Жар-птица

Алекс обошел стол кругом: одни артефакты он разглядывал в лупу, другие поднимал, чтобы рассмотреть их с разных углов. Дольше всего он изучал обручальное кольцо.

– Имена, особенно надпись, нам пригодятся, – заметил он.

Он раскрыл одну из книг – «Краткое описание общества» Мирабо. На полях виднелись четко выведенные комментарии: «Именно!», «Вырвано из контекста», «Хотелось бы документального подтверждения».

Алекс пролистал «Затерянных в тени» Хэя Каллея, улыбаясь замечаниям Робина: «Глупо», «Племенной инстинкт никуда не денется, что бы вы ни утверждали», «Иногда я думаю, заслужили ли мы выживание».

Взяв сборник научных очерков, он с восхищением прочитал вслух один из комментариев: «Мы – все равно что моря. Прилив, затем отлив, и так все время. Наши берега размываются и исчезают, но сущность от этого не меняется. Ни технологии, ни накопленные знания не оказывают на нее фундаментального влияния».

«Космологическая константа» Барона тоже была испещрена комментариями: «Звучит неплохо, но с логикой неважно», «Если так, мир еще более иллюзорен, чем мы думаем».

– Вы хорошо его знали, госпожа Говард? – улыбнулся Алекс.

– Не очень, – ответила она. – Мне он не слишком нравился.

– Почему?

– Он считал себя лучше всех остальных.

Алекс кивнул – «разве бывает по-другому?». Положив книгу, он посмотрел на фотографию межзвездного корабля, которую показывала мне Говард во время своего визита. Она висела прямо напротив входа, и каждый, кто входил в комнату, в первую очередь видел ее.

– Именно так она висела у него в доме, – сказала Говард.

Алекс рассмотрел снимок с разных сторон, после чего повернулся к хозяйке.

– Госпожа Говард, она имела какое-то особое значение для профессора Робина?

– Мне об этом неизвестно.

Алекс снова повернулся к фотографии и покачал головой.

– Что такое? – спросила я.

– Где-то я ее уже видел.

Мне она раньше не попадалась. На вид корабль был старым, со слишком толстым фюзеляжем. Возле главного люка я разглядела два странных символа. На мостике – отдельные иллюминаторы вместо панорамного окна.

– Что скажете, господин Бенедикт?

Алекс весело улыбнулся.

– Мы с радостью поможем вам, госпожа Говард. Кольцо и таблички, наверное, можно легко продать, и книги тоже. С фотографиями всегда сложнее: они не уникальны. Понимаете, о чем я? Но думаю, все не так уж плохо. – Он поколебался. – И все же, госпожа Говард, я попросил бы вас немного потерпеть. Если вы дадите мне немного времени, стоимость предметов, возможно, удастся повысить.

– Можно поинтересоваться, на что именно вам требуется время?

– Пока точно сказать не могу. Нужно узнать побольше о профессоре Робине.

Мы поднимались в ночное небо, направляясь домой. Алекс молчал. Еще не полностью стемнело, но прямо над нами висел серп луны.

– Об этом парне говорят разное, – наконец сказал он.

– Например?

– Ты знаешь, что существует Общество Кристофера Робина?

– Нет. В самом деле? И кто в него входит? Физики?

– Физики, историки, энтузиасты.

– Ясно.

– Они каждый месяц собираются в Санове.

По его тону я все поняла.

– Надеюсь, мы не летим туда?

– Почему бы и нет?

– Какой смысл?

– Кто лучше других сможет повысить интерес к артефактам Робина? Конечно, страстные поклонники его трудов.

– Но разве речь идет не о физике? Как увлечь коллекционеров физикой?

– Чейз, речь идет об альтернативных вселенных и черных дырах.

Мы пролетали над рекой Мелони. Возле одного из казино запускали фейерверки – кто-то устраивал праздник.

– Алекс?

– Да, Чейз?

– Есть много людей, которые исчезли. Почему Робин так привлекает энтузиастов? Что порождает энтузиазм?

Глаза его слегка вспыхнули.

– Робин работал в пограничных областях науки. В частности, его интересовало, живет ли какая-то часть нас после смерти.

– И на чем он остановился?

– Я не смог выяснить, остановился ли он на чем-нибудь. Робин исследовал пограничные области. Большинство его коллег считали, что он выходит за пределы дозволенного. Он задавал вопросы, которые никто больше не осмеливался задать.

– Например, существуют ли альтернативные вселенные.

– Да.

– Я думала, что существование альтернативных вселенных доказано.

– Математически. Но Робин, видимо, искал способ перейти из одной вселенной в другую.

– Вот как?

– И еще он считал, что у нас могут гостить обитатели других миров.

– Шутишь?

Алекс рассмеялся.

– Думаю, он на это надеялся. Так или иначе, многих озадачивает тот факт, что он пропал без вести в ночь, когда случилось землетрясение в Коландре.

– Подозреваю, в ту ночь многие пропали без вести.

– Во время землетрясения его там не было.

– Что же, по их мнению, произошло?

– Есть гипотеза, что в ту ночь столкнулись две вселенные. Это и стало причиной землетрясения.

– Бред какой-то.

– Ах, доктор Колпат, я был бы рад, будь это так. Однако некоторые его поклонники считают, что Робин воспользовался возможностью и перешел в другую вселенную. Думаю, физиков среди них нет.

– Ладно. Я же знаю, ты не веришь во все это.

– Конечно, – рассмеялся Алекс. – Но отдельные крайности идут нам на пользу.

– Вряд ли сумасшедшие покупают антиквариат, – сказала я.

– Неважно. Благодаря им поднимется интерес к Робину. А больше нам ничего и не требуется.

– Ладно.

– Некоторые эксцентричные господа заявляют, будто он стремился доказать существование призраков. Они утверждают, что Робину было известно о людях или других живых существах, которые попадали в межпространственные течения и не могли из них выбраться. Платон писал, что кладбища по ночам теряют покой. Он считал, что причина этого – чрезмерный материализм людей, которые слишком привязаны к радостям бытия и после смерти не могут полностью освободить душу. Робин, как полагает кое-кто, выдвинул такую идею: оказавшись при столкновении не в том месте, можно навсегда угодить в ловушку.

– Об этом где-нибудь говорится?

– В общем-то, нет. Видишь ли, Робин любил пошутить. Трудно сказать, что он в действительности думал обо всем этом. Он выступал на разных мероприятиях, и ему задавали вопросы: «Может ли человек застрять между измерений? Или на кладбище?» И Робин им подыгрывал: «Конечно же, может». При взгляде на него сразу становилось ясно: он знает, что говорит нелепицу, и все же немного надеется, что это на самом деле так.

– Ясно…

– Он не желал отвергать ту или иную идею лишь потому, что она выглядела абсурдной. Однажды он сказал, что, если столкновение произойдет, жертв не избежать.

– Звучит зловеще.

– Да.

– Но никто не воспринимал его высказываний всерьез.

– Чейз, ни от кого не требуется воспринимать что-либо всерьез. Неважно, насколько верны его идеи. Главное – заинтересовать людей. Сейчас самое подходящее время. Встреча состоится в эти выходные, и я намерен там быть. Поедешь со мной?

Я выбросила предстоящую встречу из головы, но под конец недели мне позвонил Джерри Малдун, психиатр на пенсии, которому, вероятно, вредил избыток общения с пациентами. Свободный от эмоций, с механической улыбкой, он совершенно не умел сочувствовать другим, хотя и считал, что у него это прекрасно получается. Алекс разговаривал с другим торговцем, и я спросила, чем могу помочь.

– Как я понимаю, – сказал он, – у вас есть личные вещи, принадлежавшие Крису Робину?

– Да, Джерри, у нас есть к ним доступ. Но они еще не выставлены на продажу.

– Великолепно, – ответил он. – И что у вас имеется?

Я рассказала, а потом спросила, как он узнал о них.

– Просто случайно услышал. – Судя по тону Джерри, он давал понять, что сумел нас перехитрить. – Уже ходят слухи. Понимаете, о чем я? Можно на них взглянуть?

– Пока нет, Джерри. Владелец хочет их придержать на какое-то время. Но я рада, что вы заинтересовались. Если хотите, мы сообщим вам, как только артефакты станут доступны.