Страница 12 из 77
— Они вымерли, — хриплю я. Это неконструктивно, но в другом направлении мои мозги работать не в состоянии.
А Шон закатывает глаза:
— Хорошо, спрошу по-другому. Не хочешь со мной поужинать?
Поднимаю голову и тону в черноте его глаз. Они такие… жуткие. Не от мира сего. Он не человек, определенно не человек. Любой бы на его месте испытывал что-то сродни чувству вины. Но не он. Он ничего не чувствует. Он хочет только мучить меня и дальше.
— Нет.
Этот писк принадлежит не мне, скажите, что не мне. Малышке Джоанне, у которой еще есть розовые очки и любящие мама с папой. Но если эта Джоанна быстренько не повзрослеет, папы и мамы у нее больше не будет никогда. Я закрываю глаза, чтобы сказать «да», мне необходимо его как минимум не видеть. Я медленно опускаю руку с его груди, но я так сильно к нему прижата, что пальцы касаются его тела, раз, два, три, четыре кубика с левой стороны его живота, косые мышцы и кожа ремня. Это напоминание лишнее. Из всех мужчин, которых я встречала, у него самая потрясающая фигура. И я до сих пор в деталях все помню.
— Да. Я с тобой поужинаю.
Я помню, что задарма от Шона Картера не получить и хлебной крошки. И любимая его валюта — мои мучения. Приготовься сыграть по его правилам снова, Джо.
— Что ты там пищишь?
— Я с тобой поужинаю! — рявкаю я ему в лицо.
— Хорошо. Я заеду за тобой в восемь. Ты все еще любишь местную кухню? Итальянскую.
Все еще? Интересно, он гадает или помнит? Но откуда? Когда мы с ним жили под одной крышей, он, казалось, был не в состоянии запомнить сколько ложек сахара я кладу в кофе. А уж любимая кухня…
— Так уж случилось, что да. Ты знаешь где мы остановились?
— Джоанна, — ядовитая ухмылка касается уголков его глаз. — Я не ищейка вроде Леклера, но предпочитаю знать где вы обитаете, чтобы избегать агентов по мере возможности.
Мы идем дальше. Серая тойота Леклера уже близко. Шон останавливается ровно около пассажирской дверцы, но не открывает ее и не позволяет мне.
— Знаешь, отказавшись от предложения Манфреда ты лишила меня параллельщика.
— Да что ты говоришь, — без особого энтузиазма огрызаюсь я. Чувствую себя как выжатый лимон.
— Подумай о том как бы подороже продать то, что ты единственный человек на Сицилии, которому я доверю распараллеливание собственного кода.
— Куда делся ваш прошлый параллельщик? — вяло спрашиваю я. — Ошибся и ты его в бетон закатал?
— Леклер.
— Что Леклер? Он его в бетон закатал?
— Он его посадил.
Мне от этой мысли становится дурно. Внезапно Шон стягивает с моих волос шарф и протирает мой вспотевший лоб.
— Тебе стоит перед ужином выпить валерьянки, доктор Конелл. В моем присутствии ты совершенно не в себе.
Эти слова приводят меня в бешенство, я хватаю его запястье, впиваясь ногтями в кожу так сильно, как только могу. Но моя рука дрожит, и я даже рычу, пытаясь сделать ему как можно больнее. И отрезвляет меня только ощущение стекающей по пальцами крови Шона. На его лице, однако, ни боли, ни удивления. А ведь я рассчитывала хоть на какую-то реакцию. А он только стоит и смотрит. Отдергиваю руку, всхлипываю и, оттолкнув его, ныряю в машину. Меня трясет, кожа покрыта мурашками и холодным потом. Я лихорадочно тру окровавленные пальцы шарфом, не могу сдержать всхлипы. Ненавижу себя за то, что Леклер их слышит. И хотя агент уже ведет машину, я начинаю сдирать с него пиджак. Он благоразумно не сопротивляется, таету мотает по дороге туда-сюда, но мне плевать. Пиджак у меня, и я накидываю его на плечи, продолжаю стирать кровь Шона Картера с собственных пальцев. Самое сложное — выковыривать ее из-под ногтей… только вот я не уверена, его ли там кровь. Я с таким остервенением терла, что, может, и моя. Когда мы оказываемся в отеле, Леклер берет у администратора успокоительное и поит меня им сам. Видимо, его не на шутку напугал мой срыв.
Я пропустила звонок отцу. Мы с ним созваниваемся примерно раз в три дня, а тут я напрочь забыла, и он разволновался. Набрал меня сам и начал расспрашивать о том, что случилось. Он чудесный человек, когда я была маленькой считала его своим героем. Еще бы. Добрый, верный, честный патриот. Он всю жизнь проработал в ВВС, но не добился успеха. Такие замечательные люди обычно редко становятся лидерами. Он всего лишь начальник маленького инженерного подразделения. За такого перед полковником никто не вступится. Высокая нравственность ныне никому не интересна.
— Пап, я не звонила, потому что я… на Сицилии.
Ему требуется некоторое время на осознание, а потом он настороженно спрашивает:
— Джо, что происходит?
— Ты знаешь что происходит, — раздраженно говорю я. — ФБР привлекли меня к одному делу в обмен на твое помилование.
Тяжелый шумный выдох в трубку.
— Ты не должна решать мои проблемы. Ты моя дочь, а я твой отец. Это я должен тебя защищать.
— Такими темпами, па, скоро меня защищать будет некому. Ты уже дозащищался! Теперь позволь мне попробовать.
— Не надо осуждать меня Джо, ты ситуации не знаешь. — Он всегда так говорит. Не суди, ты не знаешь. А я действительно на мгновение чувствую себя виноватой, вдруг у Фила случилось что-то страшное? Карина ломала сервера Европы, чтобы спасти своего ребенка… как можно осуждать людей, отчаявшихся иными путями спасти любимых? И тут папа, к моему удивлению, обнаруживает просто нечеловеческую проницательность. — Это как-то связано с тем мужчиной из Сиднея?
Я никогда толком не рассказывала родителям о Шоне. Они знали, что у меня есть друг, что он старше, что он большая шишка, но я никогда не упоминала ни того, что он еще и хакер, ни того, что наши отношения далеки от идеальных.
— Да, он под колпаком у Бюро. Он и его люди.
— Кто он?
— Он хакер. Лучший в мире.
— Все ясно, — вздыхает отец. — И… ты?
— Пап!
— Что пап? Ты работаешь с ядерным оружием. Я никогда не понимал, как тебя занесло на такие высоты. Что я должен думать?
— Нельзя говорить о подобных вещах по телефону! И я никогда не имела дел непосредственно с ядерными боеголовками. Только с локационными системами… — Хотя что я распинаюсь? Для папы это темный лес.
— Он опасен?
— Кто?
— Тот мужчина.
— Шон Картер. Да. Он опасен.
— Послушай, возвращайся домой. Искать преступников — не женское дело. Тебе уже двадцать шесть, пора бы задуматься о семье и о будущем. А тебе все авантюры подавай.
— Авантюры?! О чем ты вообще? Именно о семье я и думаю! О единственной, которая у меня есть. И домой это куда? На военную базу, которая продала меня с потрохами? Или к вам с мамой? Вы оставили меня в Австралии одну, не то чтобы я в претензии, но с тех пор прошло семь лет, и вдруг ты предлагаешь мне возрврат к прошлому? Я изменилась, пап, я выросла. И как бы там ни было, хорошо или плохо, руку к этому приложил Картер.
— Нет, Джо. Мы раз и навсегда твоя семья. Да, иногда приходится разделяться, но это не означает, что мы друг друга бросаем. Всегда вместе только сиамские близнецы. Никто из нас тебя не прогонял, ты сама решила остаться в Австралии.
— Я знаю. Но это не означает, что после того, как семь лет я жила без вашего надзора, я могу со спокойной совестью вернуться в родительский дом и сделать вид, что все как раньше! И это не считая того, что в результате ты пострадаешь!
— Ладно, сменим тему. Тебя Брюс искал.
Я сглатываю. Это мой бойфренд, но я не сказала ему, что уезжаю. Времени не было, а он даже не позвонил и не поинтересовался, куда я делась.
— Зачем? — спрашиваю я раздраженно.
— Он собирается сделать тебе предложение…
— Великолепно, — слов не находится! — Ну что ж, он опоздал.
— Почему?
— Потому что я уехала. Слушай, пап, мы уже год с Брюсом вместе. И я все ждала-ждала, а он тянул! И вот чем закончилось.
— Джо, он же тебя любит, просто позвони ему.
— Па, я не могу понять одну вещь: почему ты этом говоришь мне ты, а не он? К тому же он мужчина, пусть он и звонит.