Знак розы

Лейла Мичем

Знак розы

...Предсказываю: нынешний раздор,

Что разгорелся здесь, в саду при Темпле,

В борьбе меж розой алою и белой,

Заставит сотни душ покинуть тело.

Граф Уорик, Часть I, действие II, сцена IV

Уильям Шекспир, «Генрих VI»[1]

Часть I

Глава 1

Хоубаткер, Техас, август 1985 года

Сидя за столом, Амос Хайнс перевернул последнюю страницу коротенького - всего в два листа - юридического документа. Во рту у Амоса пересохло, и несколько мгновений он лишь беспомощно щурился, глядя на сидевшую у его стола клиентку, женщину, которой он восхищался в течение вот уже сорока лет. Он всматривался в ее лицо, надеясь обнаружить признаки того, что возраст наконец повлиял на ее умственные способности, но она смотрела на него прежним острым и ясным взором. Проведя языком по пересохшим губам, Амос спросил:

— Это и вправду твое дополнительное распоряжение к завещанию, Мэри? Ты продала плантации и изменила свою последнюю волю?

Мэри Толивер ДюМонт кивнула.

— Ответ утвердительный на оба вопроса, Амос. Я понимаю, что ты потрясен, как сознаю и то, что это - не лучший способ отплатить тебе за годы верной службы, но тебе было бы еще больнее, если бы я передала это дело в руки другого адвоката.

— Так и есть, — пробормотал он. — Другой адвокат даже не пытался бы уговорить тебя переписать это дополнение - по крайней мере ту его часть, которую можно изменить.

Спасти «Толивер фармз», огромные хлопковые плантации, которые Мэри втайне продала в прошлом месяце, - факт, до сих пор неизвестный ее внучатой племяннице, живущей в Лаббоке, штат Техас, и занимающей должность управляющего компанией «Толивер фармз уэст», - было уже невозможно.

— Переписывать нечего, Амос, — с оттенком недовольства заявила Мэри. — Что сделано, то сделано, и я не изменю решения. Ты только зря потратишь свое и мое время.

— Рэйчел чем-то тебя обидела? — поинтересовался он ровным голосом, разворачиваясь вместе с креслом к низенькому шкафу. Потянувшись к графину и наливая воду в стаканы, Амос заметил, что его рука дрожит. Он, пожалуй, предпочел бы что-нибудь покрепче, но Мэри не притрагивалась к алкоголю. — Ты поэтому продала плантации и изменила завещание?

— О Господи, конечно же нет! — в ужасе воскликнула Мэри. — Ты ошибаешься. Моя внучатая племянница не сделала ничего плохого. Она всегда оставалась той, кем является на самом деле, - Толивер до мозга костей.

Амос нашел салфетки и повернулся к Мэри, протягивая ей стакан с водой. А она похудела, решил он. Ее модный костюм висел на ней, как на вешалке, а лицо, похожее на печеное яблоко - хотя и по-прежнему поразительно красивое, - вытянулось и заострилось. Все это далось ей нелегко, хотя чего еще можно было ожидать, подумал Амос и почувствовал, как в груди у него зарождается гнев. Как она могла поступить так со своей внучатой племянницей - лишить девочку всего, что та надеялась унаследовать? Он сделал большой глоток воды и, стараясь, чтобы в его голосе не было гнева, заметил:

— Ты говоришь так, словно это недостаток.

— Так и есть, и я намерена исправить его. — Мэри жадно осушила стакан и промокнула губы салфеткой. — В этом и заключается смысл дополнения к завещанию. Разумеется, ты понятия не имеешь, о чем я говорю, но Перси поймет, когда настанет время. Равно как и Рэйчел, когда я ей все объясню.

— И когда же ты собираешься это сделать?

— Завтра я лечу в Лаббок, чтобы встретиться с Рэйчел. Она не знает о моем приезде. Я расскажу ей о продаже и дополнении к завещанию и буду надеяться, что мои аргументы убедят ее в том, что я поступила так ради ее же блага.

Ради ее же блага?Не веря своим ушам, Амос уставился на собеседницу. Мэри добилась бы большего успеха, если бы вздумала навязать какому-нибудь моряку обет безбрачия. Рэйчел никогда не простит ей того, что она сделала, в этом он был уверен.

— Как насчет того, чтобы сначала опробовать свои аргументы на мне, Мэри? Для чего тебе понадобилось продавать «Толивер фармз», ведь ты всю жизнь посвятила тому, чтобы возродить компанию? И зачем оставлять Сомерсет Перси Уорику, скажи на милость? Что он будет делать с хлопковойплантацией? Перси - лесопромышленник, ради всего святого. Ему уже девяносто! А завещание фамильного гнезда Толиверов Обществу охраны памятников... ну, это последняя пощечина. Ты знаешь, что Рэйчел всегда считала этот дом своим. Она собиралась провести в нем остаток жизни.

— Знаю. Именно поэтому я и лишила ее особняка. — Похоже, слова Амоса не произвели на Мэри ни малейшего впечатления; она сидела, расправив плечи, неподвижная, как изваяние, опершись рукой на изгиб своей трости, и выглядела при этом, как королева на троне, в то время как трость играла роль державного скипетра. — Я хочу, чтобы Рэйчел построила свой дом где-нибудь в другом месте, начав все с чистого листа.

— Но... я ничего не понимаю. — Амос в отчаянии всплеснул руками. — Я думал, все эти годы ты хотела, чтобы она пошла по твоим стопам.

— Это была ошибка - и очень эгоистичная ошибка. Хвала Господу, я осознала свою оплошность до того, как стало слишком поздно, и у меня хватило сообразительности и... здравого смыслаисправить ее. — Мэри решительно взмахнула рукой, отвергая дальнейшие возражения. — Побереги свои и мои силы, Амос. Происходящее представляется тебе неразрешимой загадкой, понимаю, но верь мне по-прежнему, прошу тебя.

Сбитый с толку, адвокат решил сменить тактику.

— Ты ведь поступила так не потому, что, руководствуясь какой-то неведомой логикой, решила, будто что-то должна ее отцу, Уильяму, а?

— Нет, конечно! — В глазах Мэри сверкнули искорки разгорающегося гнева. — Уверена, подобные мысли могут возникнуть у моего племянника - или, точнее, у его супруги. По ее мнению, я поступлю как должно, отдав Уильяму то, что с самого начала принадлежало ему. — Мэри пренебрежительно фыркнула. — Пусть Элис Толивер тешится иллюзией, будто я продала плантации, потому что терзалась чувством вины перед ее мужем. Но я поступила так совсем не из-за него, а ради его дочери. Надеюсь, когда-нибудь Уильям поймет меня. — Она сделала паузу, и на ее испещренном мелкими морщинками лице отразились задумчивость и сомнение. — И Рэйчел...

— Мэри... — Амос старался говорить как можно убедительнее. — Рэйчел слеплена из того же теста, что и ты. Вот, например, тыбы поняла, если бы твой отец лишил тебя наследства - плантации, дома, - какой бы веской ни была причина?

Мэри стиснула зубы.

— Нет, но я жалею, что он не сделал этого. Богом клянусь, теперь я была бы рада, если бы он никогда не оставлял мне Сомерсет.

Амос смотрел на нее, приоткрыв от изумления рот.

— Но почему? Ты прожила прекрасную жизнь - жизнь, которую, как мне казалось, намерена завещать Рэйчел, дабы увековечить наследие своей семьи. А это дополнение, — он провел тыльной стороной ладони над лежащими документами, — противоречит всему.

Мэри обмякла на стуле. Она напоминала гордую шхуну, паруса которой вдруг опустились.

— Ох, Амос, это длинная история, слишком длинная для того, чтобы рассказывать ее сейчас. Перси как-нибудь все тебе объяснит.

— Объяснит что, Мэри? Что здесь объяснять?

И почему «как-нибудь», и почему Перси?Морщинки вокруг ее глаз и в уголках губ стали резче, и безупречный оливковый цвет лица сменился предательской бледностью. Амос перегнулся через стол и настойчиво спросил:

— Какую историюя не знаю, Мэри? Я прочитал все, что было напечатано о Толиверах, Уориках и ДюМонтах, не говоря уже о том, что я сорок лет прожилсреди вас. Какие бы тайнывы ни скрывали, за это время они бы выплыли наружу.

1

Перевод Е. Бируковой. (Здесь и далее примеч. пер.)