Птица в пролете

Итак, она поглядела на себя со стороны и увидела немолодую всклокоченную тетку, красную от злости. Еще и голос, наверное, визгливый станет, когда орать начнет. Нет, так нельзя себя вести, следует срочно сменить тактику. Тем более что внутренний голос, которому Надежда привыкла доверять, ожил внезапно и дал понять ей, что вот оно, то самое, из-за чего ей следует волноваться, вот для чего муж завел весь этот разговор, и ни собака, ни внук, ни отъезд тут не имеют большого значения.

Страшным усилием воли Надежда Николаевна взяла себя в руки и загнала внутренний голос еще дальше внутрь.

– Дорогой, – кротко сказала она мужу, – в твоем рассказе женские имена и фамилии мелькают, как в дамском детективе. Не успеешь разобраться с одной дамой, как тут же всплывает другая. Лиза Самохвалова, Аня Твердолобова, я понятия не имею, кто такие эти твои знакомые дамы…

– Надежда, не валяй дурака! – взорвался муж. – Ты прекрасно знаешь, кто это. И Лиза и Аня – это мои однокурсницы, когда-то мы вместе учились в институте, в одной группе. И мы все дружили – Лиза, Аня, я и Пашка, еще ребята… вообще группа у нас очень дружная была. И я тебе про них рассказывал, ты просто не помнишь!

Из всех его институтских друзей Надежда знала только Пашку Соколова, то есть он теперь не Пашка, а Павел Петрович Соколов, профессор и доктор наук. Она готова была поклясться, что никогда не слышала от мужа ни про Лизу, ни про Аню, и этот факт ей очень не понравился.

– И не Твердолобова, а Белолобова, – не успокаивался муж, – Аня Белолобова. Они обе были не ленинградки, только Лизавета вышла замуж и осталась здесь, а Анна после окончания института уехала к себе, в Зауральск.

– Есть такой город? – удивилась Надежда.

– Да, и довольно большой промышленный город. Одно время я часто ездил в командировки на тамошний завод и жил у Ани чуть не месяцами. Они вообще меня очень хорошо принимали, хоть жили с мамой небогато. А уж потом мать у нее умерла, Аня с дочкой осталась. Лиза сказала, что Аня умерла полгода назад – инсульт, представляешь, так что я просто обязан помочь девочке!

И тут Надежду озарило! Правильно, ведь все лежало на поверхности, а она никак не могла сообразить. Ведь муж же, считай, сам обо всем рассказал! Они дружили, потом эта самая Аня уехала, а потом у нее родилась дочка. И, судя по всему, про мужа этой Ани никто ничего не слышал. Да и вряд ли какой мужчина потерпит, чтобы приятель его жены жил у них месяцами!

– Девочка большая? – осведомилась Надежда абсолютно равнодушным тоном.

– Ну, как тебе сказать, последний раз я был у них в восемьдесят втором году, ей как раз в школу идти нужно было, я еще привез книжки там всякие, в общем, все, что нужно первокласснику. Стало быть, сейчас ей уже… слушай, двадцать семь лет!

И снова Надежду больно кольнуло: с чего это он так точно помнит, в каком году был в этом самом Зауральске последний раз? Подумаешь, какая важная дата! Если только дочка у этой Ани не от него… И теперь она приезжает. И это еще хуже, чем если бы приехала сама Аня. Потому что с дочерью-то Надежда конкурировать не сможет, не тот случай. Надежда Николаевна ощутила, как ревность, это чудовище с зелеными глазами, терзает ей сердце. Все было так болезненно, потому что за восемь лет брака муж ни разу не дал ей повода для ревности. Несмотря на то, что раньше он работал в вузе и его окружали студентки и аспирантки, ни разу Надежда не заметила, что от него пахнет чужими духами или платок испачкан губной помадой. Ни разу муж не изменился в лице, услышав, что звонит женский голос. Ни разу в гостях у друзей муж не оказывал повышенного внимания ни одной женщине даже в шутку…

И вот теперь такое.

– Зачем она приезжает? – спросила Надежда и тут же пожалела об этом, но муж ничего не заметил.

– Лиза говорила, что у нее что-то с глазами. После скоропостижной смерти матери у нее резко ухудшилось зрение. Возможно, от стресса, ей нужно показаться здешним врачам, пока не стало поздно.

«Ой как нехорошо, – подумала Надежда, – ведь это же ужасно – молодая женщина может остаться слепой! Конечно, нужно ей помочь, и я сделаю все, что смогу».

Но в мыслях ее не было теплоты.

В принципе Надежда знала, что сенбернары очень крупные собаки, она и ожидала увидеть что-то большое, с рыжими пятнами и лобастой мордой. Но действительность превзошла самые смелые ее ожидания.

Ехать решили все сразу, то есть Сан Саныч погрузил в машину самые необходимые носильные вещи, Надежду и переноску с котом Бейсиком. Надежда рассудила, что глупо сначала ей знакомиться с собакой, потом везти туда Бейсика. Нет уж, раз им всем предстоит жить вместе почти год, то чем скорее произойдет процедура знакомства, тем лучше.

Сан Саныч вставил ключ в замок, и за дверью тут же раздался лай.

То есть лаем это можно было назвать только с большой натяжкой. Гораздо больше это было похоже на раскаты приближающейся грозы или глухой грохот отдаленной канонады.

Надежда невольно схватила мужа за руку.

– Не волнуйся, Наденька, – с наигранным оптимизмом проговорил Сан Саныч. – Он очень приветливый… это он так с нами здоровается…

Дверь распахнулась, и перед ними появилась огромная лобастая голова.

– Р-р-р? – произнесла голова вопросительно, что можно было, наверное, перевести на человеческий язык: – «Вы к кому?»

При этом тяжелая нижняя челюсть отвисла, обнажив огромные желтоватые клыки.

– Мама! – тихонько проговорила Надежда. – Какой же он огромный!

Из плетеной переноски послышалось угрожающее шипение: это Бейсик демонстрировал свое отношение к происходящему.

В это время сенбернар увидел Сан Саныча, и весь его облик преобразился. Он радостно взвизгнул, что при его размерах выглядело очень комично, и бросился к Надеждиному мужу с явным намерением встать лапами ему на грудь. Сан Саныч, который прекрасно понимал, что не удержит такой вес, отскочил в сторону и строго прикрикнул:

– Арчи, место!

Пес виновато потупился, облизнулся большим шершавым языком, шумно сглотнул слюну и захлопнул пасть. С обожанием глядя на Сан Саныча, он задом отступил в квартиру. Надежда поняла, почему ему пришлось пятиться: развернуться на тесной лестничной площадке он просто не смог бы, ему не хватило бы места, как туристскому автобусу на маленькой автостоянке.

Сан Саныч вошел в квартиру, и Надежде ничего не оставалось, как последовать за ним.

Пес сидел в углу, занимая половину прихожей, и ритмично шлепал по полу большим лохматым хвостом. Его обаятельная лобастая морда выражала симпатию и приязнь.

– Вот, Арчи, знакомься, – с энтузиазмом проговорил Сан Саныч, – это Надя, она будет здесь жить.

Сенбернар внимательно посмотрел на Надежду, разинул пасть, напоминающую размерами багажник автомобиля, и радостно улыбнулся. Во всяком случае, выражение его морды было как нельзя более похоже на искреннюю приветливую улыбку.

«Очень приятно, – казалось, говорил он, – друзья Сан Саныча – это мои друзья!»

– А он славный, – удивленно и немного нерешительно проговорила Надежда.

В глубине души она считала, что этот пес вряд ли ей понравится.

В ответ на ее слова Арчи пару раз стукнул хвостом по паркету, встал и приблизился к новой хозяйке.

Хотя Надежде очень хотелось спрятаться за широкую спину мужа, она взяла себя в руки и осталась на месте.

Арчи, стуча по паркету когтями, подошел к ней и ткнулся мордой. Прикосновение было очень деликатным, однако ей с трудом удалось удержаться на ногах.

– Он знакомится, – прошептал Сан Саныч, – запоминает твой запах!

– А по-моему, он использует меня вместо носового платка, – с легким недовольством отозвалась Надежда.

Действительно, Арчи тщательно вытер об нее свою вечно слюнявую пасть.

– Арчи, как не стыдно! – укорил его Сан Саныч. – Что за неаккуратная собака!

Сенбернар виновато опустил голову, и при этом прямо перед его носом оказалась плетеная переноска, из которой непрерывно доносилось угрожающее шипение Бейсика.