Страница 38 из 60
Технический прогресс — нравится он вам или нет — может с этим справиться. Конечно, урожайность в сельском хозяйстве повышается, но медленнее, чем растет население. Проблема в том, что настоящие технологические прорывы и усилия по борьбе с голодом (и, как мы увидим ниже, болезнями) тормозят люди, которые имеют романтические взгляды на сельское хозяйство (и очень часто не имеют научного образования), и их сопротивление новым технологиям очень опасно для голодных бедняков. Этих людей под палкой не заставишь жить той жизнью, какой жили их бабушки, им не нужны такие отношения, такие средства транспорта и сообщения или такая медицина. Но они же продолжают отстаивать бабушкины способы производства пищи, не обращая внимания на последствия. Поэтому в конечном итоге решение системного продовольственного кризиса состоит не только в том, чтобы увеличить инвестиции в сельскохозяйственное производство, но и в том, чтобы в корне поменять отношение к нему.
Отсюда и дальше
В декабре 2008 года международная компания интернет-исследований comSCore сообщила, что в мире миллиард интернет-пользователей. По ее сведениям, больше всего пользователей, 180 миллионов, в Китае, который обогнал США с их 163 миллионами.
По оценкам comSCore, примерно 55% интернет-пользователей мира находятся в развивающихся странах (41,3% в Азиатско-Тихоокеанском регионе, 7,4 в Латинской Америке и 4,8% на Ближнем Востоке и в Африке); США (18,4%) и Европа (28%) примерно на одном уровне. Возможно, сказалась величина населения, однако нельзя отрицать скорость и распространение возможности подключения все шире в развивающихся странах. И эти показатели быстро растут. Мы уже говорили о том, как технологии способствуют росту. Главным образом за счет увеличения производительности, капитала и труда, а также эффективности экономики.
Главным катализатором была способность трудоспособного населения развивающегося мира освоить и применить технологии. Да, дело не в том, сколько инженеров в стране, а, скорее, насколько продуктивно они работают. Даже при наилучшем образовании и технологиях без материально-технических средств для увеличения производительности и объемов производства (и снижения затрат) даже самые опытные работники могут стать бессильными. Рост совокупной производительности факторов производства (СПФП) зависит от научных инноваций, освоения новых и имеющихся технологий и технологической ассимиляции для обеспечения усовершенствований в производстве. Вот почему наступление компьютерного века навсегда изменило скорость и эффективность работы среднего рабочего во всем мире, но главным образом в развивающихся странах.
По данным ОЭСР еще за 1990 год, рост СПФП в самых индустриализованных странах — США, Японии, Германии, Великобритании и Франции — вяло держался на уровне 1% в год. Между тем, по оценке экономиста UBS Эндрю Кейтса, средний годовой рост китайской СПФП между 1990 и 2008 годами составил 4% — важно отметить, что это самый быстрый рост СПФП в мире, насколько известно. Индия тоже показывает уверенный рост СПФП, как Южная Корея и Япония на пике экономического роста.
Но это не все плохие новости для Запада. В прошлом увеличение СПФП соответствовало повышению оплаты труда, а это повышение, в свою очередь, способствовало большему (качественному) экономическому росту. Однако в последние двадцать пять лет рост СПФП не так активно переходил в экономический, и, более того, повышение западных зарплат скорее отставало от роста производительности. То есть увеличение СПФП, вместо того чтобы накапливаться у тех, кто предоставляет труд (то есть работников, получивших повышенную зарплату), накапливались у владельцев капитала. Владельцы капитала взяли эти выгоды производительности и в ответ ссудили деньгами работников (в виде долгов). Так, вместо того, чтобы у работников увеличилась покупательная способность в результате увеличения зарплаты, их покупательная способность увеличилась в результате накопления долга. Это особенно верно для США, где работники брали большие кредиты на покупку недвижимости и потребительские цели, причем ни то ни другое ничего не сделало для улучшения темпов роста.
По этой причине и некоторым другим, описанным выше, рост СПФП и технологий на Западе затормозились, тогда как рост СПФП в других регионах (особенно в Китае и других быстроразвивающихся странах) превратился в увеличение инвестиций. Во всяком случае, на данный момент есть убедительные доводы в пользу того, что одного только роста производительности недостаточно для обеспечения развития. В своей эпохальной книге по этому предмету директор-основатель Mckinsey Global Institute утверждает, что, если рост производительности сопровождается искажениями, кумовством и корыстными интересами, которые тормозят честную и открытую конкуренцию в развивающихся странах, где компании могут не платить налогов, пренебрегать законодательством и красть интеллектуальную собственность, не обязательно прекращается рост ВВП на душу населения.
В некоторых государственных секторах промышленных экономик рост (в абсолютных величинах и компенсации) почти полностью связывали с упадком производительности. Например, в Великобритании новые миллиарды фунтов, закаченных в государственный сектор за десять лет с 2000 по 2010 год, никак не увеличили производительность. Напротив, почти везде наблюдался упадок производительности, в том числе в важнейших секторах. Например, по данным Бюро национальной статистики, индекс производительности в британском государственном здравоохранении упал примерно со 102 в 1997 году до 96 в 2004 году (за 100 считается производительность 1999 года).
Хотя такие факторы, как недостаточная квалификация, полуразрушенная инфраструктура и громоздкое законодательство, отрицательно сказываются на показателях производительности, большинство признает, что рост госсектора сыграл ведущую роль в усугублении упадка. Если промышленный Запад как минимум не примет радикальные меры для защиты и расширения своих патентованных технологий, эта зловещая тенденция усилится во вред экономическим перспективам Запада.
Часть вторая
Назад в будущее
С Востока на Запад и обратно
Так же как катаклизм Второй мировой войны обнаружил фундаментальный переход силы, раз и навсегда, от Великобритании к США, происходивший за кулисами примерно в течение поколения, так и финансовый кризис 2008 года выявил еще один всемирный переворот, который подготавливался несколько десятилетий, — а именно первые ощутимые свидетельства того, что уже начался новый переход экономической силы от Запада к Востоку, и, может быть, точнее, от США к Китаю. Если ничего уже не поменяется, то новый переход силы чреват даже еще бо́льшими последствиями, чем предыдущий.
В последние пятьсот лет силы, которые доминировали в мире и, в самом широком смысле, сформировали его, были западными; и по мере того, как в ходе технического прогресса сообщение становилось всемирным, таким же становилось и западное влияние. Сегодня всемирный язык бизнеса, торговли и сотрудничества основан на возникшем на Западе латинском алфавите; Запад обращает в свою веру и экспортирует (хотя и постепенно) свою структуру демократии как самое точное выражение политического и социального человека. Во всех уголках мира люди предпочитают западную музыку (вспомните Элвиса Пресли или Майкла Джексона), увлекаются западными кинозвездами, водят машины, созданные на Западе, играют в западные игры — крикет, футбол, теннис и гольф, — слушают западную классику, читают западные романы и спорят о западной философии и мировоззрении. История современного человечества в последние пятьсот лет действительно сформирована Западом.
Теперь, впервые за полтысячи лет, Восток на подъеме, в частности Китай и Индия. Пока что это заметнее всего именно в экономическом смысле, но не заблуждайтесь, рано или поздно в мире произойдут и другие перемены.
Подумайте об изменениях, которые произошли между 1900 и 1950 годами. Подумайте о других изменениях, которые произошли с 1950 по 2000 год в культуре, обществе, которые подталкивали в основном западные понятия, западные изобретения, западные цели. Вряд ли следующие пятьдесят лет будут такими же.