, боец исламского полка узнал его!

Сам Алейников не мог вспомнить, где видел этого молодого, рослого, со шрамом, прочерчивающим высокий лоб, чечена. Немало было возможностей повстречаться в ту войну боевику и заместителю командира СОБРа, пропылившего на БТРе по всем чеченским дорогам. И где-то свела их судьба и развела тихо — оба остались живы. И вот она, лихая, столкнула их лбами снова на этой узкой дороге. И теперь им уже не разойтись…

— Проезжайте, — с деланным равнодушием произнес боец.

Собровец-чеченец, забирая у него удостоверение, важно кивнул и поблагодарил на своем языке.

Алейников знал, что будет дальше. Боец по рации сообщит командованию о неожиданной встрече, и вскоре в Нижнетеречном районе будут подняты на ноги все силы, начиная от шариатской гвардии и кончая экологическим батальоном и бандой Булдаева, расположенной в станице Ереминская в двадцати километрах севернее. И тогда придется пробиваться к своим и быть готовым в любой момент принять неравный бой.