Страница 51 из 59
Если кто-то читал книгу Шебаршина «…И жизни мелочные сны», то, возможно, обратил внимание, что, вспоминая прошлое, Леонид Владимирович чаще обращался не к событиям августа 1991 года, а к октябрю 1993-го. Те, по словам Шебаршина, «страшные дни» он оценивал, как правило, лаконично, жёстко и ёмко. Например, так:
«Разрывы крупнокалиберных танковых снарядов в здании парламента в октябре 1993 года как бы контузили общество. Оглушённые и ошеломлённые, русские замерли на месте, даже не спросив, сколько же было невинно убиенных, по окрику пошли выбирать Думу, одобрять задним числом смертоубийство и надругательство над законом».
Надругательством над законом стало не только октябрьское преступление ельцинистов — им был весь процесс подготовки новой конституции, завершившийся её принятием в декабре 1993 года. Её основные положения были определены задолго до того, как Ельцин решился на государственный переворот. Ещё в начале года было известно о подготовке к замене конституционного строя буржуазной формой правления, о том, что эта работа идёт под присмотром западных советников. Так, 1 февраля 1993 года по телевидению на канале РТР (тогда — РТВ) был показан сюжет об участии в подготовке проекта Конституции Российской Федерации представителей США. Основное содержание «конституционного процесса» отразил тезис, высказанный Ельциным на Конституционном совещании в июне 1993 года: «Советы и демократия несовместимы».
С принятием новой конституции и избранием двухпалатного парламента буржуазного типа — Совета Федерации и Государственной думы — в стране оформилась политическая система, которую многие политологи назвали «четвёртооктябрьским» режимом. Новое государственное устройство базировалось на весьма зыбкой правовой основе. Голосование по конституции проводилось не по действовавшему тогда закону о референдуме, а в соответствии с указом президента, в котором были заложены заведомо заниженные требования к количеству голосов, необходимых для её одобрения. Даже по официальным данным, 12 декабря 1993 года за принятие новой конституции высказалось менее трети общего числа граждан, обладавших правом голоса. А по закону о референдуме она считалась бы принятой только в том случае, если бы её одобрили больше половины всех зарегистрированных избирателей.
Конституция изначально закрепляла антидемократический характер нового государственного устройства. Созданная под действовавшего президента, она вполне отвечала представлениям Ельцина о собственной власти и потакала его диктаторским замашкам — ему давалось властных полномочий примерно в два раза больше, чем их было у президента Франции, и в четыре раза больше, чем у президента США. В результате мы получили конституцию президентского самодержавия, когда глава государства оказывается фактически неподвластным принципу разделения властей. Он вправе принимать крайне ответственные для судьбы страны решения, но при этом ни перед кем не отвечает за их характер и последствия. Естественно, такая ситуация далека от правовых норм современного цивилизованного общества.
Кроме того, в конституции есть и откровенно позорная статья, закрепляющая примат и верховенство норм международного права над российским законодательством. Два десятилетия патриоты России ждут поправок, связанных с утверждением принципиальной, государствообразующей роли русского народа. Ведь в конституциях многих субъектов Российской Федерации (прежде всего, в республиках) прописан особый статус населяющих их коренных народов и их культуры, тогда как на федеральном уровне русские, составляющие 80 процентов населения страны, оказались просто-напросто забытыми…
…И всё же в 1993 году Шебаршин дал согласие выставить свою кандидатуру на думские выборы — «выборы на крови», как окрестили их в народе. Да в общем-то они такими и были.
Леонид Владимирович получил предложение баллотироваться в Государственную думу — первую после ельцинского переворота, — которая должна была прийти на смену высшему органу советской власти — Верховному Совету, едва утихли залпы октябрьских расстрелов в Москве. Поступило такое предложение от А. И. Вольского, в ту пору — главы Российского союза промышленников и предпринимателей и одного из лидеров так называемого Гражданского союза, объединявшего различные политические партии. Предполагалось, что Гражданский союз и выдвинет Шебаршина в числе своих кандидатов в депутаты.
Не лишённая тонкого юмора характеристика, которую дал этой организации Шебаршин, в полной мере применима и к нынешним, наиболее заметным политическим и общественным организациям, спроектированным в Кремле:
«Альянс распадался, воссоздавался, привлекал внимание, фрондировал, критиковал власть и порядки, но без обычной для нашего времени разухабистости, иногда вежливо высказывал своё мнение президенту, о чём неизменно сообщалось в газетах. Неизвестно, учитывал ли это мнение президент, но Гражданский союз отмечал таким образом, что он жив и озабочен судьбой России».
Шебаршин решил посоветоваться с друзьями. Пришли к заключению: надо соглашаться. Главный аргумент: а что мы теряем в случае неудачи? У Шебаршина был и личный мотив: оказывается, есть ещё государственные деятели, которые знают цену старым надёжным и непродажным кадрам!
Так думал он о Вольском. Но заблуждался!
Леонида Владимировича подвела, как всегда, откровенность. Поделился он с Аркадием Ивановичем имевшейся у него информацией, что Ельцин хорошо помнит его фамилию и она не вызывает у него восторга. Вольский сделал вид, что сомнения Шебаршина всерьёз не принимает.
Но прошёл один день, потом второй, третий… Наконец позвонил помощник Вольского и сообщил, что Шебаршин из избирательных списков Гражданского союза вычеркнут. Леониду Владимировичу ничего не оставалось, как передать Вольскому пожелание пойти туда, куда русские люди отправляют в сердцах своих не оправдавших надежды компаньонов. На этом всё и кончилось. Добавим только, что блок Вольского на выборах с треском провалился.
Больше «хождений в политику» Леонид Владимирович не предпринимал.
«СВОЁ» ДЕЛО
В ноябре 1991 года была создана Российская национальная служба экономической безопасности, президентом которой стал Шебаршин. Правда, он противился такому названию своей должности (слишком много развелось в стране всяких президентов), но в конце концов смирился и уступил — предпринимательская деятельность диктует свои правила игры.
Сначала, как вспоминал Леонид Владимирович, у них с H. С. Леоновым
«была мысль создать информационное агентство, находились люди, готовые предоставить деньги, помещение, технику, но что-то не ладилось. В этот момент группа молодых московских банкиров предложила подумать о создании фирмы, которая занималась бы обеспечением безопасности частного сектора. На том и остановились. В предприятии согласился участвовать бывший начальник Управления КГБ по Москве и Московской области Виталий Михайлович Прилуков, известный своей энергией, порядочностью и деловой хваткой. Нашлись и другие компаньоны — из Службы охраны, ПГУ, Московского управления, МВД. Наш маленький кораблик поплыл по бурному морю нового предпринимательства. Помещение нашлось в сооружениях стадиона „Динамо“».
Леонов сформулировал основные принципы, которые определяли всю деятельность фирмы. Во-первых, создаваемая служба должна быть полезной национальному бизнесу. Во-вторых, она должна помогать бывшим коллегам из КГБ и силовых структур — разведчикам и контрразведчикам, пограничникам, специалистам правительственной связи, техническим сотрудникам — решать проблемы их трудоустройства. В-третьих, неукоснительно соблюдался принцип: никогда, ни под каким нажимом, ни под каким предлогом не вмешиваться в политику и не заниматься никакими вопросами, с ней связанными. Этот принцип был чётко и недвусмысленно закреплён в одном из первых приказов Шебаршина. На практике его смысл сводился к следующему: хотите заниматься политикой — подыскивайте другую работу.