Страница 9 из 10
Звонила ее старинная знакомая – Люба Сапожкова. Услышав Любин голос, Надежда тяжело вздохнула и опустилась в кресло – Сапожкова любила поговорить и делала это со вкусом при всякой возможности. Разговор с ней по телефону неизменно затягивался как минимум минут на сорок, так что Надеждин уход откладывался на неопределенное время. Люба, страшно довольная, что застала Надежду, сразу же взяла быка за рога.
– Представляешь себе, какое хулиганство? – возбужденно тарахтела она. – Всех выгнали на улицу!
– Кого выгнали? – обреченно переспросила Надежда.
Перед ее глазами предстала Люба с ее мужем Виталием, стоящие с узлами и чемоданами под проливным дождем возле своего дома.
– Да ты меня совсем не слушаешь! – обиженно отозвалась приятельница. – Я же тебе говорю, кто-то утром позвонил в милицию и сказал, что в наше здание заложена бомба. Ну ты ведь знаешь, как сейчас боятся террористов! Всех немедленно выгнали на улицу! Ну, нас – еще куда ни шло, все-таки агентство недвижимости… ну, отложили одну-две сделки, извинились перед клиентами! И модельное агентство, которое на третьем этаже, тоже не очень много потеряло. Юридическая контора, которая под нами, – тоже… А в Центре Сидорова наверняка были на сегодня запланированы операции, представляешь, каково людям? Они дожидались не один месяц… А потом, уже в конце дня, милиция нашла того, кто звонил, – оказался старшеклассником из соседней школы. Он это сделал на спор, выиграл ящик пива… у них была назначена контрольная по математике, а из-за этой паники всех распустили по домам…
– Постой, – Надежда встрепенулась, как боевая лошадь при звуках трубы, – что ты там сказала про Центр Сидорова? Это клиника?
– Ну да, – в голосе Любы явственно прозвучало недоумение, – знаменитый офтальмолог… ты что, не знаешь?
– Да нет, знаю, конечно… но этот центр что – в одном здании с твоей фирмой?
– Конечно, да я тебе об этом сто раз говорила! Ты меня просто никогда не слушаешь…
– И что – этот Центр сегодня весь день не работал?
– Ну да! А о чем я тебе рассказываю? Из-за этого мальчишки, телефонного хулигана…
– Понятно, – Надежда уставилась в стену.
На самом деле все это было как раз совершенно непонятно. Выходит, Татьяна обманула ее? Была вовсе не в этом центре? Но почему? Для чего она так неуклюже врет? Ведь Надежда не тянула ее за язык, не устраивала допросов… сказала бы, что сегодня не успела, задержалась в парикмахерской, кстати, и вправду это дело долгое, Надежду вон в один цвет покрасили да постригли, так и то полдня она в парикмахерской провела, а тут вон как сложно… Но Татьяна сама сказала, что была в центре… но может быть, их несколько? Хотя Татьяна говорила, что ездила на Петроградскую, и Любина фирма тоже расположена на Петроградской…
На столе лежала толстая рекламная газета «Из рук в руки». Газета была не новая, Надежда сама ее купила в свое время, что-то нужно было найти – не то балкон они стеклить собирались, не то подруга просила найти породистого жениха для своей бирманской кошки…
С тех пор как Надежда временно бросила работу, все знакомые и родственники просто осатанели. У них тут же нашлась для Надежды Николаевны масса важных и неотложных дел. Сами они не могли выполнить все эти дела по причине нехватки свободного времени и сильной занятости и торопились загрузить ими Надежду, чтобы, по их словам, ей не было так одиноко и грустно сидеть дома.
Разумеется, желания и возможности самой Надежды в расчет совершенно не принимались. За то недолгое время, которое Надежда считалась домохозяйкой, она успела проводить в санаторий одну милую старушку, маму своей приятельницы, навестить в больнице двух великовозрастных шалопаев, которые попали в аварию на мотоцикле, отвезти бывшей соседке страшно неудобный вентилятор и даже достала какое-то редкое лекарство для второй жены своего первого мужа. Так что если бы не война кота Бейсика с сенбернаром, то в переезде на другую квартиру можно было найти свои плюсы – не все знакомые знают тот телефон. Но вот настырная Люба Сапожкова отловила ее в собственном доме. И наверняка звонит не просто так, чтобы поболтать!
Однако звонок пришелся кстати в том смысле, что позволил разоблачить Татьяну. Надежде пришло в голову, что в газете можно посмотреть адреса имеющихся в нашем городе глазных клиник и проверить, есть ли еще один Центр профессора Сидорова.
Она пододвинула к себе газету и машинально потянулась за очками – шрифт был очень мелкий.
Вообще говоря, Надежда Николаевна не любила надевать очки, поскольку считала, что они ей совершенно не идут, старят ее и делают чересчур солидной, похожей на школьного завуча или депутата горсовета советских времен, и поэтому надевала их как можно реже, только когда нужно было, как сейчас, прочитать что-нибудь очень мелкое.
И как раз потому, что она надевала очки редко, поиски их каждый раз превращались в настоящую проблему. Приходилось долго и мучительно вспоминать, где она оставила их последний раз. И вообще, всякий, кто носит очки, знает, что их поиски – это истинное мучение, потому что искать их приходится… без очков.
Но на этот раз очки, как ни странно, нашлись сразу, буквально сами попали под руку. Надежда, не отрывая телефонную трубку от уха и время от времени вежливо поддакивая Любе, надела очки и уставилась в газету.
Однако шрифт остался по-прежнему неразборчивым. Очки нисколько не помогли.
Надежда сняла их и недоуменно оглядела.
Это были не ее очки – они были легче, дужки другой формы, хотя оправа тоже металлическая. Ее очки лежат небось в сумочке, а она машинально схватила те, которые подвернулись под руку. Ах, ну да, конечно же – это очки зауральской гостьи, Татьяны Белолобовой… но почему она их оставила, если говорит, что со зрением у нее очень плохо? Кстати, сегодня шел дождь, и на Татьяне не было темных очков.
Сердясь на саму себя за такую подозрительность, Надежда тут же придумала объяснение: наверное, у девушки не одна пара, допустим, одни очки для дали, а другие – для близи, и эти сегодня не нужны…
Но оставалась еще одна смущавшая ее деталь. Надежда снова нацепила очки и уставилась на газету. Она видела шрифт нисколько не лучше, чем без очков. Не лучше, но и не хуже. В очках были простые стекла, безо всяких диоптрий.
«Что же это значит? Для чего Татьяна их носит? И носит ли?»
– Надя, да ты совсем меня не слушаешь! – раздался в трубке обиженный Любин голос. – О чем ты думаешь?
– Да-да, конечно, – ответила Надежда совершенно невпопад.
– Что – конечно? Так придешь или не придешь?
Зачем Татьяна выдумала историю про свое плохое зрение?
Зачем она носит очки?
Но ведь про ее больные глаза сказал Надежде муж, а ему – Лиза Самохвалова, причем еще до того, как девушка приехала в Санкт-Петербург…
– Надежда, да что с тобой происходит? – Люба, кажется, уже не на шутку рассердилась.
«Так жить нельзя! – мысленно простонала Надежда. – Совершенно не дают подумать!»
– Люба, я обязательно тебе перезвоню в самое ближайшее время! – закричала она, с маху повесила трубку и поскорее выскочила из дома, чтобы обиженная Сапожкова не успела перезвонить.
«Ну и что такого? – думала Надежда, торопясь к метро под сильным дождем. – Что я такого узнала? Девица абсолютно зрячая, это и сразу было видно. А наврала про плохое зрение нарочно, чтобы ее пригласили в Питер. Если бы написала просто – хочу, мол, к вам в гости, Лиза бы наверняка ответила, что извини, мол, сейчас никак невозможно – дочка рожает, и, вообще, совершенно не до гостей… А так, если ей срочно на операцию нужно – кто в такой ситуации откажет больному человеку?»
Подумав так, Надежда даже остановилась, потому что твердо уверилась, что девица приехала с целью познакомиться поближе с Сан Санычем. Иначе зачем ей врать?
Надежда так расстроилась, снова осознав эту мысль, что потеряла бдительность и проехавший автомобиль окатил ее из лужи. Холодная вода подействовала несколько отрезвляюще, и Надежда Николаевна устремилась домой, повинуясь долгу жены и хозяйки рыжего кота, а также огромного сенбернара, которого обманом подсудобили ей родственники.