Свет горизонта

— Невозможно…

— Как такое может быть…

Клоны стали перешептываться и заткнулись только когда золотое сияние потухло и Асума вновь медленно направился навстречу врагам неторопливой походкой.

— Ребята! Давайте попробуем по-другому, — решил настоящий Наруто, сосредоточившись на единственной мысли, чтобы она передалась всем его копиям. Клоны согласно закивали, а затем разделились на два фланга, окружая Сарутоби, пока он рубил на куски десять клонов, выполнивших роль пушечного мяса.

— Сейчас! – воскликнул Узумаки, подпрыгивая в воздух и хватая новый кунай.

В Сарутоби полетела новая порция метательного оружия, и тот и тут не сплоховал, производя новую серию печатей.

— Стихия Ветра: Вакуумный щит!

В следующий миг Сарутоби оказался внутри полупрозрачного кокона. Кунаи врезались в воздушный барьер и падали, втыкаясь в землю. Когда Асума рассеял технику, вокруг него был целый лес маленьких клинков, вокруг рукоятей которых… были обернуты взрывные печати!!!

«Искусство – это взрыв, да?» — вспомнил Наруто фразу своего старого знакомого.

Послышались множественные взрывы. Клоны торопливо рассредоточились по поляне, отодвинувшись на безопасное расстояние. Взрывные печати, срабатывая одна за другой, продолжали греметь, уничтожая все в радиусе действия.

Узумаки ощутил, что все вокруг принимает свои естественные краски. Он больше не видел потоки природной чакры, а, значит, Режим Жабьего Отшельника дезактивировался. Веки и глаза клонов тоже приняли свой естественный вид.

Когда взрывы прекратились, несколько копий Наруто спустились вниз. Когда из огромной неровной ямы послышалось уверенное «тут ничего», блондин вздохнул спокойно.

Но радоваться было рано. Узумаки, повернувшийся к озеру спиной, услышал свист и тотчас же обернулся.

На него с клонами неслись три огромных воздушных вихря, и в этих вращающихся столбах воздуха были… сверкающие синей чакрой ножи… сотни ножей.

Узумаки пожалел, что Режим Отшельника кончился, а клоны тем временем выскочили перед ним, закрывая оригинала собой, а затем стали торопливо складывать печати.

— Стихия Воды: Огромная водная стена! – синхронно воскликнуло около двух десятков копий блондина.

Наруто вновь удивился, когда увидел, как появившаяся прямо из земли вода поднимается все выше и выше наподобие той стены, что окружала Коноху.

Первыми в стену врезались два передних вихря. Техники нейтрализовали друг друга, и водная масса обрушилась на землю, превращая поляну в целое болото. Большая часть воды заполнила яму, созданную взрывными печатями.

Третий ураган из плотного ветра и сотни острых, как бритвы, лезвий, врезался в ряды клонов, превращая их в облака белого дыма. Наруто, которого техника тоже задела изрядно, отлетел назад. Все его тело было исполосовано длинными глубокими горизонтальными царапинами, из которых ручьями сочилась кровь. Последняя одежда на джинчурики прекратила свое существование. На Наруто остались ободранные черные брюки, пропитанные кровью генина и относительно целые кроссовки с оплавленными подошвами. Верхняя одежда превратилась в обрывки черных и оранжевых лоскутов ткани, оставшихся на траве.

Узумаки упал на траву, ощутив телом не только густую растительность, но и воду, дошедшую блондину в лежачем состоянии до подбородка.

На защиту оригинала бросились оставшиеся клоны. Их было около трех десятков, и сейчас все, как один, уставились на озеро, из которого выходил целый и невредимый Асума. Мало того, он был полностью сухим! Одежда ни капельки не промокла! Он просто встал, медленно потянулся к карману жилета, достал сигарету и закурил. Ни зажигалка, ни пачка при нырке в воду, как ни странно, не пострадали. Выдохнув облако дыма, Сарутоби тяжелым взглядом уставился на выживших.

— Как?

— Это что, какая-то шутка?

Настоящий Узумаки оперся руками и попытался встать, что далось ему с трудом и сильной острой болью.

— Вспомните, что он постоянно говорил на тренировках. Использовать любой шанс, любую возможность для защиты и атаки, не важно, насколько силен противник. Его шанс появился, когда я кинул его в озеро. До того, как соприкоснуться с водой он успел использовать ту технику, вакуумный щит. Это защитило его от промокания и позволило дышать под водой. Сейчас мы сражались только с его теневым клоном, — пробормотал Наруто.

— Браво, Наруто. Ты раскусил мой план, — ухмыльнулся Асума, — Сообразительностью можешь с кланом Нара потягаться.

Джинчурики глубоко вдохнул, успокаиваясь. Боль отступила, царапины медленно стали затягиваться. Как-никак, его собственная чакра после стольких сражений подходила к концу, а в тело вливалась чакра Кьюби.

— Асума-сенсей, вы не должны этого делать. Печать можно сломать, — обратился к нему один из клонов.

Сарутоби с иронией посмотрел на теневую копию Узумаки.

— Этот фокус не пройдет. Теперь я вижу, кто из вас – настоящий. Я могу отличить вас по одежде. Твои клоны целы и невредимы, а ты сам – нет, — процедил он, вдыхая сигаретный дым.

Узумаки зло покосился на ту свою копию, что выставила его на посмешище.

— Если ты собираешься освободить меня из техники Данзо-самы, не выйдет! Я запрещаю тебе это делать. Ты выбрал свою сторону, это твое право, а я выбрал свою…

Наруто почувствовал, что его терпению приходит конец.

— Это выбор? Это разве выбор, мать вашу?! Ставить на людей печати подчинения, делая из них марионеток?! — проорал он, срывая голос.

Сарутоби вновь сделал глубокий затяг, продолжая стоять на месте.

— Я сам выбрал сторону Данзо-самы. Он был хорошим другом моего отца. А потом отец умер, и Данзо-сама заменил мне его. Он наградил меня силой, которой я, может быть, не заслуживаю, силой… Второго Хокаге.

Наруто вздрогнул. То, что только что произнес сенсей доходило до него с трудом.

«Старик Третий… Как ты мог оставить своего сына этому уроду?..» — подумал Узумаки.

— Ваш отец погиб? – переспросил Наруто, надеясь немного потянуть время, пока не заживут царапины, а так же извлечь полезную для себя информацию.

— Погиб, — подтвердил мужчина, — смертью героя. У меня с детства были с ним плохие отношения.

Сарутоби достал из кармана старую фотографию. На ней были он сам многими годами ранее и Третий Хокаге. У Асумы были лохматые длинные волосы, молодые черты лица, неаккуратная щетина на щеках и подбородке. Уже тогда у Асумы в зубах была сигарета, от которой отделялась тонкая струйка дыма. Одет он был в спортивные брюки и куртку с меховым капюшоном, надетую поверх зеленоватой футболки. При взгляде на эту фотографию можно было увидеть Асуму таким, каким его никто из учеников не видел – рассеянным, расслабленным и несерьезным. Рядом стоял его отец, известный как Сарутоби Хирузен. Нет нужды его описывать, так как внешность этого человека не менялась, помимо появления седых волос и морщин на лице. В зубах его была курительная трубка.

Наруто эту фотографию не увидел, но по взгляду Асумы на нее понял его чувства. Сожаление, горечь и чувство собственной вины.

— Я был немного старше тебя, когда последний раз видел его. Как помнишь из моего старого рассказа, в двенадцать лет я получил статус чунина, то есть стал взрослым ниндзя. Я был своеволен, нетерпелив. Мне хотелось показать себя. Но тогда пост главы деревни занял Четвертый Хокаге, и вся моя жизнь пошла наперекосяк. Я провалил тест на звание джонина, был очень раздосадован. Потом я наплевал на все и покинул деревню, после чего путешествовал долгое время по стране Огня. Я повидал многое, — пробормотал Сарутоби.

Его пальцы настолько крепко сжали фотографию, что она немного прогнулась.

— Я набрел на Храм Огня, где провел несколько лет своей жизни. У меня были друзья, были враги… Я вступил в ряды Двенадцати ниндзя-защитников. Они не признавали власти Хокаге и оставались верны Дайме страны Огня. Но последней нитью, соединяющей меня с Конохой, оставался отец. Когда я нашел свой путь, обрел внутреннее спокойствие, я вернулся в деревню и узнал, что мой отец погиб. Он был отправлен Четвертым Хокаге на миссию, но так и не вернулся с нее. Это случилось в ту же ночь, когда исчез и сам Четвертый. Тогда Данзо-сама вновь занял пост Хокаге и оказал мне помощь. Я хотел стать человеком, достойным своего отца, хотел получить силу… Он дал мне эту силу, но я по-прежнему не являюсь достойным и никогда не стану им. Последнее, что я сказал отцу – это то, как я сильно ненавижу его и Коноху. И тогда он сказал мне одну единственную вещь, которая до сих пор мне полностью не понятна – то, что «король у всех один»… — продолжил Асума. Он, казалось бы, не замечал Наруто, погрузившись в воспоминания.