Страница 47 из 48
– Что же тогда?
– Что? Тогда мы подготовим маленькую сцену: они встретятся и убьют друг друга, как какие-нибудь пьяные мясники.
– Славно! Славно! – вскрикнул в восторге Рокамболь и посмотрел на своего капитана с восхищением.
Сэр Вильямс предался размышлениям, которых Рокамболь не решился прервать.
Так прошло около десяти минут. Но вдруг англичанин поднял голову.
– По моему мнению, – начал сэр Вильямс, вдохновляясь, – сердце женщины бывает иногда очень загадочно, но, чтобы узнать его, бывает много данных.
– Так.
– Кто знает, может быть, она уже втайне любит Шерубена.
– Может быть.
– Но будучи добродетельной, она сама не хочет сознаться себе в этом, – следовательно, мы должны как-нибудь вырвать у нее это признание.
– Да можно ли это?
– На свете все возможно.
– Так, дядя.
– Маркиза часто ездит в оперу?
– Почти постоянно.
– Отлично. Послезавтра идут «Гугеноты». Ты отправишься к Шерубену и скажешь ему, что ты мастер делать царапины в плечо. Он должен позволить тебе нанести этот удар. И кто знает, – может быть, маркиза пошлет на другой день после вашей дуэли узнать о его здоровье.
– Черт побери! Ваша мысль, право, недурна, дядя.
– Постой и слушай. Ты пошлешь Шерубена в оперу и велишь ему поместиться поближе к ложе маркизы.
– Так.
– В антракте ты поссоришься с ним и, конечно, будешь разговаривать с ним настолько громко, что маркиза услышит вас и узнает точно о часе и месте дуэли и дальнейших подробностях ее. Конечно, ты не позабудешь и об адресе Шерубена.
– Понимаю.
– А в ожидании этого пусть Шерубен завтра же переедет в улицу Пепиньер, № 40.
– То есть в дом госпожи Маласси.
– Верно.
– Окна этой комнаты выходят в сад, и их можно видеть из квартиры Маласси.
– Отлично! Отлично! – бормотал восхищенный Рокамболь.
– Маркиза бывает иногда у своей приятельницы, и я готов побиться с тобой об заклад, что в день дуэли раньше полудня маркиза будет уже у госпожи Маласси. Вантюр будет извещать нас. Как тебе все это нравится?
– Восхитительно, бесподобно, но…
– Еще что?
– Ведь «но» может быть всюду. Если Шерубен не захочет…
– Что?
– Да быть ранен.
– Ты с ума сходишь, виконт.
– Да ведь это неприятно.
– Мой друг, раз человек попался в наши руки, – заметил холодно сэр Вильямс, – то он вполне наш.
– Мне больше нечего возразить, – проговорил смиренно Рокамболь.
Баронет молча встал, застегнулся и протянул руку Рокамболю.
– Прощай, до завтра, Вечером буду.
– Поедете в моем экипаже?
– До улицы Бланш.
Сэр Вильямс действительно доехал до улицы Бланш и, остановившись там, направился в улицу Монсей. Здесь он вошел в отель Тюркуазы.
– Ах! Это вы, – сказала она, – я так и думала, что вы приедете ко мне сегодня вечером.
– То есть, вернее сказать, утром, так как теперь, уже три часа утра.
– Все равно.
– Завтра поутру ты отвезешь своего мнимого отца в лечебницу Дюбуа – она находится в предместье Сент-Дени.
– Наконец-то, – радостно проговорила Тюркуаза.
– Остальное ты сама знаешь.
– А Фернан?
– О! Еще рано. Черт возьми! Как рано для того, кто хочет обобрать человека на пять миллионов.
– У меня хватит терпения, – заметила она, – и я уверена, что если он еще раз вернется сюда, то оставит здесь все свое состояние до самой последней частицы его.
– Ну, а честь своей жены? – проговорил баронет спокойным голосом.
Тюркуаза нагнула голову и тихо прошептала: Да будет так!
На следующий день после свидания сэра Вильямса с Рокамболем, вечером, в половине восьмого, маркиза Ван-Гоп сидела в своем будуаре и одевалась.
Маркиз присутствовал тут же и любовался красотой своей жены.
Маркиз был страстный игрок в шахматы и в этот вечер поджидал к себе хороших игроков, а потому и не хотел лишать себя случая поиграть в свою любимую игру.
– Друг мой! – сказал он своей жене, – я заеду за тобой в театр к последнему акту.
– Просите майора в залу, – распорядилась маркиза.
– Вы уже одеты, – заметил живо маркиз, – и вы можете принять его здесь.
Майору было уже около пятидесяти лет, и этим-то и объяснялось то доверие, которое выказывал ему маркиз. Майор вошел в будуар.
– Вот кстати-то, – проговорил любезно маркиз. Майор поцеловал руку маркизы и посмотрел вопросительно на ее мужа.
– Вы любите оперу? – спросил вместо ответа маркиз.
– Да, очень.
– Ну и отлично, вот маркиза предлагает вам место в своей ложе на сегодняшний спектакль.
На губах у маркизы появилась легкая улыбка.
– Майор, – проговорила она насмешливым тоном, – вы знаете страсть моего мужа к шахматной игре, и эта страсть заставляет его теперь отдать свою жену под покровительство друга.
И затем, взглянув на своего мужа, добавила: – Идите, милостивый государь, идите играть в шахматы.
Через десять минут после этого майор сел вместе с маркизой в карету и поехал с нею в оперу.
Театр был полон.
Рядом с ложей маркизы поместился Шерубен с каким-то молодым человеком, а напротив – виконт де Камбольх.
В антракте маркиза Ван-Гоп услышала разговор в соседней ложе, из которого узнала, что виконт вызвал Шерубена на дуэль; тогда она почувствовала, что уже любит Шерубена, и в мучительном страхе и волнении за его жизнь вернулась домой, не зная, на что решиться и что предпринять.
Она долго молилась, и, наконец, ею овладело какое-то особенное состояние, в котором ей представилось как бы наяву место битвы, противники, и при этом ее воображение до того разыгралось, что ей казалось, она слышит стук их шпаг и вдруг один из них как будто вскрикнул и упал. Это был он! Она зашаталась и лишилась чувств.
На другой день она очнулась только в двенадцать часов. Бедная женщина лежала на полу.
В эту минуту раздался звонок, молодая женщина подбежала к окну и посмотрела в него.
Прошло несколько минут, показавшихся ей чуть не целым веком, но, наконец, вошел человек в одежде посыльного. Это было письмо от госпожи Маласси.
Маркиза вздохнула свободнее и почувствовала, что возвращается к жизни.
Госпожа Маласси писала:
«Милая моя маркиза! Вот уже целая неделя, как мы не виделись с вами. У меня было много неприятностей в это время, а потому я прошу вас ради нашей дружбы побывать у меня сегодня же, так как я дала себе слово не выходить сегодня из дому; причину этого я сообщу вам при нашем свидании.
Маласси».
Маркиза чуть не вскрикнула от радости – это письмо было благодетельным предлогом для нее и давало ей возможность узнать о результате поединка.
Молодая женщина позабыла даже о том, что была еще в бальном костюме, и, проворно закутавшись в шаль, приказала подать карету. Через полчаса после этого она была уже у своего верного друга – вдовы Маласси.
«Возвратился ли он? Жив ли он?» – думала она, входя к ней.
– Дорогая моя! – проговорила Маласси при виде входившей гостьи. – Как я рада, что наконец-то вижу вас.
Она встала и подошла к маркизе.
– Боже мой! Что с вами? – удивилась маркиза, всматриваясь в бледное изнеможенное лицо вдовы. – Вы больны?
– Ничего, друг мой, не беспокойтесь, – ответила ей Маласси и глубоко вздохнула. – Я просто дурно спала эту ночь.
– Как и я, – заметила тихо маркиза.
– Представьте себе, – начала Маласси, усаживая маркизу около себя на диване, – с некоторых пор я страдаю бессонницей. Сегодня ночью я тоже не спала до пяти часов, и только что было легла в постель, как слышу, что в нашем саду поднялся какой-то необыкновенный шум и крик.
У маркизы при этих словах сделалась нервная дрожь, но у нее достало силы воли сдержать себя.
– Ужасное происшествие! – продолжала между тем вдова.
– Боже? Что же случилось?
– Страшное несчастье! – ответила Маласси. – Бедный молодой человек, который жил в этом доме…
– Что? Говорите же скорее! – проговорила маркиза взволнованным голосом.