Страница 73 из 77
— Вот как! — умиляется агент.
Но у меня в горле так сухо, будто наждачкой прошлись. Все идет не так, все! Он прикопает не только моего отца, но и всех Бабочек, и мою голову сверху повесит, чтобы неповадно было!
— Материалы у меня, все у меня, что должен был сделать он? Врезать мне, отобрать улики и вылизать ваши новые погоны? Он всего лишь расставил приоритеты и предпочел повышению одного неблагодарного агента жизнь моего отца!
Как там говорится? Эффект разорвавшейся бомбы. На меня оборачиваются и Карина, и Марко, и Такаши… Все смотрят. Вот сейчас самое время плакать. Давить на жалость и Леклера, и всех остальных. Авось проникнутся. Но я снова не могу выдавить ни слезинки.
— Черт… — шепчет Пани, и я чувствую, что скорее расчувствуется она, чем я. Прекрасно!
— Только к ней он приплюсовал еще и компанию Монацелли. Как удобно, вам не кажется?
— Удобно? Простите, но я вообще не понимаю ваших слов! — нахожу я брешь и бросаюсь в атаку. — Манфред в большом долгу перед Бабочками за то, что он с ними сделал. Он навлек на них вас и вам подобных! После такого подарить им приличное руководство — его прямая обязанность. Так что я не вижу несоответствий!
— И так удачно совпало, что вы оказались там все вместе! Прелесть! Доктор Конелл, вы хоть представляете насколько очевидно покрываете Картера?
Все, он меня взбесил окончательно! Я всплескиваю руками и выдаю самую честную тираду за весь вечер:
— Если мы играем в игру посади Картера и выиграй плюс одну жизнь папе, я напишу заявление тут же. За преследование, за причинение физического вреда, подпишу кучу бумаг о переходе в неположенном месте и превышений скорости, но ровно столько, сколько знаю. Я отказываюсь безосновательно потакать вашей ненависти. Мне сказано было отдать вам того, кто взял Пентагон. Это сделал Манфред Монацелли. Не Шон Картер. Что вы хотите от меня? Лжесвидетельство? — Я делаю к нему два шага и смотрю глазами, которые и каменную статую могли бы разжалобить. Здесь бы снова не помешали слезы, да побольше, но их нет. Промакиваю пальчиками внутренние уголки глаз, надеюсь лишь на то, что Леклер отсутствие слез с расстояния не рассмотрел. — Послушайте, я ничего, ничего больше не знаю. Допрашивайте меня сколько угодно, делайте что хотите… но ходатайствуйте за моего отца, прошу.
— Это не мне решать, доктор Конелл. Моя подпись у вас уже есть. Все зависит от полковника.
— Да, полковник, я знаю. Но вы можете с ним говорить, это он меня вам на растерзание отдал.
— Доктор Конелл, я верю, что ваш отец человек хороший и жертва обстоятельств, как и вы. А потому дружеский вам совет: будьте в суде более убедительны, чем сегодня. До встречи, — он отступает к двери и тянет за собой Монацелли, но тот не позволяет себя увести.
— Постойте, — говорит он. — Дайте мне хотя бы пару слов сказать своему потенциальному убийце.
Мгновение Леклер колеблется, но все же позволяет Манфреду подойти ко мне. Тот останавливается достаточно близко, чтобы больше никто не услышал, о чем речь.
— Лучше бы вы рассказали то, что наплел вам обо мне Картер, доктор Конелл, — хмыкает он. И мне становится страшно. — Прикрывая его, вы здорово подставились.
— Вы виноваты. Остальное неважно, — резко говорю я.
— Да. Виноват. Но и Картер не без греха, правильно? — ухмыляется Монацелли. — Просто вы отказываетесь это замечать, ведь вы так очевидно влюблены в него. — У меня расширяются глаза. Что?! — Девушки, которая утверждала, что жаждет его смерти больше нет. Что вы натворили? Навредили и отцу, и себе, и Бабочкам ради мужчины, который умеет о себе позаботиться лучше, чем кто-либо из здесь собравшихся. И вы это знаете, но поступаете как влюбленная дурочка, Джоанна.
Он неправ. Да не может такого быть! Это же смешно. Нет, конечно нет. Или да? Тогда, в Риме… я же подумала, что не смогу посадить Шона… И здесь ради него солгала. Это же бред. Это просто абсурд… Или нет? И к букетам кошма
— Чуть собачья! — выкрикиваю я собственные мысли, но Монацелли лишь смеется.
— Как угодно, признавайте или нет, свой выбор вы сделали, теперь моя очередь. Так вот вашу сказочку я в суде не признаю. Тонуть так вместе. Я уже говорил и повторю: Бабочек я этому ублюдку. — А затем Монацелли поворачивается и добавляет: — удачного управления бабочками, Картер. Вот увидишь, это совсем не просто.
Ему говорят шаблонную фразу о молчании и адвокатах, уводят и запихивают в уже подогнанную машину. А это значит что? Правильно, пока всякие хакеры приходят в себя, надо сваливать. Ведь я же так, черт возьми, всех подставила. Скидываю туфли и бегу к стоянке такси с такой скоростью, будто за мной гонится рой опаснейших насекомых планеты — Бабочек Мо… нет, больше не Монацелли, Картера. Вообще я бегаю быстро, но не в вечернем платье! И не босиком, когда каждый новый шаг обжигает ступни болью. Шпильки пружинят от кудряшек, в которые завиты мои волосы. Одна отлетает, вторая, и вот уже золотисто-розовые завитки щекочут голые лопатки. Должно быть, я представляю собой то еще зрелище! Только замечаю желтые машины с шашечками, запрыгиваю в ближайшую.
— В отель, срочно! — восклицаю я и запускаю руку в лиф платья, где припрятаны на черный день сокровища Алладина. Купюры, которая мне попадается, хватило бы на целый перелет до отеля, да еще и первым классом, но копаться в собственном бюсте в поисках банкноты меньшего номинала нелепо. Доставать деньги из столь эксцентричного места нужно либо театрально, либо никак. Зато эффект потрясающий, таксист буквально срывается с места, словно я его снабдила парочкой баллонов закиси азота, и мои сожаления пропадают под гнетом спонтанной радости от осознания, что Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ШТАТЫ! ОДНА! И плевать на суд, и плевать на все. Преступник пойман, мой папа будет помилован!
Помните, помните я говорила, что хуже двойного хлопка дверью машины может быть только зажимание ею юбки? Так вот зажимание ею юбки от шикарного платья еще хуже. Ну почему я не вальяжная и роковая? Даже из такси не могу выйти достойно. Угу, достойно выйти с полуразвалившейся прической и растекшейся тушью, без туфель, с дырами на чулках. Только Джоанна Конелл может рассуждать подобным образом. Неважно, все равно никто, кроме таксиста не видел, а надо торопиться, надо сваливать отсюда, пока никто меня за содеянное не пришиб! Так что я на всех парах влетаю в холл отеля и оглядываюсь в поисках не знаю чего, очередной катастрофы, наверное. И, о небо, вот же она! Около стойки администратора обнаруживается знакомая спина с военной выправкой.
— ПАПА?!
— Ох, Джо! — оборачивается он и радостно улыбается. Глаза администратора становятся квадратными от понимания, кому этот милый мужчина приходится отцом. Милый и такой наивный, что пристрелила бы его на месте! — А мы тебя ищем…
— Я догадалась! — ядовито сообщаю я. Только… стоп… мы?! Перевожу взгляд левее — а там мама и Брюс. Сидят себе преспокойненько в креслицах, моргают недоуменно. Сюрприз, чтоб мне провалиться на месте! Полный комплект! Мне становится плохо, корсет лишает остатков кислорода. Соображать все сложнее. Но претензии сформулировать я все-таки пытаюсь! — Тебе нельзя, нельзя было покидать Штаты, па!
— Почему? — искренне удивляется он.
— Да потому что теперь ты беглец! — Отец бледнеет, а я хватаю его за руку. — Я же нашла преступника, сдала его агентам, но зачем, зачем ты покинул Штаты?! — Чертов корсет, снимите его кто-нибудь с меня, из-за него мне еще хуже, чем могло бы быть.
Мама встает с места, чтобы отчитать меня за неподобающее поведение, неподобающий внешний вид… да все неподобающее! Но в этот момент дверь отеля открывается, и входят хакеры. Да, верно, они же на машине Шона. Им бежать квартал не пришлось. И копаться в лифах тоже. Я с трудом подавляю желание спрятаться у папы за спиной, а лучше залезть головой под пиджак. Пусть спасает. Однако, проблемы с этим трио (правильно, ни Марко, ни параллельщика) только у меня. Маме и Брюсу невдомек, что происходит нечто из ряда вон выходящее.