Ночь живых мертвецов

Бен приложил доску поперек двери кабинета и начал вбивать гвозди. Некоторое время единственными звуками в доме были удары молотка да скрипучий металлический голос из приемника, повторяющий то же самое записанное на пленку сообщение. Последний гвоздь, проверка на прочность, и Бен снова повернулся к девушке.

«…органы охраны порядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности заколочены…»,

— вещал диктор.

Барбара не подавала никаких признаков жизни. Ее широко раскрытые глаза пристально смотрели куда-то в пол, и лишь изредка она переводила взгляд в какую-то бесконечную удаленную точку.

— Эй, слышишь? Это про нас, — заметил Бен. — Наши окна уже заколочены. Так что мы все делаем правильно.

Он попытался улыбнуться, но так как девушка не смотрела на него, эта улыбка не произвела никакого эффекта. Тогда он сгреб винтовку, коробку из-под сигар, пальто и туфли, найденные для Барбары, в одну охапку и, присев перед девушкой на корточки, выложил все эти находки к ее ногам. Взяв в руки туфли, Бен протянул их ей и сказал:

— Конечно, они не слишком красивы, но ноги все же согреют.

Но, посмотрев на Барбару, он поймал себя на мысли, что ему все труднее продолжать говорить, не получая никакого ответа. Бен не представлял себе, как вывести девушку из этого оцепенения. Он старался обращаться с ней как можно мягче, но она никак не реагировала, и это одновременно и озадачивало Бена, и расстраивало его.

Бен подержал одну туфлю возле ее ступни, ожидая, что Барбара наденет ее. Наконец, взяв девушку за лодыжку, он стал сам аккуратно обувать ее. Это оказалось непростым делом, отчасти из-за того, что туфли были слегка малы, но в основном из-за ее безвольного, расслабленного состояния. Изрядно помучившись, он все же надел одну туфлю, осторожно поставил ногу Барбары на пол и принялся надевать другую.

Когда наконец с обуванием было покончено, Бен поднял голову и выжидательно заглянул ей в глаза. Девушка рассеянно смотрела на свои туфли и молчала.

— Как в той сказке про Золушку, — сказал он, пытаясь пошутить.

Никакой реакции. Бен потянулся было к карману за сигаретами, но вспомнил, что отдал свой свитер Барбаре.

— Эй, ты знаешь, у тебя мои сигареты, — виновато улыбнулся он и еще раз наклонился к ее лицу, но опять не получил никакого ответа.

Тогда он молча протянул руку к девушке и нащупал пачку сигарет в кармане свитера, висевшего на ее плечах. Тут только Барбара посмотрела на него, но от этого взгляда Бену стало не по себе.

— У тебя мои сигареты, — еще раз произнес он таким мягким тоном, словно объяснял что-то несмышленому ребенку, и с этими словами осторожно вытащил пачку сигарет из кармана свитера. А потом, отступив немного назад, снова опустился на корточки, вынул сигарету и закурил, стараясь не смотреть на Барбару.

Ее отсутствующий взгляд был все еще прикован к его лицу.

Радио продолжало монотонно бубнить, и от этого молчание Барбары угнетало Бена еще сильнее. Он был бы счастлив услышать сейчас нормальный человеческий голос, который хоть на время заглушил бы эти лишенные всякого выражения металлические звуки, «…оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты…».

Бен сделал первую затяжку и выпустил дым через нос.

— Мы все делаем правильно, — повторил он. — Все двери и окна укреплены. А теперь, может быть, ты приляжешь? Кстати, ты не куришь? — С надеждой он протянул ей сигарету.

Но взгляд Барбары снова уперся в пол. Бен еще раз затянулся и быстро выпустил дым.

— Может быть, тебе…

Он оборвал себя на полуслове. Это было все равно, что говорить в пустоту. Лучше потратить время на то, чтобы как следует укрепить старый дом на случай атаки.

Бен поднял с пола винтовку и боеприпасы, сел в кресло напротив Барбары и начал методично заряжать патроны в магазин.

— Я не знаю, слышишь ты меня или нет. Но я собираюсь на второй этаж. О'кей? Здесь, внизу, уже все укреплено. И сюда никто не прорвется… По крайней мере сразу. Я хочу сказать, что они, конечно, способны прорваться, но на это им потребуется много времени, я успею услышать шум и, надеюсь, смогу их удержать. Попозже я укреплю все еще лучше, и тогда уже они вообще никак не смогут проникнуть 6 дом, но пока и этого вполне достаточно, так что тебе здесь ничего не грозит.

Говоря это, он продолжал заряжать винтовку, а сигарета свисала с его нижней губы, и дым, попадая в глаза, заставлял Бена прищуриваться.

— Теперь они могут проникнуть сюда только через второй этаж. Поэтому я поднимусь туда, чтобы как следует его укрепить.

Бен вложил последний патрон в магазин и собирался уже вставать, когда его взгляд снова упал на девушку, и он в последний раз попытался добиться от нее какого-нибудь ответа.

— С тобой все в порядке? — спросил он уже безо всякой надежды в голосе.

Барбара молчала. Бен встал, подхватил винтовку, сгреб в охапку столько досок, сколько мог унести, и направился к лестнице. Напоследок он обернулся и заметил, что Барбара мельком взглянула на него, но не остановился, и ее взгляд последовал за ним.

— Я пошел наверх. С тобой все будет в порядке. Как только я что-нибудь услышу, сразу же прибегу, И Бен начал медленно подниматься по лестнице.

На верхней ступеньке он увидел изуродованный труп с обезображенным лицом. Бен задержал дыхание. Труп этот принадлежал, судя по остаткам одежды, довольно пожилой женщине, все тело которой было изодрано и покрыто толстой коркой запекшейся крови. Почти все мясо было буквально обглодано с костей. Голова едва держалась на прогрызенной до позвоночника шее.

Бен выронил свою ношу, и его чуть не стошнило при виде обезображенного тела. Он попытался не смотреть на него. Труп лежал на насквозь пропитанном кровью покрывале, а в нескольких футах от него валялось еще одно покрывало с вышитыми шелком восточными узорами и бахромой. Бен схватил этот второй коврик и оторвал от него кусок бахромы. Затем, взяв винтовку, обвязал один конец бахромы вокруг ствола, а другой — вокруг узкой части приклада. Сделав это, он перекинул винтовку через плечо и почувствовал себя увереннее, поскольку теперь он все время мог носить оружие с собой.

Затем он склонился над трупом, взялся за край покрывала, на котором тот лежал, и потащил его по полу, временами давясь и задерживая дыхание от невыносимой вони гниющего покойника. Задыхаясь, он упорно тащил это жуткое, изуродованное тело по затемненному коридору, в котором оказалось несколько закрытых дверей.

Оставив свою отвратительную ношу возле одной из них, Бен резким ударом ноги распахнул эту дверь и отскочил назад, вскинув винтовку, в ожидании, что кто-нибудь обязательно бросится на него из этой темной комнаты. Дверь громко ударилась о стену и замерла.

Но никто не выскочил ему навстречу.

Тогда Бен осторожно шагнул внутрь, держа винтовку наготове.

Комната была пуста, по-видимому, уже очень долгое время. На полу валялись пожелтевшие от времени газеты, по углам висела паутина.

Здесь стоял большой шкаф, и Бен медленно открыл его, держа дверцу шкафа на прицеле, чтобы в любой момент иметь возможность выстрелить.

Однако и в шкафу ничего не было, кроме пыли, которая, свалявшись большими комками, перекатывалась по пустым полкам и заставила Бена несколько раз чихнуть.

Потом он подошел к окну и выглянул наружу, осмотрев с высоты лужайку перед домом. Сквозь густую листву окружавших дом кленов он смог разглядеть зловещие фигуры дьявольских тварей, которые по-прежнему стояли под ветвями деревьев, смотрели и ждали, лишь изредка переминаясь с ноги на ногу. Но теперь их было уже шесть, насколько он смог подсчитать в темноте.

Стояли они рядом с грузовиком, однако больше не обращали на него никакого внимания. Наверное, теперь, когда фары были разбиты, они решили, что машина им больше не угрожает. Грузовик просто перестал для них существовать, и они реагировали на него не сильнее, чем на деревья или кучу кирпичей.