Рассказы

— Ну. Как пы он распился? Парашют он хорошо уклатыфает, фее этапы уклатки проферяли. И фы, и тофаришч капитан. Парашют натёшный, фы ше сами гофорили — как фаленок. Насемную потготофку он всю прошел — с нами фместе. Как пы он распился?

— На хрен, — плюнул старлей, — все разборки с поддатым бойцом — после его вытрезвления, даже в уставе это написать не постеснялись, и правильно сделали.

— Шагом марш к роте, — рыкнул он и побрел следом за эстонцем, с трудом удерживаясь от мучительного желания засандалить доброго пинка по его поджарому заду.

Гадский край, — скрипел зубами старлей, — даже эстонцы тут в раздолбаев превращаются. За банку вина продался, ссскотина!

Увидев их, капитан все понял без лишних слов. Да и что тут было непонятного? Ну, попал эстонский парень с лесного хутора на юг, и что он тут видел? Казарма, да стрельбище, да караулка, да аэродром. Ну, на учениях еще может местными красотами полюбоваться, да и то вряд ли — носятся они на этих учениях, что твои лошади, да еще навьюченные, что твои ишаки. Какое уж там любование, до койки в казарме доползти бы... Так два года и пролетают. И тут подваливает такой вот шкет с банкой винища и корзиной жратвы: дяденька, одолжи парашютик прыгнуть. Да эх, однова живем! Хоть пару часов пожить как на курорте, а там и на гауптвахту не страшно, хоть будет что вспомнить. Да и насчет гауптвахты — еще вопрос.

Чего уж там — не вякни этот балбес так по-дурацки этот доклад, да хрен бы кто чего заметил. Ну да, положено докладывать, да все эти доклады нормально игнорируют. А проверяющие и не требуют — кого угодно достанет, когда весь день одно и то же в ухо орут. И от проверки это отвлекает. Короче, перестарался студент. А где он, кстати?

А невезучий Дато (уже без парашюта) все топтался рядом, ел капитана глазами больного спаниеля и все надеялся на чудо.

— Ты еще здесь? — изобразил капитан удивление и решил больше не орать — может, так лучше дойдет.

— Дядя Саша, ну, пожалуйста...

— Все, парень, отставить разговоры. Не положено.

— Почему не положено? — голос Дато уже начал позванивать слезами безнадеги.

— Потому. Правила. Закон. — изобразил кэп неприступную скалу.

В отчаянии Дато сел где стоял и принялся лупить кулаком по траве, изливая переполнявшие его чувства. Вот так-то оно лучше будет. Капитан придавил каблуком окурок и направился к своему парашюту — предстояло еще поработать выпускающим.

Прыжки в этот день прошли ровно и без задержек. И безо всяких происшествий вроде зависаний на деревьях или вывихнутых ног. Аж беспокойство внутри закопошилось — ну ведь не бывает так, чтоб все так гладко шло...

Десантировав последнюю роту, вертолетчики повели «шестерку» на посадку. Теперь — час передыху, вкусный обед (десантура всегда угощала летунов как лучших гостей), а потом — крайний подъем, выброска спортивной команды и — уже без посадки — к себе на базу.

И тут на аэродроме появилась «шишига» соседнего аэроклуба. Ну, в общем, это было обычным делом, хотя и не вполне законным, откровенно говоря. А что делать? Друг другу помогать надо. Вертолет отработает свои две недели и улетит. А у тебя в части еще с полсотни человек программу прыжков не выполнили — тот в отпуске был, тот из нарядов не вылезал, тот в командировке проторчал — жизнь. А не выполнит офицер или прапорщик прыжковую программу — год за полтора не засчитывается — обидно, да. Ну, что делать? Собирает пэдээсник[11] всех таких недобитков да и везет в гражданский аэроклуб — выручайте, мужики. Ну, а когда в часть вертолет прилетает, так те своих курсантов привозят: им тоже лишнюю горючку никто не даст, а бензин для «аннушек» лишь один завод в стране гонит, и с ним вечный нехватеж. Так вот и приходится крутиться, а что поделаешь? Если все по правилам делать — так вообще ни черта не будет.

Замполит рассказывал, в Италии даже такой вид забастовки изобрели, ее так и называют «итальянская забастовка». Это когда работягам по закону бастовать нельзя — авиадиспетчеры всякие, метрошники там. Так они чего делают? Требуют от буржуя-работодателя выполнить все требования, что предписывают им должностные инструкции. И все — работа встает. Дескать, я бы, товарищ буржуй, и рад работать — да вот беда: у меня на рабочем месте огнетушитель уже целых два дня как просрочен. И в аптечке у анальгина срок годности истек. Вы уж приведите все в соответствие, я без этого работать просто права не имею... Бьют и синяков не оставляют.

Так и есть — привез инструктор Белоканского аэроклуба Тофик Гаджиев своих курсантов на халяву разок прыгнуть. И прямиком — к капитану.

— Саша, привет!

— Салям алейкум, Тофик. Птенцов своих привез?

— Ага! Слушай, помоги немножко, а?

— Чего такое?

— Давай, девочку одну на поток поставим? По-американски, да?

С недавних пор инструктор Тофик заимел в голове крупного таракана: всерьез освоить американский способ подготовки новичков. Суть его в том, что два инструктора берут с двух сторон желторотика и так, втроем, покидают самолет. В воздухе они придают ему правильное положение для свободного падения и контролируют раскрытие салабоном парашюта, после чего раскрывают свои парашюты. Надо сказать, к этому способу подготовки капитан относился весьма скептически, будучи твердо убежденным, что парашютист должен сам пройти все ступени подготовки. Пусть не спеша, от простого к сложному, но сам. Куда лошадей гнать? Сначала — на принудительное раскрытие попрыгай, потом — на расчековку, к воздуху хоть привыкни маленько, а потом уже и до свободного падения допускать можно. А то случись что — он и соображать-то ни черта не будет, а там ведь даже не на секунды — на доли секунды счет идет! У Тофика, однако на этот счет было свое мнение.

— Ну что, Саша — сделаем?

— Сколько хоть прыжков у твоей девочки?

— Э. Нормально.

— Ну, сколько?

— Уже два.

— Иди на фиг.

— Саш, ну чего? Хорошая девочка, грамотная. Все нормально будет!

— А купол у нее какой?

— А что — купол? Ну, «утэшка».

— Тофик, ты что — совсем на голову больной?

11

Офицер ПДС — парашютно-десантной службы