Страница 58 из 118
Оба они вместе оказались у полосы с отпечатками следов, ведущих в лес.
Кочеткову хотелось скорее догнать отряд «охотников за найнами» и вывести налетчиков из строя парализующими пулями, но, обдумав все, решил, что в такой схватке может пострадать Оля.
Найн, сильно сутулясь, крадущимися шагами, при всей своей тяжести едва касался земли, идя рядом, не обгоняя Кочеткова, словно рассчитывал на его помощь.
К тому же почти внезапно стало так темно, что Кочетков без найна наверняка потерял бы след волокуши.
«Однако, как быстро здесь темнеет!» — подумал он.
На небе зажглись звезды. Они не просто мерцали, как на родине, а пульсировали между кронами могучих, тянущихся к ним деревьев.
Кочетков ни на минуту не забывал, что находится в другом измерении. Так ли расположены здесь звезды, как в прежнем, покинутом им мире?
К своему удивлению, внимательно поглядывая вверх, он увидел знакомые созвездия, начиная с Большой Медведицы. Отыскал даже Полярную звезду.
«Как это может быть? — удивлялся он. — Впрочем, солнце ведь здесь такое же, как в ином для этого мира измерении». Объяснить подобное явление он не мог и положился пока лишь на свое наблюдение.
И тут же упрекнул себя за то, что думает о звездах, когда все мысли теперь надо сосредоточить на спасении Оли.
В наступившем мраке он более ощутимо чувствовал присутствие огромного найна, чем когда видел его.
Найн шел уверенно: наверное, лучше Кочеткова различал в темноте след волокуши.
Оле было очень тяжело брести за волокушей с веревкой на шее. Пока совсем не стемнело, она видела, что идущим впереди невольникам еще тяжелее, чем ей.
Один из них, которому ударов доставалось больше всех, заметно хромал.
Оля видела только влажную от пота спину, исполосованную шрамами и согнувшуюся в непосильном напряжении. И ей было жаль его…
Сознание того, что кому-то еще хуже, чем ей, проснувшееся в ней сочувствие к несчастному придавало силы.
Почему ее не убили вместе с Седым? Для чего она нужна этим дикарям?
Ответа на этот вопрос искать не хотелось, да потом он мог оказаться слишком омерзительным.
Оля думала об Альсино, вспоминала часы, проведенные с ним, ее уроки русской письменности: ему необходимо было знать язык, чтобы передать своим людям записи. Он говорил, что закончит их, но чтобы читатель смог узнать о нем все, завершит работу в параллельном мире, и Оля должна пополнить записи своими впечатлениями о его родине. А вместо этого она попала… в настоящий ад, где ее будут поджаривать на костре или сделают еще что-нибудь и похуже.
Хотелось плакать. Но хромающий раб впереди отвлекал Олю, напоминая о чужих страданиях. Да разве и Альсино сейчас не страдает из-за нее? Ведь он ее любит! Любит! Она это знает!…
В мрачном лесу быстро стемнело. Хромой раб стал едва различим.
Черный туман окутал все вокруг. Оле чудились в нем какие-то огоньки, быть может, глаза неведомых зверей. Ей даже хотелось, чтобы какой-нибудь местный ягуар напал на нее и сразу загрыз. Но вместе с тем она смертельно боялась этого. И доносящиеся из темноты звуки на каждом шагу пугали ее. Она слышала рычание, визг, стоны, бульканье…
Но что это? Как будто померещились автомобильные сигналы, шум проходящего вдали поезда? Или она начинает терять рассудок? Неужели где-то здесь, близко соприкасаются параллельные миры? Если б можно было сорвать с шеи веревку, ринуться на эти звуки и… оказаться дома!
Дома? А в каком месте? Было бы ей, да и всем ее сподвижникам лучше, если бы Альсино не удалось перевести «летающую тарелку» в другое измерение, если бы они попали в руки тех, кто убивает друг друга? Их могли счесть там и за врагов!
Наины оказались добрее…
Но вот неандертальцы!…
Почему вместе с развитием разума появляется Зло?
Звуки, рожденные расстроенным воображением Оли или доносящиеся откуда-то на самом деле, стихли.
Начало светать. Лес кончился, и отряд вышел к берегу огромного водоема, другого берега которого не было видно.
Может быть, море?
Откуда здесь быть морю?… Хотя это ведь другое измерение! И все не так!… Вот только нравы людей похожи!…
Исполинские деревья леса подходили к самой воде.
В одном месте они немного отступали, и там ютилось несколько убогих хижин.
Оказалось, это была «столица» царька.
Навстречу охотникам выбежала ватага похожих на зверят волосатых ребятишек.
Потом появились и взрослые дикари, преимущественно женщины или старые люди. Они восторженно встречали удачливых охотников: те везли им на волокуше желанную пищу.
Когда измученные рабы остановились у самой кромки воды, охотники стали разгружать волокушу.
И тут Оля еще раз увидела Седого…
Вернее, лишь одну его голову. Мертвые глаза смотрели прямо на нее…
По спине пробежал озноб.
Силы оставили Олю, и она в изнеможении опустилась на землю, привалясь к волокуше. Заснула или потеряла сознание? Она не смогла бы точно ответить на этот вопрос.
Даже громких криков дикарей, казалось совсем не утомленных ночным переходом, не слышала она.
В поселении готовились к празднованию удачной охоты.
Неподалеку от Оли разжигали большой костер.
Очнулась она, чувствуя, что ей сдавило горло, а тело ее обхватило что-то гибкое, сильное и потащило куда-то, натягивая веревку.
И невольно немой вопль о помощи, обращенный к Альсино и никому не слышный, вырвался у Оли. Некие, неизвестные ей самой, самопроизвольно действующие силы дали этот сигнал бедствия. Это оказалось возможным лишь в ее полубессознательном состоянии. Так же случилось и с самим Альсино, когда он спал в клетке Биоинститута. На него напал спрут из соседнего водоема, и Оля, находясь за десятки километров, перепуганная, соскочила с постели, не зная, что и почему грозит Альсино. Но почему-то была в этом уверена…
Глава 5
ГОЛОВОНОГОЕ БОЖЕСТВО
Невежество склонно приписывать загадочному и непонятному божественность.
К царьку, наряженному в свою белую обновку, подошел шаман, неожиданно тучный для поджарых неандертальцев верзила, отличаясь от них еще и торчащими изо рта ритуальными клыками, сделанными из кусочков дерева. Шаман чего-то настойчиво добивался, жестикулируя.
Царек приказал привести хромого раба.
Тот брел понуро, волоча ногу заметнее прежнего, испуганно озираясь в поисках своих братьев по упряжке. Но его потому и привели сюда, что он уже не в состоянии был тащить волокушу.
Толпа дикарей вместе с царьком направилась к морскому берегу. В одном месте над ним поднималась скала. Словно срезанная, она обрывалась в воду.
Легкие волны лениво набегали на низкую часть берега, где у самой кромки была оставлена привязанной к волокуше пленница.
Но сейчас она мало занимала участников шествия.
Шаман взобрался на скалу первым, неся в руках мертвую голову найна.
Хромой бородатый раб отставал, и его нещадно подгоняли ударами дубины по плечам и сгорбленной спине.
Под обрывом на дне моря темнела яма. Никто не измерял ее глубины. Там и поселилось «божество»-осьминог, которому приносились постоянно жертвы.
Дойдя до обрыва, люди увидели всплывшее на поверхность страшное, безобразное «божество» со множеством гибких рук, растущих прямо из головы. Оно было целиком поглощено созерцанием добычи, привязанной к волокуше. Злобно посматривал хищник на подошедших своими выпуклыми, казалось, осмысленными глазами.
Дикари на холме в ужасе упали на колени, уткнув лица в землю. А шаман, заметив, что «божество», не дождавшись очередной жертвы, решило само искать добычу на берегу, поторопился умилостивить его, бросив в воду мертвую голову найна — знак удачной охоты.
«Божество» же, раздраженное сопротивлением отбивавшейся ногами добычи, услышав всплеск, схватив девушку, тотчас ослабило объятия, но не отпустило полузадохнувшуюся Олю.