Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 50 из 75

– Другая планета!

«Никогда ни о чем не жалеть, – пообещал он себе в том месте и времени. – Никогда не возвращаться. Никогда никого из них больше не видеть, этих матерей, отцов, сестер, которые тебя бросили». От этого места и времени до тяжко поразившей его смерти Дани Лефебр расстояние протянулось неощутимое. И все пути вели с «Цыпленка Кино» на гипердип, а оттуда в твинк-бак.

Он поведал об этом Энни Глиф, пока они шли по бетону космопорта к ней в комнату.

– Тогда меня звали иначе, – добавил он.

И вдруг подумал, что сейчас его опять вырвет. Он присел на корточки и опустил голову между колен. Стал прочищать горло. Энни коснулась его плеча. Спустя некоторое время ему полегчало, он сумел поднять голову и посмотреть на нее.

– Я сегодня вечером их расстроил, – сказал он.

Как всегда, Энни дала ему понять, что ее терпение бессловесно и основательно. Он бросился в него, как в омут с головой, потому как больше было некуда.

– Если я прорицатель, – воскликнул он в отчаянии, – то почему же я только и вижу что прошлое?

22

Устойчивые сущности

Было поздно. Люди торопились по домам из ресторанов и кинотеатров, опустив головы в сырой зябкой ночи. Поезда еще ходили. Майкл Кэрни застегнул куртку до воротника. На ходу вытащил мобильник и попытался дозвониться Брайану Тэйту: сперва домой, затем в Сохо, где располагался офис «Сони». Он ничего не добился, хотя соневский автоответчик сделал попытку заманить Кэрни в лабиринт корпоративных голосовых консультантов. Он убрал телефон в карман. Анна дважды нагоняла его. Первый раз в Хаммерсмите, где Кэрни пришлось задержаться и купить билет.

– Можешь меня преследовать, если тебе так приспичило, – сказал ей Кэрни. – Толку не будет.

Она вспыхнула, окинула его упрямым взглядом, протолкалась мимо касс через валидатор и спустилась на восточную платформу станции. Резкий флуоресцентный свет мигающих от износа ламп выхватывал из полумрака верхнюю часть ее лица. Она накинулась на него:

– Какая польза от твоей жизни, Майкл? Ну какая польза от твоей жизни?

Кэрни схватил ее за плечи, словно желая встряхнуть, и встретился с ней глазами. Хотел было отпустить какое-то оскорбление, но передумал.

– Ты нелепо выглядишь. Ступай домой.

Она смолчала.

– Видишь? Тебе нечего ответить. Ты не дала ответа. Ступай домой. Со мной все будет в порядке.

– Ты так всегда говорил, не правда ли? И посмотри, в кого ты превратился. Ты глянь на себя. Ты напуган до смерти и истощен.

Кэрни вдруг передернул плечами.

– Я не боюсь, – сказал он и снова отошел в сторонку.

Ее недоверчивый смех сопровождал его на пути через платформу. Когда пришел поезд, она, несмотря на ужасную давку, выбрала место подальше от Кэрни. На Виктории он потерял было ее из виду в суете позднего вечера, но она снова выцепила его взглядом и с мрачной целеустремленностью протолкалась к нему через толпу смеющихся японских подростков. Он сжал зубы, вышел на две станции раньше, чем требовалось, и быстрым шагом преодолел около мили, пройдя насквозь светлый шумный Западный Кройдон и переместившись в пригород. Стоило оглянуться, как он замечал следующую за ним Анну; та взятого им темпа не выдерживала, но ухитрялась удерживать его в поле зрения, а к тому моменту как Кэрни постучал в дверь дома Брайана Тэйта, снова догнала. Ее волосы слиплись от пота, лицо горело возбужденным румянцем; сморгнув с век дождевую воду, Анна с натугой выдала ослепительно-беззаботную усмешку, словно говоря: «Вот видишь?»

Кэрни постучал в дверь. Они стояли, держа в руках сумки, в настороженном перемирии, ожидая сами не зная чего. Кэрни снова ощутил себя идиотом.

Дом Брайана Тэйта стоял на тихой улочке меж деревьев и холмов, с церковью на одном конце и домом престарелых на другом. Четыре этажа, короткая гравийная дорожка между лаврами и деревянная тюдоровская опалубка поверх штукатурки, смешанной с каменной крошкой. Летними вечерами лисы, принюхиваясь, рыскали в саду меж поросших лишайником яблонь. Было ясно, что дом всю его историю использовали аккуратно и хорошо о нем заботились. Тут растили детей, потом отправляли их в школы, специально учрежденные для детишек из таких домов, а потом дети вырастали, делали брокерские карьеры и заводили собственных детей. От дома веяло успехом и благородной скромностью, но было в нем ныне и что-то мрачное, искаженное, словно бы от присутствия Брайана Тэйта.

На стук в дверь никто не появился. Анна Кэрни поставила сумку на землю и отошла к окну, забралась на цветочную клумбу, привстала на цыпочках.

– Там кто-то есть, – сказала она. – Послушай.

Кэрни прислушался, но ничего не услышал. Обойдя дом, прислушался с другой стороны, но окна оставались темны и безмолвны. В саду тихо моросил дождик.

– Его там нет.

Анна вздрогнула.

– Да нет же, там кто-то есть, – повторила она. – Я чувствую, как он на нас смотрит.

Кэрни забарабанил в окно.

– Видишь? – возбужденно воскликнула Анна. – Он передвинулся!

Кэрни вытащил мобильник и набрал номер Тэйта.

– Постучи-ка снова в дверь, – попросил он, придержав телефон ухом. Выслушав старомодно сформулированное сообщение автоответчика, он сказал: – Брайан, если ты здесь, вылезай из норы. Я перед твоим домом, мне нужно с тобой поговорить.

Пленка покрутилась полминуты, потом остановилась.

– Господи, Брайан, я же тебя вижу.

Кэрни начал набирать номер по новой. Тут передняя дверь открылась; Тэйт неуверенно выглянул наружу.

– Без толку, – заметил он. – Я телефон в другом месте держу.

Он был в какой-то серебристой парке с очень плотным мехом, футболке и рабочих штанах грузчика. Когда он отворил дверь, из дома повеяло теплом. Капюшон парки мешал разглядеть его лицо, но Кэрни увидел, что Тэйт отощал, измучен и давно не брился. Тэйт перевел взгляд с Кэрни на Анну и обратно.

– Хотите войти? – осведомился он странным тоном.

– Брайан… – начал Кэрни.

– Не входи туда, – вдруг сказала Анна. Она так и стояла на клумбе под окном.

– Тебе нет нужды заходить туда вместе со мной, – сообщил Кэрни.

Она сердито уставилась на него:

– Разумеется, есть.

Внутри оказалось тепло и влажно. Тэйт провел их в маленькую комнату в глубине дома.

– Вы не могли бы закрыть за собой дверь? – попросил он. – Тепло уходит.

Кэрни оглядел комнату:

– Брайан, что за хрень ты тут затеял?

Тэйт превратил комнату в клетку Фарадея, обив потолок и стены медной проволочной сеткой. Принял он и дополнительные меры предосторожности, закрыв окна фольгой «Бакофойл». Теперь никакое электромагнитное излучение не могло проникнуть внутрь или вырваться наружу. Если он тут чем-то занят, то снаружи никак не выяснишь, чем именно. Везде валялись коробки гвоздей, рулоны медной проволочной сетки и «Бакофойла». Центральное отопление включено на полную. В центре комнаты глухо гудели еще два отдельных обогревателя на сжиженном газе, а рядом с ними стояли стол «Формика» и стул. На столе Тэйт разместил стеллаж из шести параллельно подключенных серверов Macintosh G4, клавиатуру, монитор с блендой и какие-то периферические устройства. Из прочих предметов обстановки в комнате имелись электрочайник, кофеварка эспрессо и стопка пластиковых стаканчиков. На полу валялись картонные упаковки от готовых обедов. В комнате воняло. Местечко это производило неизгладимо мрачное впечатление.

– Бет ушла, – пояснил Тэйт. Вздрогнув, он повел руками перед одним из нагревателей. В тени капюшона парки его лицо едва можно было разглядеть. – Она вернулась к Дэвису. И забрала детей.

– Сочувствую, – сказал Кэрни.

– Готов побиться об заклад, что так и есть, – ответил Тэйт. – Готов кости бросить. – Голос его внезапно взлетел до визга. – Зачем явились? – спросил он. – У меня телефон в другой комнате, вы не в курсе? Я тут работаю.

Анна Кэрни оглядывала комнату с выражением глубокого изумления. Глаза ее нет-нет да и останавливались на Тэйте, и во взгляде проступало тихое презрение одного невротика к другому; при этом она качала головой.