Возвращение

Он не спешил подходить. Презрительным тоном он произнес слова, которые пронзили ее сердце:

— Хочешь секса, да? Жалкая идиотка, посмотри на себя! Ты — страшная, ты — тряпка… Да лучше сдохнуть!

Кулаки закончили работу, начатую словами. Удары сыпались вслепую на ее обнаженное тело, становясь все тяжелее. Внезапно дыхание Жиля стало прерывистым. Он возбуждался, когда бил ее, она это знала. И тогда он начал кричать:

— Хочешь, чтобы я тебя взял? На все ради этого готова? Ты хорошо сказала, потаскуха ты мерзкая! Ты знаешь, чего я хочу! Сейчас я тебе напомню!

Он перевернул ее на живот и вошел в нее так, как делал это с Патриком. Матильда закричала от боли и унижения. Жиль продолжал двигаться в ней, возбуждаемый криками и попытками молодой женщины вырваться от своего палача.

Получив удовлетворение, он плюнул ей в лицо и сказал:

— Теперь будет либо так, либо никак! И к тому же с Патриком, чтобы получать еще большее удовольствие!

***

Наступила ночь, первая ночь нового, 1953 года. Матильда бродила по улицам Брива. Было очень холодно, но она не мерзла в своем тоненьком модном бежевом плаще. Она только подняла воротник и вцепилась в его уголки пальцами. На черных волосах был берет.

Редкие прохожие видели в ней всего лишь хорошо одетую молодую женщину. Было слишком темно, чтобы кто-то из гуляющих в это позднее время мог разглядеть ее потерянный взгляд, горькую усмешку и струящиеся по щекам слезы. Ее отчаяние слилось с ночью…

Не заподозрили бы они и того, что все ее истерзанное тело болит, но этой боли было не сравниться с бесконечным страданием души.

«Я все потеряла! — думала Матильда. — На этот раз все кончено! Я никогда не осмелюсь вернуться в Обазин. Не хочу, чтобы ко мне прикасалась мама, мои сестры, кто-либо…»

Ее беспрерывно тошнило. Ей хотелось исторгнуть из себя свое тело… Все, что он заразил собой! Она не могла даже произнести его имя…

«Он — чудовище! Ненавижу! Он никогда меня не любил! Это невозможно! То, что он со мной сделал, просто ужасно!»

Неспокойные воды Корреза привлекли ее внимание. Матильда сама не заметила, как ноги привели ее на мост Кардинала. Речка, раздутая декабрьскими дождями, ворчала, словно огромное животное, которое торопливо бежало мимо берегов. Молодая женщина погрузилась в созерцание серого потока, уносящего с собой белесые ветки деревьев, похожие на чьи-то кости.

— Я больше так не могу! — со стоном выкрикнула она.

Внезапно живот скрутило от боли. Матильда согнулась пополам, ухватившись рукой за край парапета. Она будто наяву снова пережила ту жуткую сцену… тот кошмар!

Матильда резко повернулась — ей показалось, что чей-то голос прошептал ей на ухо отвратительные угрозы. Но ее окружали только ночь и тишина — вокруг не было ни души.

Только сейчас молодая женщина поняла то, что отказывалась принять с того самого дня, когда застала Жиля с любовником. Вся ее история любви — это иллюзия! Она полюбила порочного мужчину, а он ее не любил. Их страсть была прекрасной, но это была только плотская сторона любви. Жиль позволил ей расцвести, показал неизведанные ранее грани удовольствия. Потребности тела привязали ее к любовнику, возникла иллюзия любви, но на самом деле речь шла только о сексе. Рабыня своего тела, Матильда знала, что не сможет вернуться к «правильной и приличной» жизни. И что ей оставалось делать? Бросить сына и согласиться жить втроем, стать рабыней, исполняющей любой каприз извращенца?

Она была не из тех женщин, которые имеют нескольких мужчин одновременно, и уж точно не из тех, кто будет с кем-то делить любимого мужчину. Она опустилась на самое дно. Матильда не могла даже представить, что ее так унизят… Она чувствовала себя оскверненной тем, что он с ней сделал, но еще противнее было открывать в себе собственную темную сторону. Она унижалась свыше всякой меры… Жить с этим было выше ее сил. Никто не должен узнать об этом, особенно ее семья! Довольно горя она принесла близким, чтобы взвалить на них еще и это! Проснувшееся чувство собственного достоинства придало ей сил, которых ей долгое время недоставало. Она порылась в сумочке и нашла маленький конвертик с не подписанной еще открыткой. Начертала на открытке короткое послание, вложила ее в конверт и крупными буквами написала на нем адрес родителей. Конверт Матильда сунула обратно в свою сумочку и положила ее возле парапета.

Мимо на низкой скорости проехал автомобиль и свернул на соседнюю улицу. Город, казалось, уснул, утонув во тьме зимней ночи, хотя уличные фонари исправно горели. Матильда подождала немного, желая удостовериться, что других машин поблизости нет. Отчаявшаяся и полная решимости, она вскочила на парапет и встала над разбушевавшимся Коррезом, на мгновение закрыла глаза и произнесла последнюю молитву:

«Я больше не могу жить… Мама, прости меня, но я не могу так… Ни один ангел не придет мне на помощь! Я стóю не больше, чем проститутки! Я сама ввергла себя в этот ужас, я просила любви у этого чудовища, я унижалась до последнего… Я недостойна вас… Мой маленький Луизон заслуживает лучшей матери! Господи, помоги мне!»

Внезапно она вспомнила себя маленькой девочкой в церкви, в Обазине. Лизон и Поль держали ее за руки и уговаривали вести себя смирно… Ману — так тогда ее все звали — вспомнила, что в тот день на ней было новое платье с кружевным воротничком, и Мари в то утро завила ей волосы. Пьер, их отец, погиб накануне в автомобильной аварии.

— Папа!

Мощные ледяные воды сомкнулись, поглотив этот отчаянный крик. Маленькая девочка, которая так и не сумела стать взрослой, наконец воссоединилась с тем единственным человеком, который мог бы понять ее и простить.

Обазин, 2 января 1953 года

Церковный колокол прозвонил десять раз. Адриан, недовольный тем, что не успел выехать в Брив раньше, терзал галстук, который никак не желал завязываться. Однако кто мог предусмотреть, что рано утром ему придется бежать накладывать гипс на сломанную руку?

Мари положила руки на плечи супругу и заставила его повернуться к себе лицом. Она нежно улыбнулась ему, хотя сердце снедало беспокойство, и, пока колокол отбивал свои удары, завязала галстук красивым узлом.

Вместе они спустились по лестнице, и, прежде чем попрощаться, Мари в последний раз повторила все свои наставления, хотя уже успела утомить ими мужа за завтраком:

— Постарайся ее убедить, умоляю! Ты должен уговорить ее вернуться с тобой! Адриан, а что, если ты не найдешь нашу Ману? Прошу, отыщи ее и привези домой! Нанетт что-то подозревает! Со вчерашнего вечера меня расспрашивает! Я чуть ли не обрадовалась, что у нее разболелась нога, — теперь она не встанет с постели раньше полудня!

Все еще в пижаме и с собранными на затылке в пучок волосами, Камилла сбежала по лестнице. Она собиралась завтракать. Увидев в вестибюле родителей, она подошла их поцеловать и спросила удивленно:

— Куда ты, пап?

— В Брив!

— Почему ты вчера не сказал? Мне нужны новые туфли, и я могла бы поехать с тобой!

— Я еду не для того, чтобы ходить по магазинам, Камилла! — резко произнес Адриан, лоб которого пересекла морщина озабоченности. — Мне нужно заняться вещами Матильды. Думаю, не стоит это от тебя скрывать: она уходит от Жиля! Вчера ты меня чуть с ума не свела своими расспросами!

Спустилась Мелина с Луизоном на руках.

— Какой он тяжеленький, наш малыш! — воскликнула она.

В этот момент зазвонил телефон.

— Господи, мне сегодня не дадут уехать! — пробормотал Адриан. — Кто-нибудь ответьте, пока я обуваюсь!

Мелина, которой было в удовольствие исполнить подобную просьбу, передала Луизона Камилле и побежала в кабинет.

— Папа Адриан, это тебя! Но я не знаю, кто это…

Рассерженный Адриан направился в свой кабинет, на ходу бормоча проклятия.

— Хм, папа сегодня не в настроении! — прокомментировала Мелина.

— Неудивительно после того, что случилось! — отозвалась Мари. — Матильда уехала без предупреждения, вы ведь уже это знаете? Я обзвонила все отели в Бриве, но она нигде не сняла номер. Ваш отец едет в ее салон. Мне не хочется расстраивать вас этой историей, мои дорогие, но…