Страница 72 из 78
Когда в глазах просветлело и вернулась способность дышать, Кабан ощутил, что его приподнимают за шиворот, как нашкодившего щенка.
— Ну что, волк, — хмыкнул широкоплечий. — Теперь ты наш… С потрохами…
— Падла, — нашёл в себе выдавить вместе с воздухом и горечью в горле Кабан.
И получил ещё один удар.
Невдалеке валялись ещё живые Хмурый и Гоша. Автоматы они благоразумно закинули подальше и теперь плющили морды об асфальт.
Подкатила ещё одна машина — старый «Фольксваген». Оттуда вылезли новые вооружённые люди. Широкоплечий поручил им позаботиться о пленных. А сам подошёл к грузовику. Залез в кузов. Оглядел ящики. Наткнулся на маркировку на металлическом корпусе одного из них и произнёс в рацию:
— Третий на связи… Тут контейнер. Со значками такими — радиоактивные материалы.
— То, что надо, — послышался через эфир ответ. — Берём. И уходим…
Подкатил фургон с просторным кузовом. Бойцы быстро перекидали в него ящики. Широкоплечий поставил мину с замедлением на полчаса под днище «КамАЗа». И сообщил по рации:
— Все нормально.
После чего направился к своему броневику.
И тут мир раскололся с треском.
Широкоплечий ничего не успел понять. Его накрыло мимолётной волной боли и темноты.
Взрывом смело и боевиков, и машину. Бронеавтомобиль протащило пару метров, поставило на два колёса, и он ухнул обратно на все четыре. Заряд был солидный.
Секундой позже Стрелок, вздрогнувший от вспышки и грохота, растерянно оглядел из своего укрытия место боя. И вдруг понял — пора сматываться отсюда!
Он вскочил на ноги. Отбросил винтовку, которую все равно предстояло сбросить.
Грохот. Его кинуло на бетон. Иссекло осколками. Он успел понять, что взорвалось — небольшой бетонный блок, в который был замурован заряд тротила с радиовзрывателем. И ощущение безмерного удивления и обиды на несправедливость такого расклада было сметено волной боли…
Из своей «девятки» Феликс увидел пламень взрыва и услышал гром.
Думать он долго не стал. Он понял то, что понял и Стрелок, — надо быстрее делать ноги. Промедление будет стоить ему жизни.
— Ну, теперь держись! — кинул он технарю, врубая сразу вторую скорость и вдавливая педаль газа почти до пола.
Эфир в очередной раз взорвался радиопереговорами. На этот раз режим радиомолчания был нарушен третьей стороной, игравшей сегодня в эту странную смертельную игру.
— Объект «Альфа» уходит, — послышалось сообщение.
— Все по плану, — успокоил Артемьев, руководивший операцией из штабного фургона. — Не суетитесь. Он под контролем. Третьего зачищайте.
Потянулись ставшие вдруг резиновыми секунды. Сейчас каждая из них могла стать для кого-то роковой. Группа нейтрализации «Белого Легиона» начала окончательную зачистку бойцов «Синдиката»…
Боец по кличке Седой, которому Феликс поставил задачу контролировать возможный отход противника в сторону реки, после взрыва понявший, что творится неладное, спрыгнул с ржавой металлической фермы. И стремглав бросился в сторону зарослей.
Он услышал хлопки. Промокший песок под его ногами начал взрываться фонтанчиками. Пули тонули в почве.
— Стоять, сука! — послышался крик.
Ещё недавно выгодная дислокация Седого стала для него ловушкой. Обидно, когда охотник становится жертвой.
Седой замер. У него было два выхода. Резко обернуться, присев одновременно на колено, и выстрелить на звук. Была доля процента, что выстрел окажется удачным. Но это хорошо для американских боевиков. Он не видел противника, а сам представлял из себя идеальный пулеулавливатель. Учитывая, как умело они подобрались вплотную к нему, человеку, знавшему толк в ратном деле, можно быть уверенным, что шанса ему не оставили.
Когда работаешь за деньги, а не за идею, умирать не хочется особенно. И Седой отбросил автомат.
Двое возникли откуда-то из кустарника, как черти. Они держали его на мушке.
— Все, сдаюсь, мужики! — поднял Седой руки. — Ваша взяла!
— Наша всегда берет. На землю. Руки за спину. Дёрнешься — валим.
Седой послушно выполнил приказ. В его запястья впились браслеты наручников. Приземистый «черт» извлёк из-за его пояса пистолет.
Ещё один боец «Синдиката», не успевший вовремя сориентироваться в обстановке, получил свою пулю. И угомонился.
«Фольксваген», который не достала взрывная волна от взлетевшего на воздух «КамАЗа», тронулся с места. Но его прошили из ручного пулемёта. Машина ткнулась в бетонный куб у дороги и замерла.
Феликс не видел всего этого. Но он знал, что его людей сейчас безжалостно уничтожают. Им спасения нет. А он ещё может уйти.
Он крутанул руль, и «Волга» сорвалась с дороги вниз, покатилась по крутому склону.
Технарь вскрикнул от боли, ударившись лицом о своё же колено. Изо рта его потекла струйка крови.
— А, черт! — завопил он.
Чудом не перевернувшись, машина скатилась по склону и устремилась по бездорожью, подпрыгивая на ухабистой, поросшей чахлой травой каменистой почве, лавируя меж старых автомобильных шин, бетонных обломков, ржавых баков. Дотянуть бы метров семьсот, поближе к трассе и жилмассиву. Там можно бросить машину. Или прорваться на ней.
В душе Феликса бушевала буря. Его обвели вокруг пальца! Как щенка. Подставили обманку! Он и купился!
Колёса синей «Волги» месили грязь, разбрызгивали мутные, ядовитые лужи. С зубовным скрежетом пустая искорёженная бочка процарапала крыло.
— Куда? — прошипел технарь, сплёвывая кровь.
— Обложили, сволочи! Вырвемся…
«Волга» вывернула на узкую дорогу, идущую вдоль глухого бетонного забора. Пусто. Только смотрят вслед ошарашенные бомжи, до того мирно копошившиеся в отбросах.
До спасения оставалось немного. Феликс наддал газ.
Стоявший у обочины старый, казалось, навечно покинутый самосвал вдруг резво рванулся вперёд, подрезал легковушку. Бац! «Волгу» развернуло. Она проехала немножко на двух колёсах и перевернулась, прижавшись с треском к бетонному забору.
Феликс на миг потерял сознание. Но быстро пришёл в себя. Тряхнул головой, которая отозвалась резкой болью. Выполз из перевернувшейся машины.
Котелок варил тяжело. И, главное, уже не было желания сопротивляться, бежать, куда-то стремиться. Он потерпел поражение…
Его подхватили. Обшарили. Подняли. Защёлкнули наручники.
— Вы кто? — спросил он.
— Прошу к нашему шалашу, — с этими словами его толкнули в подоспевший «Москвич».
— А так хорошо начиналось, — прошептал Феликс.
Охотник на охотников сам стал жертвой. Бывает. Редко, но бывает.
Он закусил губу и ощутил во рту вкус собственной крови…
— Мы с тобой одно и то же, — внушал Гипнотизёр, склонившись над утопающим в кресле учёным. — Твои желания — это мои желания. Мои стремления — это твои стремления.
Голос его журчал, как вода.
— Мои стремления — твои стремления, — повторил послушно обрабатываемый.
Гипнотизёр удовлетворённо кивнул.
— Ты сильный. Ты преисполнен энергии. Ты можешь все.
— Я могу все…
— Ты стремишься покорить этот мир. Ты можешь летать. Ты можешь парить. Ты можешь все.
— Я могу все.
Купченко впал в транс, и Гипнотизёр сейчас играл его чувствами, как жонглёр шариками. В первый миг контакта была опасность не попасть в резонанс. Клиента, не обработанного психотропами, трудно рывком взять под контроль. Необходим мощный ментальный удар, ломающий защиту сознания клиента. Гипнотизёру это удалось. И теперь человек был в его полной власти.
Упоение властью над чужой душой охватило Гипнотизёра. Он вошёл в резонанс с этим человеком. И тот расставался со своей волей. Слова Гипнотизёра змеёй вползали в душу жертвы, лишая связи с действительностью, отнимая свободу воли. Это было наслаждение.
— Ты можешь остановить солнце, — внушал Гипнотизёр. — Или подвинуть луну. Ты можешь прервать одним движением руки бег поезда. Машины. Сдёрнуть с неба самолёт.
— Я могу все…