Поездка к Солнцу

Книга о жизни бурятского мальчика Андрейки Нимаева и его родителей — колхозных чабанов в Забайкальской степи, о русских друзьях мальчика, с которыми он познакомился в школе-интернате.

Костюковский Б.Л

От автора

Нянька

Дулма

Весенний день

Андрейка строит кошару

Заботливый хозяин

Первая борозда

Помощник бригадира

Рыжик

Богатырская вода

Радуга

В школу

Интернат

Первый день

У Андрейки будут нарты

Андрейка заболел

Большое воскресенье

Дулма заблудилась

Поездка к Солнцу

Слово не воробей

Бывают на свете чудеса

Здравствуй, степь!

Лебедь-Лебедин

Дядя Куку

Боги бабушки Долсон

Андрейка едет в дацан

Хромой Бадма

Родился ботогон

Чего хочет Лебедь-Лебедин?

Все работают!

Сказка о Солнце и Золотой юрте

Дулма осиротела

Когда расцветают жарки

Кислый Ключ

Хоронор — чёрное озеро

Рыжик — рабочая лошадь

Боги полюбили юрту бабушки Долсон

Едят ли всё-таки боги?

Летят лебединые стаи

Сурхарбан — спортивный праздник

Нянька помешала

Как в клубе погас свет

Хорошо ли иметь сестру?

Кто стрелял?

С Нянькой в степи

Бабушка Долсон возвращает бога

Куда прячется Солнце?

Встреча с дедом Егором

Огоньки

Заключение

Костюковский Б.Л

Поездка к солнцу

От автора

Андрейка Нимаев вместе с матерью, отцом, бабкой, Нянькой, Рыжиком, Катей и Дулмой живёт в далёкой Забайкальской степи. Родители Андрейки — колхозные чабаны. Андрейка помогает им пасти отару.

Климат в Забайкалье суровый: зимой пятидесятиградусные морозы, а летом сорокаградусная жара! Снег обычно выпадает неглубокий, и поэтому пасти овец здесь можно круглый год. Зимой и летом, осенью и весной отары передвигаются с места на место. Когда овцы съедят траву, чабаны собирают юрту и откочёвывают туда, где лучше корм. На новом месте ставится юрта, огораживается щитами хотон — так буряты называют место, куда загоняют отару на ночь.

Самые лучшие чабаны в Забайкальской степи — буряты. Они привычны к холоду и жаре, к шурганам (так здесь называют снежные бури) и кочевой жизни. Даже в русских колхозах в большинстве своём чабануют буряты.

Пусть вас не смущает, что Андрейка часто говорит с животными. Степные животные очень умны, всё понимают и только не могут отвечать. Впрочем, Андрейка, не согласен с этим: с ним разговаривают все — и лошадь, и собака, и коза!

Когда я пытался рассказывать своим маленьким и даже взрослым друзьям об Андрейке Нимаеве, мне очень часто не верили. Не верили, что мальчик или девочка могут ездить верхом на лошади с четырёх-пяти лет, что с раннего возраста родители приучают их к труду, к самостоятельности, закаляют на морозе. Не верили, что Андрейка приучил ходить рядом в упряжке собаку и… козу, что он чуть-чуть не доехал до радуги и даже ездил к солнцу…

Да, да, не удивляйся, мой читатель! Но не буду забегать вперёд.

И тогда я решил написать эту книжку и рассказать в ней всё, что я знаю об Андрейке Нимаеве, о Дулме и дяде Косте, о Рыжике, Кате и о Няньке.

Я очень бы хотел не только познакомить своих читателей с Андрейкой Нимаевым и его друзьями, но и заставить полюбить, как люблю их я.

Начну с Няньки.

Итак, кто же такая Нянька?

Нянька

Когда Андрейка был совсем маленьким, отец привёл в юрту собаку. В первую зиму Арсен Нимаев не брал её с собой в отару. Собака была рыжая, и потому, наверно, старые хозяева прозвали её Лисой. Но вскоре в юрте у Нимаевых она получила новое имя. И вот как это случилось.

Очень часто Андрейка оставался в юрте один.: Мать с отцом угоняли отару в степь. Андрейка же с Лисой домовничали (Андрейке не было тогда ещё и трёх лет). Мать, уходя из юрты, обращалась к Лисе, показывая поочерёдно на два сваренных куска баранины:

— Этот тебе можно, а этот нельзя.

Один кусок — для Лисы — мать клала в деревянную миску, стоявшую постоянно на полу, а второй — для Андрейки — оставался на маленьком обеденном столе тоже в деревянной миске.

Лиса была бесхитростная и честная собака. Проголодавшись, она съедала своё мясо, Андрейкину же миску с мясом приносила ему в зубах. Если Андрейка не хотел есть. Лиса относила миску на место. Андрейка не боялся щупать у Лисы острые зубы и даже язык.

Часто, когда Лиса подходила к кровати, Андрейка садился на неё верхом, вцепившись руками в густую шерсть, и Лиса ходила по юрте, Андрейке нравилось так кататься, и Лиса это отлично знала. Если Андрейке хотелось спать. Лиса забиралась к нему в постель на тёплое овчинное одеяло, от которого пахло шерстью и сухой травой.

Где и у кого Лиса выучилась ухаживать за Андрейкой — этого никто не знал. Во всяком случае, не знал об этом Арсен Нимаев, отец Андрейки, а мать, может, и знала, но не говорила.

Однажды отец видел, как Лиса опустилась на пол и Андрейка забрался к ней на спину. Лиса поднялась, открыла дверь юрты, вышла, а потом мордой закрыла за собой дверь.

— Шибко хорошая собака. Не собака, а нянька, — задумчиво сказал отец.

И, может, с этого дня мать и отец стали звать Лису Нянькой, а маленький Андрейка — Нокой, потому что не мог выговорить трудного слова «Нянька».

Так и стали они дружно жить — черноглазый, черноволосый Андрейка и рыжая Нянька.

Никто не знал и не подозревал, что Нянька может быть злой. Но как-то в зимний вечер, когда отец подгонял отару к хотону, он вдруг услышал такой лай, вой и возню, что, пришпорив лошадь, бросился к юрте.

Он успел только заметить, что около открытой двери стоял неодетый Андрейка, а за плетнём, где помещались корова и коза с маленькой козочкой, дико рыча, оскалив злобно зубы, рвали друг у друга шерсть два зверя. Один из них был волк, но и второй, с поднявшейся рыжей шерстью, словно она вмиг выросла в несколько раз, тоже походил на разъярённого волка. И это была Нянька.

Отец не помня себя соскочил с лошади, выдернул из саней оглоблю и перепрыгнул через плетень. Нянька мёртвой хваткой впилась в горло волка. Вся её морда была в крови, уши висели лохмотьями, вокруг валялись клочья шерсти, а немножко в стороне — только что задранная мёртвая коза Катя.

— Нянька, иди сюда! — крикнул отец.

— Нока! — позвал Андрейка, и она разом выпустила волка и бросилась к юрте.

Отец поднял оглоблю и с силой опустил на голову волка. Но он и без того уже был мёртв.

Отец пошёл в загородку и взял на руки дрожавшую козочку, родившуюся месяц назад.

Поздно вечером, когда мать вернулась из села, куда ездила за продуктами, она удивилась, увидев на плетне около юрты какие-то развешанные шкуры. Подойдя ближе, она поняла, что это свежие волчья и козья шкуры, и очень испугалась.

В юрте, устало развалившись на овчине, дремала Нянька. Она подняла навстречу хозяйке морду с заплывшим глазом и жалобно заскулила.

После этого случая в юрте стала жить козочка-сиротка. Нянька и тут оправдала своё имя. Она заботливо, по-матерински, облизывала козочку, спала с ней вместе, играла, то догоняя, то убегая от шалуньи. Козочку, как и её мать, назвали Катей, выкармливали коровьим молоком из бутылки с детской соской.

Когда Катя выросла и её уже невозможно стало держать в юрте, мать переселила её во двор. Первое время Катя очень тосковала, по ночам кричала и сразу успокаивалась, когда к ней выпускали Няньку.

Из всех остальных обитателей юрты Катя признавала только Андрейку. Она всегда откликалась на его голос радостным, дребезжащим, как колокольчик, блеянием, подпускала к себе близко, любила пить из его рук молоко и есть хлеб. По примеру Няньки она даже разрешала Андрейке садиться ей на спину и катала его по степи. Нянька в таких случаях ревновала Андрейку, бежала тут же рядом и небольно покусывала то Катю, то Андрейку. Иногда Катя и Нянька устраивали по степи настоящие скачки, играли и забавлялись друг с другом. Но вскоре для Няньки наступили другие времена. Отец стал брать её с собой в отару, приучая охранять в ночное время овец от волков.