Полуденная буря

– Марух, салэх! Сдохни, мразь!

Она застыла на верхней ступеньке деревянной лестницы. Края белого разреза на горле стремительно набрякали алыми каплями. Верхняя губа искривилась в презрительной гримасе. Острие клинка направлено в сторону людей.

– Баас кюэр’дах, салэх? Смерть ищете, твари? Та – Мак Кехта! Я – Мак Кехта!

Имя феанни произвело эффект грома с чистого неба. Рудознатец Ойхон побледнел, упираясь лопатками в стену. Росава ойкнула и скрылась во тьме кухни.

Левч и Бореек бросились к подножию лестницы, а Сотник прыгнул вперед. Пригнувшись, Глан пропустил над головой грузик веревки Кегрека. Нырнул под стол, лишь чуть опередив с чмоканьем впившийся в столешницу меч Дудочника.

Из-под стола пригорянин вылетел ногами вперед, смачно впечатав каблук Тусану в пах. Рябой согнулся, а Сотник был уже рядом. Рванул за воротник хауберка, толкнул в спину Борееку.

Усатый горбоносый ардан потерял равновесие, выругался и повалился, придавленный сверху Рябым.

Мак Кехта косо, добавляя разворотом корпуса силу руке, ударила Левча. Любитель яблок парировал, закрываясь мечом. Отбил и второй, и третий удары.

Дудочник, высвободив засевший в деревяшке клинок, пошел вперед, чертя острием в воздухе прихотливые руны.

Сотник сдвигался приставным шагом влево, не сводя серых глаз с противника.

– Аш, К’еедел! – зазвенел голос перворожденной. – Сзади, Сотник!

Свистнула веревка Кегрека.

Пригорянин вновь увернулся, финтом обманул Дудочника и пнул его в колено. Узколицый боец успел сместить ногу, чтобы каблук Глана прошел вскользь.

Кегрек из Кобыльей Ляжки охнул и повалился кулем между столом и длинной лавкой – в его затылок врезалась еще хранящая тепло очага сковорода. На щегольском бригантине растеклось уродливое пятно топленого сала.

Гурт удовлетворенно хмыкнул и примерился поднять лавку. Но больная рука подвела. Ардан скривился и левой зашарил по столу в поисках чего-нибудь увесистого, годящегося для броска.

Мечи Левча и Мак Кехты звенели, сталкиваясь. Сида рубила с таким бешенством, что человек едва успевал блокировать удары.

Дудочник длинным выпадом попытался достать Глана, но тот отклонился, сократил расстояние и ударил узколицего ардана локтем в бок.

Бореек вскочил и завертел головой, соображая, кому помочь. Тусан рычал на полу, держась за причинное место.

– Ты хорош, пригорянин, – процедил Дудочник. – Но ты обречен...

Он ткнул Сотника мечом в лицо. Очень быстро. Это был его излюбленный прием, приносивший победу в десятках поединков. И... Глаза узколицего полезли из орбит, когда клинок оказался зажат между ладонями Глана.

Дудочник попытался освободить оружие, потянул рукоятку на себя. Тщетно. Попробовал прокрутить эфес. Меч словно в клещи зажало.

Подбадривая себя боевым кличем, Бореек налетел на сцепившихся противников. Замахнулся кистенем.

Глан закрылся Дудочником.

– Ты – мертвец, пригорянин, – шипел узколицый.

Сотник не ответил. Дождался очередного рывка, плавно вписался в движение Дудочника и надавил эфесом на большой палец ардана. Неожиданно для всех, кроме пригорянина, меч поменял хозяина.

Капли крови брызнули Борееку на щеку. Он успел заметить оседающие плечи и спину Дудочника, признанного мастера меча, считавшегося в отряде вторым после Киселя. А потом щеки его коснулся легкий ветерок от пролетевшего, словно дротик, клинка.

Ошарашенный ардан вяло отмахнулся кистенем.

Без особого труда Сотник поймал его за рукав, завертел вокруг себя и впечатал лбом в угол стола.

– Ух ты! – в искреннем восторге воскликнул Гурт. Осторожно поставил на место пивную кружку, которую собирался швырнуть в кого-нибудь из напавших.

Мак Кехта сбежала по ступенькам, ногой перевернула Левча, у которого между лопаток торчал меч Дудочника.

– Ас’кэн’э салэх! Проклятая тварь!

Одним прыжком сида оказалась рядом с попытавшимся подняться Тусаном.

– Марух, салэх! Сдохни, мразь!

Остро отточенное лезвие Этленова клинка перерубило шейные позвонки. Голова Рябого со стуком упала на земляной пол.

– Эй, погоди! – воскликнул Глан. – Хоть кого-то живым оставь...

– Эисте, феанни. Тише, госпожа, – поддержал его Ойхон. – Л’оор баас! Довольно смертей! – Оказывается, рудознатец владел старшей речью не хуже пропавшего Молчуна. Что ж, в среде ученых Приозерной империи знание языка сидов только приветствовалось.

Мак Кехта фыркнула. Обвела глазами харчевню.

Берген лежал неподвижно, просунув безвольно разжавшуюся кисть сквозь балясины ограждения галереи. Гобрам слабо подергивался в луже крови. Могучее тело поморянина отчаянно сопротивлялось смерти, но даже на беглый взгляд становилось ясно – с такой кровопотерей не выживают.

Левч и Дудочник не подавали признаков жизни. Немудрено, если учесть перерезанные горла обоих.

Бореек неестественно согнул шею. У живого так никогда не вышло бы.

Сотник наклонился над Кергеком:

– Дышит.

– Это я его с левой, – виновато развел руками Гурт.

– Может, я смогу чем-то помочь ему? – робко поинтересовался Ойхон.

– Г’аарэх? – презрительно процедила Мак Кехта. – Дорезать?

– Нам нужен пленный, феанни, – почти устало проговорил Глан. – Пленный, способный говорить.

– Та тиг’, К’еедел. Я понимаю, Сотник. – Сида протерла клинок о штанину Тусана и добавила на людской речи: – Допроси его и узнай, куда повезли Молчуна. М’акэн Н’арт, Пята Силы, тоже пропала?

– Увы, феанни. – Глан кивнул.

– Нам нужно спешить. – Мак Кехта развернулась, бросила на ходу: – Я за вторым мечом! – взбежала по лестнице. Осторожно, стараясь не испачкаться, перепрыгнула Гобрама и скрылась в комнате.

– Запрягайте коней в телегу. – Сотник глянул на выбравшегося из-под стола Дирека.

Жучок ошарашенно закрутил головой. Увидел трупы, кровь и, не поднимаясь с четверенек, изверг на пол все выпитое и съеденное.

– Тьфу, дерьмец, – сплюнул Гурт. – А, ладно! Пущай блюет. Я с тобой, пригорянин.

Пальцы Глана сжали его предплечье:

– Спасибо, Гурт. Помоги лучше мастеру Ойхону... Мы еще встретимся.

Привлеченная тишиной, сменившей звуки боя, хозяйка появилась из дверей, ведущих с кухни, и зашлась в беззвучном крике.

– Нужно вызвать стражу, – сказал Ойхон без особой уверенности в голосе.

– Не стоит, – покачал головой Сотник.

– У меня полномочия от короля.

– О них тебя могут не спросить, мастер.

– Нет, останусь. Я не буду бегать от закона, – нахохлился рудознатец.

– Как знаешь, мастер Ойхон. – Глан присел на корточки около лежащего без сознания бойца, похлопал его по щекам. – Как знаешь... Не пришлось бы жалеть.

Кегрек заворочался и приоткрыл глаза. Увидел склонившегося над ним Сотника, попытался вскочить. Пригорянин немедленно пресек попытку к бегству, придавив лежащего коленом:

– Расскажешь все – останешься жить.

Ардан завертел головой, попытался оглядеться по сторонам.

– Ты – единственный, кто выжил, – сурово проговорил Сотник.

На лице Кегрека попеременно отразились удивление, недоверие, страх.

– Что рассказывать? – просипел он сухим горлом.

– Где мой товарищ?

– Кисель увез.

– Куда?

– В Фан-Белл, я думаю.

– Зачем?

– Мы искали... Искали по северной границе все необычное. Коли привезем, обещали денег...

– Кто обещал?

– Кисель заказ брал. Кажись, канцлер ард’э’клуэнский...

– Тарлек? – вмешался Ойхон. – Двухносый?

– Какой Тарлек? Тарлек с конца жнивца землю грызет... Бейона.

– Бейона?! – пришел черед удивляться и Ойхону, и Глану. Только последний смолчал, не воскликнул подобно рудознатцу.

– Она, полюбовница королевская.

– А как же Тарлек умер? – Озерник присел на край лавки.

Сотник убрал удерживающее Кегрека колено. Ардан попытался сесть, но схватился за голову и застонал.

На галерее показалась Мак Кехта.

– Как канцлер старый умер? – повторил рудознатец.

– «Как, как»! Полторы пяди стали в бок схлопотал, вот и загнулся. Не поверил, вишь, что Экхард своей смертью помер. Шум поднял.