Страница 4 из 78
— Не стреляй! — захныкал бугай.
— Лежи, сученыш, — гаркнул боец и произнёс в рацию: — Зачищено!
Пузатый гаишник залез в «Газель». Много времени, чтобы найти тайник, не понадобилось.
— Груз здесь, — сообщил он.
Пленных рассадили в подоспевший фургон для перевозки мяса и грузовик с будкой вместо кузова. На водительских местах в захваченных автомашинах обосновались оперативники. Блокировка шоссе была снята, и теперь ничего не напоминало о только что произошедшем здесь.
— Сбор на точке «один», — приказал Глеб, откидываясь в кресле и ощущая, как уходит напряжение боя. А на его место приходит радость победы.
Офис был просторный, не меньше пятидесяти квадратных метров, обставленный в современном, никелево-кожаном стиле — знатоки знают, что стиль этот моден и дорог. Такая обстановка призвана убеждать клиентов в том, что дела фирмы обстоят самым лучшим образом. Впрочем, так оно и было.
— Ты заказал билеты? — спросил благообразный, полноватый, широкоплечий мужчина лет сорока пяти.
Его волосы щедро посеребрила седина. Про такую седину говорят — благородная. Действительно, эти седины не скорбели о прошлом, а намекали на долгое, безоблачное и безбедное будущее их обладателя. Судя по тому, что он занимал место хозяина за просторным столом красного дерева, здесь он был за главного.
— Да, — кивнул лысый «колобок» с курчавенькой легкомысленной бородой и маленькими, вечно насторожёнными глазками. — Рейс в пятницу. До Лос-Анджелеса.
— Что делать, ты, надеюсь, в курсе?
— В курсе, — хмыкнул «колобок». — Начать и кончить… Вообще-то, нереально за такой срок…
— Через две недели ты здесь… Что ты должен обязательно успеть — это встреча с доктором Страусом. Визит во Флоридский технологический институт. И проработка протокола о намерениях с компанией «Интеллект». Остальное по обстановке.
«Колобок» с кислым видом кивнул.
— А ты что, хотел на Голливуд там глазеть? Нет, дружок. Работать надо. Деньги делать. Вкладывать капитал, в том числе интеллектуальный. Движение должно быть. А ты сидишь с унылым видом, Сема. И никакого блеска в глазах…
Судя по всему, песня была старая, не раз пропетая на бис, поэтому «колобок» только пожал плечами и с видом человека, который давно привык и устал отбрехиваться, заявил:
— Тебе блеск нужен или работа?
— Работа.
— А работу никто лучше меня, старого еврея, не сделает. Так?
— За что тебя и ценю…
За окном заработал отбойный молоток. Хозяин кабинета успел одуреть от этого звука, сравнимого по зловредности только с ядовитым шипением бормашины. Прямо за окнами турецкие рабочие сноровисто превращали очередной московский памятник архитектуры девятнадцатого века в безликую стеклянно-бетонную упаковку для офисов.
— Теперь надо с Новосибирским институтом выйти на контакт, — деловито продолжил хозяин кабинета. — Разработка там перспективная есть. Англичане заинтересовались… В Обнинске — там голый Васер. Масса амбиций. Академики, доктора. Толку — ноль… Белидзе…
— Триумвират, — хмыкнул «колобок». — Гении доморощенные.
— Да уж… Не знаю, что и делать… Ты веришь в эти их фантазии?
— Белидзе и команда — люди талантливые.
— Если такие умные, почему такие бедные, как говорят американцы?
— Талант и нищета в России — близнецы-братья. Мы, посредственности, за их счёт богатеем, — изрёк поучительно «колобок».
— Среди этих талантов больше психов, которые выдают неконструктивный бред за откровения свыше. И поди разберись, что стоит денег, а что только нервов. Боюсь, с группой Белидзе такая же история. Я не особо верю в мгновенные революции в науке и ниспровержение основ.
— Значит, не веришь в теорию относительности и квантовую механику? — Глаза «колобка» смеялись. Этой их дискуссии исполнился также уже не первый год. — И в геном человека?
— Верю. Было время, клады лежали под ногами. Стоило только увидеть их и нагнуться. Сейчас в мировой науке идёт поступательное, неторопливое движение вперёд, крайне материально затратное и вовсе не чреватое незапланированными прорывами… Плавно все должно быть. Пристойно. Без суеты. А Белидзе со товарищи намереваются немножко растрясти основы…
— Но результаты есть. Экспериментальные…
— А кто их проверял?.. Ох, чувствую, влетит нам эта программа в копеечку… Не люблю потрясателей основ. Они чаще сотрясают воздух впустую.
— А нам-то чего? — пожал плечами «колобок». — За погляд денег не берут. А если это правда?
— Тогда мы поймаем жар-птицу. Опять побасёнки — жар-птицы, — скривился Николай Валентинович Марципало — хозяин кабинета он же директор фонда «Технологии, XXI век».
Фонд этот был создан стараниями Академии наук и Министерства экономики с целью собрать перспективные идеи, дать им импульс в развитии, в худшем случае повыгоднее продать их на Запад. С внедрением получалось как всегда — то есть ничего не получалось. А вот с продажей на Запад перспективных идей и технологий шло гораздо лучше. Благо отдавали дёшево, так что от желающих отбоя не было. Притом торг шёл по российской арифметике — бакс пишем, два в уме. Того, что в уме, хватало на подкорм нужных людей и в Академии наук, и в Минэкономики, а потому фондом все были довольны. В том числе голодные учёные — генераторы этих самых идей, которым каждый бакс — счастье.
— Белидзе — не сумасшедший романтик. Он прагматичен, — отозвался «колобок», точнее, Семён Иосифович Ровенский, заместитель Марципало, его правая рука, левая нога и заодно голова. — И умеет соблюдать секретность. Ядро процесса, на котором и основано ноу-хау, не знает никто, кроме его группы. Свой интерес он блюдёт…
— Блюститель, — скривился Марципало. — Он у нас ещё крови попьёт…
Зазвонил мобильник. Ровенский зашарил по всем многочисленным карманам своей джинсовой безрукавки. Наконец извлёк его из кармана брюк. Нажал на кнопку и произнёс ровным, спокойным голосом, с обычной долей иронии:
— Весь внимание…
По мере того как он выслушивал сообщение, лицо его бледнело и вытягивалось.
— Когда? Как? Какая-то несуразица… Да, понятно… Черт возьми, ну надо же… Пока, Коля. До встречи…
Он положил со стуком телефон на стол и вытер ладонью лысину.
— Что там? — заёрзал в кресле Марципало, у которого был отличный нюх на неприятности.
— Не попьёт у нас Белидзе крови.
— В смысле?
— Он мёртв…
— Как мёртв?
— Ночью покончил жизнь самоубийством. В записке написал, что устал…
— Устал? — Марципало нервно поправил свой роскошный бордовый галстук. — Черт! Я же говорил, он обычный сумасшедший! Как и его идеи!
Мир Руслана, пусть и не слишком светлый и безопасный, но достаточно прочный, рухнул. Заносчивого чеченца грубо затолкали в холодный фургон — такие используют для перевозки мяса. Бросили на рифлёный алюминиевый пол. Там крупногабаритный русский «медведь», присев рядом с ним на колено, резко бросил:
— По ходу маршрута ты должен отзванивать?
Руслан ничего не ответил.
— Я спросил, — спокойно произнёс медведь.
— Собак помойных спрашивай. Они тебе как брату ответят!
— Настрой ясен.
Железные пальцы стиснули Руслану голову. А потом резкая боль в ухе.
Руслан задохнулся от боли. И заорал бы. Но челюсть ему стиснули, так что послышался только сдавленный рык.
По шее струилась кровь.
— Не скули, Моджахед, — по-чеченски произнёс резко, будто плетью хлестнул, другой присутствовавший здесь жилистый, с холодными стальными глазами, мужчина. — Это только мочка уха… Потом будем резать по кускам…
Ужас захлестнул Руслана… Все шло здесь неправильно. Резать головы и уши — это привилегия его братьев… Русские свиньи слишком слабы и чувствительны для такой работы. Они не способны вести себя, как мужчины. Они — никто!
В мозгу щёлкало. Кто это? Кто посмел? Менты? ФСБ? Военные? Кто это, шайтан их всех забери?!
— Я повторяю — ты должен сделать отзвон?