Страница 2 из 10
– Да вон же, смотри – дома!
И правда, довольно близко просматривались темные, бесформенные силуэты деревенских домов. Дождь перестал. Тина подняла глаза вверх и заметила, как желтая луна вылезает из-за тучи. В ее ярком свете блеснуло стекло в одном из домиков. Неужели там люди?
Она представила себе жарко натопленную печку, накрытый стол, да хотя бы горячий чайник…
Но деревня была какая-то странная – не пахло дымом, не лаяли собаки, стояла гробовая тишина, и самое главное – ни в одном окошке не теплился огонек.
В душе у Тины шевельнулось нехорошее предчувствие.
– Это ничего, в деревне всегда ложатся рано… – бормотал Кирилл. – И встают тоже рано… Рано ложиться и рано вставать – горя и хвори не будете знать… Ладно, давай скатим машину с дороги, а то вдруг кто-то ночью в нее врежется…
Трудно было представить, что еще кто-то поедет по этой ужасной дороге, да еще ночью – но Тина не стала спорить. Спорить с Кириллом – себе дороже.
С трудом они докатили джип поближе к домам, и, хотя здорово шумели – Кирилл то и дело кричал на Тину, подавая команды, – не скрипнула дверь, никто не вышел посмотреть. И ни одна собака не подала голос, что уж совсем невероятно.
Приходилось признать очевидное: деревня была пуста, чему они в общем не очень удивились. В этой части области нередко встречались такие пустые погибающие деревни. Умерли последние старухи, и родственники теперь даже летом не приезжают – как жить в доме-развалюхе? И дороги ужасные.
Кирилл запер машину, забрав из нее сумку с продуктами, пледами и еще кое-какими вещами. Тина взяла фонарик, и они пошли к первому дому, окруженному покосившимся забором.
В это время в тучах снова образовалась прореха, и из нее выглянула луна, окатив окрестности неверным призрачным светом. Луна теперь была гораздо выше и не походила больше на бледный апельсин, теперь это был серебристый диск вроде старинной потертой монеты. В свете луны Тина разглядела приземистый дом, двор, заросший пожухлым бурьяном и лопухами.
Они осторожно пересекли двор, Кирилл шел впереди, нащупывая дорогу. Впрочем, тропинка от калитки к дому не так заросла, пройти можно. Вот ступени крыльца пострадали больше, Тина едва не провалилась. Разумеется, Кирилл и не подумал подать ей руку – ну еще бы, он весь во власти духа первооткрывательства, как будто в этой развалюхе ждет его какое-нибудь сокровище.
Тина плохо видела в темноте, но не сомневалась, что глаза его горят в предвкушении приключений. А какие тут могут быть приключения? Пустой брошенный дом, сырой и холодный. Что можно тут найти, кроме многолетнего мусора? Хоть бы крысы ушли своими ногами, а не сдохли в подполе…
Прежде чем войти, Кирилл постучал в дверь и крикнул:
– Эй, есть кто живой?
Разумеется, никто ему не ответил, только эхо отозвалось дурашливым отзвуком – Вой… Вой… Вой…
Дверь ужасно заскрипела. Они миновали сени, куда проникал призрачный свет луны – до того рассохлись дощатые стены, и вошли непосредственно в дом. В свете фонаря заплясали по стенам причудливые, фантастические тени.
Дом был маленький – одна комната и кухня с большой дровяной плитой. На первый взгляд не было в комнате никакого особенного мусора. Мебели, впрочем, тоже почти не было – старый диван в углу с торчащими пружинами, колченогая табуретка, сундук с когда-то красивой резной деревянной крышкой. Даже на ощупь чувствовалось, что крышка насквозь проедена жучком.
– Ты смотри, даже окна целы! – радовался Кирилл. – Но если тебе не нравится, можем пойти в другой дом.
Тина хотела зло рявкнуть, что они не в мотеле и не в гостинице, чтобы выбирать, но сдержалась. Она представила, как бродят они по деревне в темноте, и содрогнулась.
– Лучше останемся здесь.
– И верно, от добра добра не ищут…
Она усмехнулась, радуясь, что он не видит ее лица в полутьме. Как только Кирилл увлекся деревенскими поисками, сразу же у него в речи стали проскальзывать русские пословицы и поговорки. Смешно…
Кирилл крутился возле плиты.
– Смотри, даже заслонки никто не украл! – удивился он. – Сейчас печку затопим.
– Пожара не будет? – опасливо спросила Тина. – Все-таки печка старая…
– Не знаешь ты, что такое старая печка! – Кирилл уже бросился в сени и притащил оттуда охапку дров.
Тина удивилась – как будто кто-то специально для них положил. Кирилл уже колол щепу на растопку большим охотничьим ножом, который возил с собой в поездки. Он сунул еще в печку какие-то бумажки, что валялись в машине, рекламные газеты – и вот, дрова занялись, хотя в комнате сильно запахло дымом.
– Кажется, нужно там что-то открыть… – пробормотала Тина вполголоса, она знала, что он, как всякий мужчина, терпеть не может, когда его поучают.
– Ах да! – Кирилл дернул вьюшку, на пол посыпалась сажа. – Ну, сейчас пойдет!
В печке ровно и весело гудел огонь, и хотя в доме не стало теплее, но было уже не так сыро.
– Ну, говорил же я, что раньше умели делать вещи! – Кирилл радовался как ребенок.
Раньше ее умиляло такое мальчишество, теперь же Тина почувствовала глухое раздражение. Возможно, это от усталости. Кирилл уже порыскал по кухне и нашел чайник.
– Смотри, целый! И не такой уж грязный!
Чайник был ужасен – весь закопченный и без крышки. Но паутины внутри не было, как выяснила Тина, с опаской заглянув внутрь. И мышь там, внутри, не удавилась с тоски и голода. Не слишком чистый чайник, но не ржавый. Кирилл принес из машины полканистры воды. Хватило как раз вымыть чайник и поставить на плиту полный.
Тина расстелила салфетку на колченогой табуретке и выложила еду – пару оставшихся бутербродов, полпачки печенья, яблоко, пакетик сухариков. Не густо, но большую часть они съели днем. Не собирались ведь ночевать здесь, в глуши.
Кирилл подложил еще дров и вернулся из сеней с пустыми руками – дрова кончились. Но чайник все же успел вскипеть. Они поели и наполнили термос. От дивана пахло чем-то неприятным.
– По-моему, там мыши, – сказала Тина.
– Не болтай ерунды, – фыркнул Кирилл, заворачиваясь в плед, – они давно уже ушли в более сытное место.
Тина думала, что не сможет заснуть, но она так устала, что стоило ей закрыть глаза, как она провалилась в сон – темный и душный, как деревенский сеновал.
И проснулась она так же внезапно, как заснула. Проснулась от какого-то странного, подозрительного звука. Изба была полна призрачным лунным светом. Лунный свет плескался в доме, как тусклая серебряная вода, он вливался не только через маленькие оконца, но и через приоткрытую дверь.
Тина отчетливо помнила, что вечером Кирилл плотно закрыл эту дверь, накинул щеколду, да еще и подпер ее на всякий случай какой-то деревяшкой, но сейчас дверь была приоткрыта и открывалась все шире и шире. При этом дверь издавала тот самый негромкий, странно и непривычно мелодичный звук, который и разбудил ее.
– Кирилл, – позвала Тина тихо, испуганно, – это ты?
Кирилл не отозвался.
– Кирилл! – повторила Тина. – Не пугай меня! Кирилл, что за дурацкие шутки?
И тут в двери появился темный силуэт, словно облитый по контуру тусклым лунным серебром.
Это точно был не Кирилл. Человек?
Нет, это был не человек…
Освещение немного изменилось, и стоящее в дверях существо проявилось, проступило из темноты, как медленно проступает изображение на черно-белой фотографии. Тина разглядела покатые, покрытые шерстью плечи, длинные руки, массивную, почти без шеи, голову, низкий лоб, маленькие глаза…
Она хотела закричать от ужаса, но крик застыл в ее горле, как рыбья кость.
И вдруг Тина услышала голос.
Странный голос, удивительно тихий, но в то же время заполняющий все вокруг, звучащий прямо у нее в голове…
– Я скучал.
Свет снова сместился. Теперь Тина отчетливо видела лицо поразительного существа – это было именно лицо, а не звериная морда, плоское, безволосое лицо с широкими скошенными скулами, и на этом лице она прочитала печаль и одиночество.