Страница 68 из 88
44. Сказ о том, как отправился Тариэль к Царю Морей и к Фридону
До Царя Морей, для знанья, Тариэль послал посланье: «Вражьей силы растоптанье, Тариэль, с огнем лица, Солнце я мое, в расцвете, приношу из тьмы Каджэти. Ты прими приветы эти — в честь родного и отца.Каджи край — уж мой он ныне. Все богатства и твердыни. От твоей лишь благостыни здесь заря моя жива: Фатьма ей была сестрою, больше, матерью родною. Расплачусь я как с тобою? Ненавистны мне — слова.Приходи. Твоим здесь краем мы идем и поспешаем. Я поспешностью сжигаем, замедляться не могу. Каджи край и их твердыни от меня прими ты ныне. Будешь грозным для гордыни, будешь страшен ты врагу.Речь моя и до Усена. Ту, в которой блесков смена, Фатьма вырвала из плена, — пусть же к нам придет, светла. Кто желанней ей — желанной, ярким солнцем осиянной, Ярче звезд, как первозданный луч светлее, чем смола».Получивши извещенье, Царь Морей пришел в волненье, — Весть нежданная смятенье пробуждает в тишине. Восхвалил в словах покорных он владыку высей горных И не ждал вестей повторных. Вмиг поехал на коне.Взял даров, и взял не злата, а пригоршни две агата. Свадьба будет там богата. И уходит караван. Фатьма с ним. Их путь далекий. Прах взметался поволокой. В день десятый—свет высокий: лев и солнце, светоч стран.Царь Морей свой путь кончает. Трое их его встречает. Каждый, спешась, привечает. Кротко их лобзает он. Тариэлю восхваленья. С ним она — как озаренье. Лик, достойный удивленья, весь лучами окружен.Фатьма в пламени и тает. Вот целует, обнимает. Поцелуи принимает к лику, шее и руке.Шепчет: «Боже — пред зарею мрак не властен надо мною. Буду я твоей слугою. Свет велит молчать тоске».Обнимает Фатьму дева. Нежно, словно звук напева, Говорит она без гнева: «В сердце было много слез, В сердце ночь была бурунна. Но теперь я полнолунна. Солнце светит многострунно. Роза — вот, и где мороз?»Медлит Царь Морей неделю. Благодарен Тариэлю.Свадьбе час, любви и хмелю. Счет даров — как россыпь звезд.Блещет злато с самоцветом. По златым они монетамКак по праху ходят светом. Золотой до счастья мост.Кучей там парча с шелками. С гиацинтами-камнями, Тариэлю словно в храме, злат-венец дарует он. Гиацинты золотисты, в них сияет пламень чистый. Также царственно-лучистый, вырезной дарит он трон.И покров, где все румяно, — свет-рубины Бадахшана,Гиацинтов алых рана, — он подносит Нэстан-Джар.Дева с юношей, сияя, как гроза там молодая.Взглянет кто на них, — мечтая, новой страсти в нем пожар.Автандилу дар богатый и Фридону жемчуг-скаты, И седло с красой несмятой; и отличный в беге конь. И плащи, горят огнями, небывалыми камнями. Молвят: «Ты восхвален нами. Будь богатым как огонь».Тариэль благодаренье красит ласкою реченья: «Царь, полны мы наслажденья: мы увидели царя. Ты несложно царь всесильный. И дары твои обильны. И сюда дороги пыльны, но мы шли к тебе не зря».Царь Морей, ответом ясным, молвит: «Лев с лицом прекрасным.Смелый, жизнь твоим подвластным, убиватель нежный тех, Что с тобой живут в разлуке, — к звуку счастья где есть звуки,Как ответ? Я буду в муке: без тебя — и без утех».Тариэля к Фатьме слово — как от брата дорогого: «Долг велик, сестра. Такого долга — что придет под стать?Пышность каджи, клад до клада, все твое, тебе для взгляда.Ничего мне здесь не надо, и не буду продавать».Фатьма кланяется низко. «Кто с тобой, властитель, близко, Хоть не лик твой василиска, но в огне он сам не свой. Я с тобой во власти чуда. Но, когда уйдешь отсюда, Что я буду? Пепла груда. Горе тем, кто не с тобой».Губы жемчуг расцвечали, — два лучистые в печалиДоЦаря Морей сказали: «Без тебя нам трудно быть.Уж не будем забавляться, звуком арфы опьяняться,В громкой музыке встречаться. Но дозволь теперь отплыть.Будь отец нам, наш родитель. Дома нашего строитель.И корабль нам дай, властитель». Царь ответил: «Что не дам?Сердце ваше успокою. Буду сам для вас землею.Коль спешишь, сейчас устрою, сильный, путь-дорогу вам».И корабль к дороге дальней снаряжает царь печальный, Наступает миг прощальный. Тариэль — среди зыбей. Те, объятые скорбями, бьются оземь головами, Фатьма слезы льет ручьями, умножая глубь морей.Побратимы, эти трое, поле все прошли морское. Слово данное — живое. Клятва их подтверждена. Отдыхают их доспехи. Им пристали — песни, смехи. Светы губ горят в утехе, и кристальность в них ясна.Весть Асмат идет благая. И в дома вождей другая. Тех, что, в битве выступая, за Фридоном мчались в бой. «Он сюда приносит светы, да сияют все планеты. Будем ныне мы согреты, отдохнем от стужи злой».Солнце в светлом паланкине. Путь проходит по равнине. Уж конец пришел кручине. В них веселие детей. В край пришли они Фридона. Все цветисто и зелено. Их родное манит лоно. Слово песни — свет лучей.Их встречают дружным хором. И Асмат, блестя убором,Приковалась нежным взором к солнцу, Нэстан-Дарэджан.Утешенье им друг в друге. Кончен долгий путь услуги. Два цветка в цветистом круге. Миг свиданья верным дан.И целует, обнимая, Нэстан-Джар ее златая. Молвит: «Сколько тьмы и зла я принесла моей родной. Скорбь была неравномерна. Но и благ господь безмерно. Если сердце беспримерно, где награды взять такой?»Говорит Асмат: «Хваленья всеблагому. Разуменье Зрит, что было в тьме стесненья. Роза тут и жемчуга. Жизнь иль смерть — мне все едино. Над картинами картина. Если любит господина сердцем преданным слуга».Возглашает строй сановных: «Коль в решениях верховных Бог дарует дней любовных, так восхвалим же его. Мы в кострах огней сгорали, лик явил он, нет печали. Стали близью наши дали. Воскресил он, что мертво».Целованья и объятья. Царь сказал им: «Ваши братьяБыли жертвой. Восхвалять я буду смелых каждый час.В вечном — жизнь за сновиденьем. С вышним слитый единеньем,Лик их светит озареньем, лучевым в сто двадцать раз.И хоть смерть их мне страданье, их бессмертный дар — сиянье.Век о них воспоминанье. Принял их небесный царь». Он сказал и плачет нежно. И лицо благого снежно. Стынут розы, и мятежно веет в цвет — седой январь.Видя слезы в Тариэле, все мгновенно восскорбели. Словно стон прошел свирели. И внезапно стихли все. И промолвили с почтеньем: «Если солнечным ты зреньем Стал для мудрых, озареньем засветись как луч в росе.Да пребудет всяк спокоен. Кто же этих слез достоин? За тебя сраженный воин — он счастливее живых». И кругом смягчились лики. И сказал Фридон владыке: «Были скорби, и велики, — в светлых днях потопим их.Помоги нам в этом, боже». Автандил сраженных тоже Восхвалил. «Но для чего же, — молвил, — плакать лишний раз?Грусти дан был час грустящий. Снова лев с зарей блестящей.Так смеяться будем чаще, а не слезы лить из глаз».Весел град Мульгхазанзари. Бьют литавры как в угаре. Кличут трубы. К нежной чаре много льнет различных чар. Чу, грохочут барабаны. Медь звучит. Все точно пьяны. И красавицы, румяны, все сбежались, пуст базар.И торговцы приходили. Их ряды забиты были.А порядок наводили стражи с саблями в руках.Челядь, дети, все толпятся. Тем вперед, а тем податься.Только б как-нибудь пробраться. «Посмотреть!» — у всех в глазах.У Фридона Нурадина весь дворец одна картина. Все рабы — до господина. И на каждом пояс злат. Все парчой горит златою. И ковры там под ногою. И они над головою мечут золото как град.