Страница 51 из 88
32. Любовное послание Фатьмы к Автандилу
«Солнце! Богу так угодно, чтобы солнцем ты свободно Лил лучи. Терзанье сродно с тем, кто от тебя вдали. Кто вблизи, тобой сжигаем. До планет ты восхваляем. Глянешь, — сердце дышет раем. Увидал тебя, — хвали.Ты посмотришь, — где угрозы? В сердце свет влюбленной грезы.Ты красивый стебель розы. Трепетать бы соловью.Лик твой — цвет садовый ранит. И моя краса здесь вянет.Если луч твой не достанет, жизнь иссушишь ты мою.Бог свидетель, с словом-лаской я иду, полна опаской. Но терпенье стало сказкой, — нет его, и в сердце тьма. Вечно ль в муках быть повторных — от ресниц, от копий черныхПомоги, без слов укорных, а не то сойду с ума.До тех пор, пока ответа на мое посланье этоНет, — не знаю, ждать ли света, ты убьешь иль дашь мне жить, —Все ж еще я существую, но терплю я пытку злую.О, часы, когда тоскую! Жизнь иль смерть? Нельзя решить».Это к витязю признанье Фатьма шлет, полна терзанья. Он читает то посланье как сестры или родной. «Ей искать меня не стыдно. Сердце ей мое не видно. И сравнить ее обидно с той, возлюбленною мной.Разве ворон, пролетая, нужен розе? Здесь живаяНе достанет, воспевая, песнь хваленье соловья.То, что сделать непристойно, бесполезно и нестройно.Что за вздор тут пишет знойно! Что за речь, чтоб слышал яПредаваясь размышленьям, так он думал с осужденьем. И с таким он был решеньем: «Можешь мне лишь ты помочь. Если, в путь пойдя, ищу я той, кем друг горит, тоскуя, Чтоб найти, все совершу я. И другие мысли — прочь».Здесь проходит путь-дорога. Эта женщина здесь многоВидит всяких. У порога путник — ей желанный друг.Пусть изведаю горенье, — к ней явлю соизволенье,Нить найду в ней для стремленья. Долг ей мой отдам я вдруг».Молвил: «Женщина, влюбляясь, с милым сердца не стесняясь,Все расскажет, открываясь. Что ей стыд, и что позор.Так. Для этого влюбленья дам свое соизволенье.Может, вдруг оповещенье проскользнет в наш разговор».Сам себе слова совета молвил: «Ежели планета Ворожит, свершится это. Нужно, — нет; не нужно — вот. Так со мной, и я в тумане. Мир весь в сумеречной ткани. Чтобы ни было там в жбане, опрокинь, и потечет».