Возвращение

— Тебе очень повезло, моя красавица! Через неделю ты уже сможешь показаться на улице! Немного тонального крема — и никто ничего не заметит, я тебя уверяю! Ты собираешься подняться сегодня?

— Нет! Мне так нравится, когда за мной ухаживают, что я ни за что не откажусь от роли «тяжелобольного»! Вы все ко мне так внимательны! Представь, даже бабушка Нан собралась с силами и поднялась меня проведать! Она поражает меня! Такая крепкая для своего возраста! Я понимаю, это не решение проблемы, но я все чаще думаю, что неплохо было бы остаться в этой комнате навсегда!

Адриан, придя в замешательство, откашлялся. Он не знал, стоит ли сообщать приемной дочери то, с чем он, собственно, к своему великому сожалению, и пришел. Ее искренность озадачила его. А что, если, услышав новость, Матильда снова закатит истерику? Не в силах выдерживать больше ее вопросительный взгляд, он сказал:

— Ману, я хотел от тебя это скрыть, но не могу. Ты знаешь, до какой степени мне отвратительна ложь! В общем, звонил Жиль. Твоя мать взяла трубку, потом передала ее мне. Он спрашивал, как ты, и изложил свою версию событий. Если ему верить, вы просто сильно поссорились. Сказал, что ты угрожала ему тем, что он никогда больше не увидит Луизона. Если хочешь знать мое мнение… В общем, я был категоричен и предупредил, что мы пожалуемся на него в полицию, если он снова попытается тебя обидеть.

Матильда смертельно побледнела. Она натянула простыню до подбородка и грызла ее, а в ее черных глазах отражались растерянность и тоска.

— Матильда, Жиль сказал, что все объяснил тебе про Патрика… своего любовника! Уж прости, что выражаюсь так прямо. Это правда?

— Да, папа. Он мог говорить что угодно, я ему не поверила. Якобы они вместе жили в пансионате, пока учились в лицее в Бордо. И тогда начались их «отношения». Жиль сказал, что ему было стыдно и он решил бороться с этой своей склонностью и начал встречаться с девушками. В меня он якобы по-настоящему влюбился, я ему понравилась… А этот грязный тип Патрик повстречал его в Бриве… случайно! И их связь возобновилась! Не находишь, что это как-то по-детски? Неужели он полагал, что я поверю в это и буду молча терпеть? Никогда! Я ведь ревную! Ревную до сумасшествия! Я ненавижу его за то, что он со мной сделал, и в то же время так по нему скучаю! Папа… Это… это сильнее меня! Я люблю его до потери пульса, и мне так плохо… Без него я — ничто! Знаешь, раньше я не понимала, о чем поет Эдит Пиаф в своей песне «Мой мужчина»… А теперь я знаю, что женщина может сойти с ума из-за мужчины до такой степени, что все простит ему… Мне будет достаточно, если он пообещает больше никогда не встречаться со своим любовником! Я сразу же вернусь! И мне все равно, женится он на мне или нет! Я буду счастлива просто потому, что он рядом! Пусть даже он не любит меня так, как я люблю его!

Адриан расстроился. В затуманенном взгляде Матильды он читал снедавшее ее желание — животную потребность увидеться с Жилем, прикоснуться к нему, отдаться ему…

Доктором Меснье овладело разочарование. Он столько сделал, чтобы помочь приемной дочери справиться со своей навязчивой идеей! И теперь ему приходилось признать свое поражение. Он не смог ее вразумить… Его вдруг охватил гнев, недовольство собственной беспомощностью.

— Как вырвать это сумасшествие из твоего тела и твоей души, Матильда? — спросил он. — Неужели у тебя не осталось ни капли самолюбия? Ты призналась, что он мучил твоего ребенка, бил тебя… Даже если ты его любишь, найди в себе силы отказаться от этого человека! С тем, кто издевается над тобой, ты не будешь счастлива! Ты ведь можешь забыть его и посвятить себя ребенку. Любовь бывает не только плотской! Что ты знаешь о сердечных чувствах? А если тебе написать Эрве? Он искренне любил тебя. Может, он только того и ждет, чтобы ты его позвала, и вы снова будете вместе, вместе воспитаете Луизона…

— Нет! Никогда! Я не смогу! Только не это!

Матильда закрыла глаза, прижав кулаки к груди. Ее дыхание стало прерывистым, сердце забилось быстрее, лоб покрылся капельками пота, во рту у нее пересохло. Все начиналось сначала… Страх и надежда, боль и чувство вины сплелись в один клубок. Жиль снова заполнил собой ее вселенную. Все опять стало возможным, потому что он набрался смелости и позвонил! Теперь она считала, что ему, разумеется, тоже стыдно! И, быть может, он ждет ее… А что, если он, устав ждать, вернется в объятия Патрика? Нет! Нужно торопиться! Нужно действовать, пока он не передумал! Слабая надежда, словно звезда, мерцавшая в ночи, превратилась в вихрь уверенности. Она должна немедленно увидеться с ним! Но для начала нужно позвонить, чтобы он не уехал! Она села на постели и положила руки Адриану на плечи. Он не позволит ей уехать в Брив, если она расскажет о своих планах! Что ж, в таком случае она соврет.

— Папа, не пугайся. Но я должна поговорить с ним! Пойми, мне надо знать, что ему от меня нужно. Тогда я смогу принять решение, уверяю тебя! В любом случае я не собираюсь с ним снова встречаться и хочу сразу ему об этом сказать. Еще мне надо забрать свои вещи из той квартиры…

— Матильда, я не уверен, что это хорошая мысль, но если это тебе поможет…

— Спасибо, папочка! Я очень тебя люблю!

Молодая женщина спрыгнула с кровати и надела пеньюар. Адриан проводил ее на первый этаж и открыл дверь в свой кабинет.

— Оставляю тебя одну, Матильда! Прошу тебя, будь с этим типом твердой! Не оставляй ему даже намека на надежду!

— Хорошо! Я так ему и скажу, не переживай!

Нанетт, сидя за столом в кухне, чистила картошку. Она вскрикнула от удивления, когда вошла Матильда. Мари, у которой на коленях сидел Луизон, от неожиданности уронила детскую книжку. Молодая женщина была причесана и одета. Она сказала весело:

— Привет всем! Ну что, мой мальчик, ты рад видеть маму?

Луизон робко улыбнулся и протянул к ней ручки. Матильда подхватила его и закружилась с ним. Мальчик засмеялся от удовольствия.

— Дорогой, как тебе хорошо у бабушки! А твоя противная мамаша на много дней тебя забросила! Ты сердишься на меня за это, мой маленький Луизон?

К Мари наконец вернулся дар речи. Она ничего не понимала в происходящем, поэтому спросила у дочери:

— Что происходит, Ману? Лизон сказала, что ты не захотела вставать.

— Я передумала, как видишь!

— Я так рада, что ты опять на ногах! — воскликнула Нанетт. — Ты, моя крошечка, хорошей, крепкой породы, как и твой отец! Твоя нога уже не болит?

Чтобы не беспокоить старушку, Мари сказала ей, а также Камилле и Мелине, что Матильда упала и повредила ногу.

— Я в порядке, бабушка! Мне вдруг так захотелось выпить с вами кофе, в теплой кухне, возле печки, глядя на моего прекрасного мальчугана! А где девочки? И Лизон?

— Ушли за покупками в город. Адриан пошел с ними, но, думаю, он зайдет в кафе «Сюдри»… поболтать с приятелями! — с лукавым видом добавила Мари.

Матильда с полчаса посидела в кухне на стуле у печи, который так любила ее бабушка. Нанетт завязала с ней беседу, поэтому Мари воспользовалась моментом и подошла к печи. Она с тревогой посматривала на дочь, но не замечала в ее поведении ничего странного. Наконец она вздохнула с облегчением, радуясь в душе: «Господь услышал мои молитвы! Ей стало лучше. Какое счастье видеть, как она ласкает своего сына!»

Когда Мари стала накрывать на стол, Матильда прошла вслед за ней в столовую. Там она усадила Луизона в детский манеж. Мальчик сразу же склонился над игрушками, что-то довольно лепеча.

— Мам, я только что звонила Жилю! Высказала все, что накипело на душе, и мне сразу стало легче! Я сказала, что мы расстаемся. На этот раз он не кричал, мне показалось, он даже расстроился. Теперь я чувствую себя освобожденной! И это благодаря вам! Вы так обо мне заботились, окружили любовью и вниманием! И я смогла откровенно поговорить обо всем с Адрианом… Кошмар закончился, я здорова! Это никогда не вернется! Я буду строить новую жизнь, обещаю тебе!

Мари мечтала об этом моменте, но не осмеливалась поверить в реальность происходящего. Наконец-то она видела перед собой свою дорогую Ману! Она притянула дочь к себе и крепко обняла.